Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

Немногочисленные взрослые кентавры разделили этот пир с волшебниками, прежде чем увести свой табун обратно под сени уцелевших деревьев Запретного леса.

Туши великанов так и лежали на склонах, стремительно превращаясь в невероятно громоздкие валуны, что пугали до дрожи своей схожестью с лицами маггловских туристов в горах от Альп до Кордильер.

Закончив уничтожать следы столкновения — тела егерей, что были сброшены вниз, убрали ещё днём, Теодор и Джинни сели на парапет, облокотившись на башенные зубцы.

— Как думаешь, что с ним всё-таки случилось?

В замке все судачили о том, что Гарри Поттер стал фениксом, взмыл ввысь и рассыпался на тысячу огоньков. Это не могло быть правдой — но правдой было то, что тела Тёмного лорда и Гарри Поттера пропали после той волшбы, что они сотворили. Никаких следов что первого, что второго. Только потрёпанная ещё сильнее, чем раньше, Распределяющая шляпа, меч Годрика Гриффиндора да сломанный сучок, которым колдовал Тёмный лорд.

— У него же была мантия, Третий дар, — помолчав, ответил Тео.

Без его участия Невилл убедил мастера Тики помочь Артуру. Теперь Гамп запомнил навсегда, что Лаванда Браун ушла из замка ещё накануне, скрывшись под Третьим даром, взятым взаймы у Поттера. Это было лучше, чем если бы он помнил о том, как похоронная процессия — отец, дядя и брат Лаванды, сражавшиеся бок-о-бок с остальными, забирали её останки после того, как Роланда Хуч соединила «Репаро» осколки её черепа.

Сам Теодор помнил, хотя и хотел бы забыть.

— Мантию забрала Гермиона, — возразила, тоже помолчав, Джинни. Грейнджер и Малфой отправились утром в Лондон вслед за Кингсли.

Юноша вздохнул, не желая портить и без того омрачённое потерями настроение своей девушки указанием на самый очевидный из всех вариантов. Гарри Поттер исчез не потому, что он спрятался меж камней или стал анимагом-ящерицей. Он погиб и исчез без следа, туда, откуда не возвращаются, туда же, где исчез Тёмный лорд.

Никто не верил в возвращение Тёмного лорда потому, что на Хэллоуин восемьдесят первого поблекли метки на руках у всех его последователей. Но оставались те, кто верил, что он вернётся. Ведь тела величайшего тёмного волшебника этого столетия на Британских островах в тот раз так же не было. Но тогда выжил Гарри Поттер — а сейчас выжили все остальные. Большинство из остальных.

— Как ты думаешь, ЖАБА перенесут на осень? — перевела тему Джинни, не дождавшись от него ответа. Апрель всё ещё не кончился, и солнце, скрывавшееся за шотландскими пейзажами, уже не грело. Девушка наложила на них обоих согревающие чары; свою настоящую палочку Теодор так и не нашёл, а брусок с пером феникса треснул.

— Чего бы они не сделали, едва ли студенты останутся довольны, — мрачно усмехнулся Нотт. — Но я был бы не против. В конце концов, я и сам не готов к ним. Даже без палочки, считай что без рук.

— Если Барьер снимут, то континентальные палочкоделы тоже будут везти свой товар сюда, — уверенно возразила Джинни.

Теодор посмотрел на ясное небо. Оно было совершенно свободно от той красноватой пелены, дымки, что сковывало его с первого августа минувшего года, без малого восемь месяцев. Воспоминания о том, как красная аура вихрем водоворота закручивалась вокруг проклятого лича, заставили его поёжиться, и девушка ободряюще коснулась его своими пальцами.

— Барьер отравлял нашу жизнь слишком долго, но он уже пал, вместе с Тёмным лордом, — невпопад своим мыслям заметил Теодор, накрывая её пальцы своими. Джинни неожиданно дёрнулась и отшатнулась.

— Как же так! И никто не знает? Там же…

Юноша поднял на неё удивлённый взгляд.

— Там же Чарли! И твоя бабушка! Кто сказал тебе, что Барьер пал?

— Джин, я и сам ведь вижу это, — мягко ответил слизеринец. Джинни удивлённо моргнула, а затем обвиняюще нахмурилась и наставила на него палец.

— И ты молчал?! Мы… я… да ты сам… Теодор!

От этой экспрессии Тео не смог сдержать улыбки.

— Я уверен, что все, кому надо, уже знают об этом. В Британии, конечно же. Представь, какой бы это вызвало ажиотаж.

Мальчик снова поёжился. Не от холода, а от мысли, как по-разному могли бы отреагировать маги, что были заперты восемь месяцев с психопатами и преступниками, делившими колдунов на правильных и не заслуживавших жизни, на новость о падении клетки. О том, сколько обывателей бы устремилось за океан, в Капскую и Тюремную колонию, на многочисленные Британские острова, что оставались под властью маггловской королевы. О том, как бы это разбило и без того нокаутированную экономику магического мира.

— А если нет?! Ты не думал, что не все видят… то же, что видишь ты?

Она проговорила последние слова уже спокойнее, но повторила вновь, что он должен был сообщить старшим. По крайней мере — Кингсли и Макгонагалл.

— У меня даже нет палочки, чтобы отправить Патронуса, — сдался Старший префект.

Джинни было нахмурилась, а потом улыбнулась и стрельнула глазами в той самой мысли, что Теодору едва пришла в голову.

— Скоро мы станем с тобой одним целым, а я с удовольствием одолжу тебе свою палочку уже сейчас.

Вторую часть мысли про палочки она в этот раз не договорила, но она и так была понятна. Через несколько минут, потраченных на — вопреки всем школьным правилам, что устанавливал сам Нотт — нарушение дисциплины, он, раскрасневшись, взял её палочку в ладонь.

— Экспекто Патронум! Кингсли, это Нотт. На всякий случай — я не чувствую Барьера. Он пал.

Серебристый филин вспорхнул с плеча, обдав их воздухом с запахом грозового ветра, и скрылся в небе.

Через несколько ещё более горячих минут он почувствовал пристальный взгляд — который тоже принадлежал Патронусу. Серебристой рыси, грациозной и прекрасной. Вспомнив, где видел её в прошлый раз, он слегка остыл.

— Спасибо, Нотт, но мы в курсе. Через три дня прибудет делегация Конфедерации, и эти три дня нам придётся потрудиться. Будь готов явиться на заседание Визенгамота — и вообще, ты нужен мне в Лондоне. Ничего не закончилось, Теодор, всё только начинается.

«Всё только начинается».

От этой мысли у него слегка закружилась голова.

Глава 153

Варнава Кафф производил странное впечатление. Всё, что Теодор слышал о нём из разных источников, подсказывало, что после многих месяцев давления со стороны Пожирателей — сначала легитимистов, а потом и радикалов, вплоть до «восстания в «Пророке» в начале весны, этот волшебник должен был бы быть изнемождён, запуган, сломлен. Как будто бы он должен был бы сделать тот отчаянный, рисковый шаг с публикацией информации о приспешниках Тёмного лорда по всей Британии из последних сил, в предсметном, агонирующем броске уже поверженного зверя.

Но эти ожидания отнюдь не совпали с реальностью. Напротив, Варнава Йоррик Кафф был пышущим жизнью магом примерно сорока пяти лет. Бритая лысая голова, очки в толстой роговой оправе модного бирюзового цвета, аккуратная борода, короткая, снабжённая металлической рукояткой палочка, перо за ухом — этот эпатажный образ дополнялся широкой профессиональной улыбкой. Такой, будто бы ничего и не произошло.

Такой, словно бы Теодор не сидел в кабинете с чёрными от копоти магического пламени стенами и потолком в окружении наполовину разгромленных, наполовину уже восстановленных печатных станков. Их беззвучные движения так же производили впечатление наполненности жизнью, и это всё так же контрастировало с общим разгромом, что царил в Косом переулке.

Здесь, в здании редакции «Ежедневного пророка» между разгромленным магазином «Всё для квиддича» и уныло заколоченными окнами аптеки Малпеппера, Теодор оказался уже на следующий день после битвы за Хогвартс. Это было официальное название, которое ему сообщил усталый Кингсли. И официальную же позицию, историю, предпосылки и результаты предстояло для газеты сформулировать Теодору Нотту.

«Ты первый зажёг огонь под этим котлом, тебе и пить до дна это зелье», — повторил его же собственные слова, будто подслушав их там, в замке, чернокожий колдун, всем своим видом излучавший усталую уверенность. Многочисленные волшебники, министерские чиновники, вели бурную деятельность в коридорах и кабинетах. Следы боёв в самом Министерстве практически отсутствовали, а среди лиц попадались и те маги — незнакомые по имени, но знакомые по облику, — что встречались ему в декабре и раньше. В тот период, когда Яксли всё ещё был Верховным чародеем, а подобие легитимности власти было для узурпаторов важнее, чем жестокое насаждение своей воли.