Позволь чуду случиться (СИ) - Агатова Анна

Женщина склонила голову набок, и умильная улыбка коснулась её губ. Кажется, она всё поняла неправильно. Ну ёкарный бабай!

— Пойдёмте, — сказала она, кивнула мужу, что стоял всё время у неё за спиной.

Вот и хорошо, вот и пойдёмте. Сейчас придём к бру Орбэ и выясним всё, расставим точки над ё, и всё, закроем все вопросы.

По дороге я восхищалась замком, который совсем не оправдал моих ожиданий. Он был светлый. И уютный. Чистенький, хоть и очень скромный. Изо всех углов выглядывал потёртости, обветшание, которые не мог скрыть хороший уход.

— Эх, дорогая моя стю! Это вы не видели его лет тридцать назад, когда был жив отец Клайвера! — деловито шагала рядом пухловатая экка Юрассо, вцепившись в мой локоть.

Я обернулась на отца Клайвера, который остался стоять где-то там, в коридоре. Он смотрел нам в след с улыбкой счастливого человека. Вот не поняла сейчас…

— Сын служит в столице, а без него и замок, и земли чахнут. Они — Клайвер и его наследие — дополняют друг друга. Понимаете?

Я только кивнула в ответ, а потом опять спросила не к месту:

— Как он?

— Ничего, — женщина улыбалась спокойной улыбкой уверенного в завтрашнем дне человека, — поправляется. Уже сидит в кровати, но пока молчит.

— Почему?!

Тревога зазвенела в душе, и даже дыхание сбилось. Неужели ему досталось больше, чем мне казалось?

— Ах, милая, вы так за него волнуетесь! Не стоит! Доктора запретили. Чтобы восстановилась шея. Сейчас, сказали, нужен полный покой. Неподвижность ему не обеспечить, — она задумчиво улыбалась. — Он был очень подвижным с самого детства.

Так, не надо про детство, не надо!

Не говорит… Как же я объяснюсь с ним?! Запретила себе думать об этом, когда поняла, что искусала нижнюю губу едва не до крови.

В комнате Клайвера было темновато — плотные шторы на окнах не пропускали вечерний свет. Он сам лежал в кровати, глаза закрыты, лицо расслаблено. Рядом, в кресле — женщина. Увидев нас, она встала, сказала пару слов о том, что всё хорошо, и вышла. Служанка? Сиделка?

Я волновалась. Очень сильно нервничала: как всё пройдёт? Как не запутаться в словах? Как сказать, что я сожалею об ошибке, но очень рада, что он жив? Что ни на что не претендую и прошу прощенья?

Только говорить не пришлось.

— Он сейчас очень много спит, — прошептала экка Кэтлин и поправила прядь волос на лбу сына, и я заметила, как по её щеке катится слеза. — Даже кормить его приходится полусонным.

— Мне очень жаль, — сказала тихо, любуясь правильными чертами спящего мужчины.

В душе был салат из самых противоречивых чувств — облегчение, досада, вина. И всё щедро приправлено радостью: вот и ещё раз свиделись, и можно отложить неприятный разговор. Замечательно! Спасибо судьбе.

Клайвер был уже не так бледен, как в больнице, и дышит ровно. И по всему видно, что ему лучше — он не вытянут в струну, расслаблен, как бывает расслаблен человек, что глубоко спит: рот приоткрыт, под веками чуть двигаются глазные яблоки.

— Ой, ну что вы, экси Кохвал! А я рада. Просто не передать словами, как я рада, что он под крышей родного дома, что живой, что… — её глаза, обращенные ко мне, наполнились слезами, а руки прижались к груди, — что он с вами.

О, нет! Хватит уже тянуть кота за хвост! И я не дам себя перебить!

— Он не со мной, экка! Мы — не вместе! Я не его невеста.

Всё, сказала. Кажется, полегчало. Да? Да, мне легче. Вот только пара глаз бассет-хаунда смотрят на меня умоляюще и ни чуть не радостно.

— Что? — непонимание и смутное подозрение закрутилось спиралью в районе желудка.

— Ну почему? — умоляющей спросила экка Кэтлин.

Господи, кто тут больной? Бру Орбэ? Или я? Или, может, его мама?..

Что «почему»? Почему я не невеста? Ох ты боже мой, вот так задачка. Умоляющие её глаза смотрели и смотрели, она молчала и молчала. И всё смотрела, не отпускала взглядом, а я кусала губы и подбирала слова, которые её убедили бы.

— Мы с ним не знакомы, экка! — вот, первый аргумент. — Мы виделись всего один раз, когда меня принимали на службу. Всего один!

Слабо. Вижу по глазам — неубедительно.

— Но вы спасли его, — шепчет она и смотрит так, будто беднягу Клайвера прямо сейчас нужно спасти ещё раз, и никто, ну совершенно ни единый человек на свете не может этого сделать. Кроме меня, конечно.

— Я не люблю, когда люди умирают, — ой, я сегодня тонкослёзая, и надо спрятать мокрые глаза. Не хочу снова про Коленьку вспоминать, это слишком больно. — Тем более на моей смене. Да так поступил бы каждый, окажись он на моём месте!

И этот аргумент мимо цели.

— Там было столько людей, но никто, кроме вас, не сделал этого!

Нежели в её голосе мольба? Нет, мне просто кажется, просто это слёзы булькают в ушах и мешают слышать.

— Зачем вам это? — спросила. — Я не понимаю! Мы с ним не ровня! Он герцог, сильный маг, а я кто? Кто я?! Я не хочу врать. Я измучилась за эти дни, пока вы считали меня его невестой. Мне так стыдно, что…

У меня перехватило дыхание, в лёгких кончился воздух. Экка взяла меня под руку и вывела из спальни больного со словами:

— Не будем его тревожить раньше времени. Я хочу вам кое-что рассказать, Зоэ.

И она быстро, захлёбываясь и торопясь, рассказала. Как она вышла замуж за нелюбимого, родила ему сына, как её муж пострадал на охоте, умер. Но перед смертью оставил её опекуном сына и разрешил ей выйти повторно замуж.

— Мы с эк Юрассо с юности любили друг друга, — признание далось непросто — чуть дрожащие губы и стиснутые до белых костяшек кулаки, — но я была верна мужу, и именно поэтому он сделал так, как сделал — разрешил мне выйти за Юрассо. Но его родственники не согласились, и мы живём под надзором королевских попечителей, и постоянно опасаемся, что герцогство у Клайвера вырвут!

Вся сложность заключалась в том, что бру Орбэ не хотел сидеть в замке и заниматься хозяйством. И пока он не женился и не осел в родовом гнезде, за него эту работу выполнял его единоутробный брат, Люка Юрассо.

— Понимаете, экси Зоэ, было бы правильно, чтобы он женился на вас. Ведь вы спасли его жизнь. Это очень хороший выход. Правильный. И красивый. И он способен решить все проблемы сразу.

И как она себе это представляет? Свадьба с полусонным магом, не вылезающим из ночной рубашки? Н, простите, экка, вот вам последний аргумент:

— У Клайвера есть… женщина.

Замялась, но невестой же чужую жену не назовёшь? И посмотрела глаза экки Юрассо.

— Это же и есть самое страшное!

— Да? — у меня, кажется, лицо перекосилось от приподнятой в удивлении брови.

Бассет-хаунд плакал:

— Ему нельзя! Нельзя ему на ней… с ней…

Мы медленно шли по пустым коридорам замка, которые каким-то образом всё не заканчивались и не заканчивались, всё не выводили нас к людям. А было бы неплохо. Я уже соскучилась по кому-то, кто мог бы мне помочь. Например, прекратил бы этот разговор.

— При живом муже женщина не может выйти второй раз замуж. И дети, которые у неё родятся от другого мужчины, будут считать детьми первого мужа. Можете представить себе, какой скандал поднимется вокруг герцогства? И поверьте, найдётся много желающих оспорить право моего сына на его земли.

Оп-пачки-очки-тапочки!

Печальные глаза стали ещё печальнее. Они смотрели на меня с просьбой, совершенно простой и естественной: пойми, а если непонятно, прими на веру.

— Клайвер скрывал от нас свой роман! — снова заторопилась, горячо затараторила она и глянула на меня с болью. — Он всё понимает! И к чему это может привести — тоже. Мы с мужем не знали… Это Люка рассказал, когда нам сообщили что Клайвер в госпитале. Люка знал, они с братом в хороших отношениях.

Экка Кэтлин бросила на меня короткий многозначительный взгляд:

— Но если найдётся хорошая девушка, то Клайвер сможет продолжить службу, Люка — управлять герцогством, а дети Клайвера, новая кровь Орбэ, укрепят земли, напитают её магией. И я не нарушу клятву, данную покойному мужу…