— Нет, ничего. — Граф отвечал мне каждый раз, не меняя тембра, видимо тоже был в напряжённом ожидании, не отвлекаясь на иронию в мою сторону. Наконец, он скомандовал остановку.
— Чего-то слышишь? — Подобрался я. — Сколько их?
— Ничего не слышу. — Ответил он своим обычным голосом. — Мы уже место возможной засады прошли. Возвращайся, нет тут никого. Да и светло ещё.
От облегчения я даже не стал над ним подшучивать. Как сказал умный человек: параноики живут дольше скептиков.
Засыпал тяжело, сказывалось напряжение и постоянное ожидание подвоха или засады. А проснулся от голосов.
— Так мы тихонько, он даже не заметит. — Голос, шедший снаружи, мне был не знаком. Но отвечала этому голосу Наталина, которой снова не обнаружилось на месте. Точно привяжу!
— Если он проснётся, то вас всех убьёт, он самый сильный. — Её спокойный голос, обещающих все кары тем, кто посмеет нарушить мой сон, меня и самого успокоил.
Стоп! А шпага где?
— Эй, Цетон, отзовись! — Прислушался, но призрак голоса не подал.
Не понял прикола.
Вскочил с лежаки, выглянул в окно. Из него видно было плохо, только и заметил, что какую-то телегу, да рядом мельтешащие тела.
— Какие-то проблемы? — Вышел я из кареты, держась за кинжал. Да, шпага действительно стала частью моего тела, без неё инвалидом себя чувствую. — Наталина, эти люди тебе докучают?
Трое крестьян, телега, загруженная какими-то мешками. У всех топоры, но висят на поясах.
— Они говорят, что мы мешаем проезду. — Степенно ответила она, повернувшись ко мне. — Хотят оттащить нашу повозку, чтобы проехать.
— Слышь, малой. — Самый молодой из этих людей, лет так восемнадцати максимум, увидев меня, аж нос задрал. — Нам проехать надо, позови старшОго.
— Я и есть старший. — Ответил я ему, подходя к девочке и отбирая у неё свою шпагу. Её вообще учили, что брать чужое нельзя? — Если вы отъедете немного, вон до того места, то мы вполне можем разминуться. — Чуть дальше, после поворота, деревья вплотную к дороге не прилегали, можно проехать по траве. Я это хорошо помню, после вчерашнего променада в поисках засады.
— А чой-то это мы должны отъезжать? — Возмутился молодой, но тут, от стоящего сзади, ему прилетел смачный подзатыльник.
— Помолчи, покуда старшИе гутарють. Вашблогородь, мы это того, сейчас отъедем. Вы не серчайте на ентого недоумка. Болезный он, грамоте обучен, а розумению нет. — И пинок пониже спины, прилетевший парню, показал, куда он может засунуть своё начавшееся возмущение.
— Ты чего меня не разбудил? — Спросил я графа. — А если бы это было нападение?
— Эта девочка, она… — Задумчиво, или скорее озадачено, начал он. И замолк.
— Ну, чего замолчал? Чего она?
— Она меня забрала, и я перестал слышать всё вокруг. И ты меня не слышал. А самое страшное, я не смог выбраться из шпаги! Когда я понял, что оглох и онемел, пытался несколько раз. Как будто стенка какая-то.
— И почему? — Всё же решил я спросить, потому что он замолк и молчал уже несколько минут, пока мы разъезжались с телегой.
— Не знаю. — Ответил он всё тем же задумчивым голосом. — Управлять её телом я тоже не мог. Не выпускай шпагу из рук больше, очень прошу.
— Испугался? — Решил я немного пошутить, а то не нравится мне его голос.
— До усрачки. — Не принял он шутки. — Я как будто умер. Ну, в смысле, совсем умер. — Немного стушевался он, поняв, что вышел каламбур.
— Ладно, не бойся. Папочка Демон придёт и тебя спасёт. — Нет, надо его как-то расшевелить. — Протянет к тебе руку — сразу кричи мне.
Но он ничего не ответил. Ладно, взрослый мальчик, триста лет как-никак, пусть сам себя успокаивает.
До темноты ехали без приключений, если не считать того, что Наталина усилила нажим на меня. Я сильно устал, у меня несколько раз перед глазами вспыхивала радуга, показывая, что я точно перенапрягся, а эта никак не хочет угомониться. То рядом сядет, прижмётся, то сзади попытается обнять, чуть не свалившись на ходу под колёса. Больше всего бесило, когда она тянулась к завязкам на поясе, заявляя, что там её ждёт «правильная сила».
Моё желание её привязать всё усиливалось, строгий голос уже не помогал. Наталина выслушивала, соглашалась, но через несколько минут опять бралась за своё. Она уже спокойно выскакивала из кареты на ходу, не боясь упасть и сломать себе чего-то. Нет, я понимаю, что карета — не автомобиль, скорость не та, но всё же километров десять в час мы делали, особенно, если подсохшая дорога позволяла.
И это её «она говорит» меня начало откровенно бесить! Вторая личность, сидящая в девочке, отличалась тупыми высказываниями и желаниями. Когда на одном перекрёстке эта ненормальная выдала: «она говорит, надо ехать в другую сторону», и попыталась силой вырвать у меня вожжи, думал, что не сдержусь и всё же возьмусь за ремень. Останавливали меня от этого метода воспитания только возраст воспитываемой, и её ненормальная реакция на любое моё применение силы.
Мне теперь уже кажется, что культ силы у Хайлин возник с подачи её сестры. Стоило мне только выкрутить руку этой малолетке, вырывая свой кинжал (вытащила у меня из ножен, обняв сзади), или силой убрать её руки, которые она с упорством сумасшедшей пихала мне в район пояса, она тут же замирала с улыбкой удовольствия. И как такую ремнём? Фраза «порка пятнадцатилетней — это не воспитание, а извращение» как раз про таких, как она.
Добрались до стоянки ближе к полуночи. Поставил карету, а сам, по совету графа, решил дежурить, но не на скамейке, а зайдя немного вглубь окружающего поляну кустарника. Если будет нападение, то я буду засадным полком.
Сидеть в кустах было хорошо. Тихо, спокойно, нет опасности внезапного нападения. Я почти ничего не видел из-за веток, но вылезать не стал, понадеявшись на слух призрака. А главное, сейчас я нахожусь далеко от этой озабоченной. Задницу отбил окончательно, и устал я за эти несколько часов так, как будто коляску не лошади везли, а я сам!
Делать было нечего, и я решил заняться тем, чего надо было сделать очень давно — вырастить каналы до своих рук. Последний опыт, когда мне пришлось рисовать животом, показал, что возможность манипулировать каналом вручную иногда просто критична.
С первого раза у меня, конечно, ничего не получилось. Выращивал я росток жизни, он у меня получается лучше всего, но он так и не появился у меня на ладошке. Нет, я не расстроился, граф сразу мне сказал, что канал внутри тела нужно обозначить, а потом он сам прорастает, примерно, за дней пять-десять. Главное, не прекращать направлять, иначе через какое-то время он выйдет в том месте, докуда дорос.
— Так это же хорошо. — Парировал я его предупреждение. — Если каналы у тебя выходят в неожиданных местах, враги ни за что не догадаются.
— Все и так знают, что у мага каналы могут выходить везде. Но учти, канал в теле усиленно действует на физическое развитие. — Ехидно заметил он. — Если он у тебя будет в одном плече выходить, то оно разовьётся сильнее, будешь ходить перекособоченный. Я же тебе рассказывал случай, когда у нас один умник вырастил канал себе в паху, а потом у него выросла там дубина толщиной с запястье. Что у тебя с памятью? Всё ещё откат действует?
— Ты такого мне не говорил, а твой рассказ я помню, но не знал, что это из-за канала. Если я протяну через руку, она усилится, да?
— Да. Особенно на это действует земляная магия, все земляные маги заметно сильнее остальных. Я вот свои мускулы выращивал лет двадцать, а они за год-другой могут вырастить тело, которое будет двуручным мечом махать, как я шпагой. Только, маги не любят учиться работать оружием, там магией не помочь, только тренировки.
— Да понял я, понял. Цетон, не знаешь, а если я выращу до рук не только жизнь, но и все остальные стихии, это будет нормально? Это вообще возможно, или стихии будут конфликтовать?
— Нет, это будет ненормально. — Саркастически парировал он. — Откуда я знаю, будут они конфликтовать или нет, если ни разу в своей жизни не встречал того, кто умеет вызывать даже хотя бы две стихии?
