Корона двух королей (СИ) - Соболевская Анастасия

— Моя королева, — с отеческой интонацией в голосе откликнулся Корвен, — я уверен, всё обойдётся. В стенах Паденброга содержится сила, которая способна противостоять самозванцу.

— С каждым годом Королевских кирасиров становится всё меньше, — холодно отрезала королева, — регулярной армии почти нет. Если Шеной решит отделиться от Кантамбрии окончательно, Чернильная Рука будет вынужден перекинуть свои войска туда. А ты же знаешь — он портит всё, к чему прикасается. А эвдонцы, — она усмехнулась, — они хорошие охотники, но не воины. С кантамбрийцами и кирасирами им не тягаться. Остаются только орудия. Я боюсь, что перед Теабраном все наши старания окажутся тщетными.

— Но наша армия сильна, моя королева, — возразил Хранитель ключей. — Покойный король Эдгар с армией в два раза меньшей отбивал легионы противника…

— И умер от крошечной раны.

Корвену стало неудобно за свой пример воинской доблести и отваги.

— Всего одна рана отравленной стрелой, и погибла целая эпоха, — вздохнула Суаве. — Кантамбрия разваливается, Мраморная долина ведёт себя всё более обособленно, Север полностью потерян, граф Озерного замка поддерживает Теабрана — королевство умирает в руках Осе.

— Значит, вы всё же считаете, что город падёт?

— Если нам не помогут касарийцы. Иначе зачем это всё? Король сколько угодно может тешить себя мыслью, что у нас есть кирасиры с их легендарной военной подготовкой и отряды с юга, люди Влахоса, но всего этого мало. Касарийцы — наше спасение. Я молю Бога, чтобы я ошибалась.

Данка пришла в покои Суаве сразу, как только Корвен сказал, что её зовёт королева.

— Вы меня звали? — спросила она, скромно встав у двери.

— Да, проходи, — сказала Суаве и жестом пригласила девушку внутрь. Та медлила. — Ну же, не стесняйся.

Данка сделала робкий шаг вперёд.

— Простите.

— Не стоит. Присаживайся.

Данка побаивалась, что она не имеет права сидеть в присутствии королевы Ангенора, но в глазах женщины напротив не было желания унизить, только грусть и доброта. Данка прошла к резному письменному столу и села на краешек стула.

— Хочешь вина? — спросила Суаве.

— Нет, спасибо, — скромно отказалась девушка, но Суаве мягко настояла:

— Будет тебе, Данка, отведай вместе со мной всего один бокал. Я не люблю пить одна. Пусть от южного вина сложно опьянеть, но я чувствую себя от этого неуютно.

— Спасибо, — больше из вежливости согласилась девушка и уже встала, чтобы разлить вино по бокалам, как королева жестом указала ей сесть на место.

Суаве поднялась, взяла с подоконника графин и наполнила два бокала.

— Зачем? — растерялась Данка. — Вы совсем не должны. Вы же королева…

— Я знаю, откуда ты, Данка, поэтому это меньшее, что я могу для тебя сделать. Это вино нам привезли вчера из Альгарды — гостинец от моей сестры. Отец её мужа, старший граф Монтонари, храни Господь его душу, разбил свои плантации у Аквамариновой бухты, и Четта часто присылает нам бочки с вином.

— Четта? — переспросила Данка. — Но принцесса Вечера называла свою тётю Юрире.

— Так и есть, — кивнула королева. — Это обычай Кантамбрии. Если кантамбриец женится на девушке-чужестранке, она принимает другое имя. Теперь мою сестру зовут Четта. Это имя созвучно словам «искры счастья» на кантамбрийском. Но, говорят, у неё есть и другое имя, которым её зовёт только муж.

— Какое?

— Я не знаю. Сестра не говорит. Оно предназначено только ей.

Суаве протянула Данке бокал.

— Южное вино совсем не такое, как северное. Попробуй.

— Я всего лишь служанка, моя королева.

— Ты гостья, — возразила королева и села на пуфик. — И не позволяй придворным дамам и моей Ясне об этом забывать. Ты знаешь, что твой друг, Альфред, теперь с отцом Ноэ? Он взял его к себе в послушники.

— Да, он мне говорил. Ему здесь нравится.

— А тебе? — Королева пригубила вина, и девушка последовала её примеру.

Вино обладало удивительным букетом и оставляло приятное цветочное послевкусие.

— Здесь хорошо, — ответила Данка. — Очень вкусное вино.

Суаве улыбнулась.

— Мы используем его для причастия.

— Я слышала, что вы тоже верите в нового Бога.

— Только он говорит, что у моего сына сейчас всё хорошо.

— Примите мои соболезнования.

Королева кивнула.

— Надеюсь, моя дочь не пугает тебя? — спросила она. — Прислуживать Вечере всегда было трудным делом. В позапрошлом году от неё сбежали три служанки.

— Нет, вовсе нет, — поспешила возразить Данка, хотя всё ещё не простила принцессе незаслуженные пощёчины.

— У моей дочери характер непростой. Будто сам Хакон в неё вселился, когда она покинула моё лоно. Она бывает груба и вспыльчива, но на самом деле она хорошая девушка. К ней нужен подход. Постарайся на неё не обижаться.

— Кто я такая, чтобы обижаться на будущую королеву?

— Послушай. — Суаве поставила бокал. — Я хотела бы обратиться к тебе с просьбой, но ты не обязана её выполнять.

— Я — служанка.

— Ты — гостья.

Данка внимательно посмотрела в бледное грустное лицо. Если бы не платье из самой дорогой ткани, которую Данка видела в своей жизни, и Туренсворд, Суаве бы не отличалась от простой женщины, лишённой лоска и присущего богатым людям высокомерия.

— Что-то случилось?

— Нет, — улыбнулась Суаве. — Ты была в городе?

— Да, утром мы с Альфредом принесли овощи с рынка.

— Рядом с мостом королевы Сегюр есть ювелирная лавка, в ней работает мой друг. Он занимается обработкой драгоценных камней. Я хочу, чтобы ты отнесла ему кое-что.

Королева потянулась к шкатулке из красного дерева с золотой отделкой, что стояла на туалетном столике. Она открыла крышку и достала оттуда удивительной красоты тяжёлое бриллиантовое ожерелье. Сотни крошечных камешков вспыхнули в лучах восходящего солнца слепящими радугами.

— Попроси его сделать из него нити для венка невесты. А в оплату отдай ему перстень.

Она вынула из шкатулки кольцо с рубином и подала Данке.

— Какое красивое. — Та смотрела на переливающиеся камни как заворожённая. — Но почему вы не попросите это сделать Хранителя ключей?

— Корвен вынужден во всём отчитываться перед королем. А это мой личный подарок для дочери.

— Это ожерелье вам подарил король Осе, — догадалась Данка.

— Поэтому не нужно, чтобы он знал.

Девушка сняла с головы платок и закутала в него ожерелье с перстнем.

— Но как я найду нужный дом?

— Влахос знает, где его искать. Я попрошу, чтобы он сопроводил тебя.

— Я сегодня же его отнесу, — пообещала Данка.

— Спасибо. Только никому ни о чём не говори.

Данка поклялась.

Все утро Вечера только и делала, что избегала встреч с придворными. Слухи о предстоящей церемонии быстро разлетелись по коридорам и уже к полудню были на устах у всех, кто любил обсуждать и осуждать. Меньше всего ей было нужно ловить на себе изучающие взгляды, этого ей хватило в Эквинском замке. С первого же дня, как нога Вечеры ступила на белоснежный гранит Богрова, её не отпускало ощущение, что её преследует чей-то шёпот.

Ферро приняли её как гостью, но смотрели на неё, как на позорное пятно на чести их семьи. За весь год они заговаривали с ней всего три раза. Мама говорила, что им с сестрой когда-то доставалось их внимания ещё меньше. Общение с торговцами, долгие прогулки на мраморные рудники они предпочитали обществу дочерей и внучки. Но у Суаве была Юрире, а у Юрире — Суаве, а Вечера оказалась в Мраморной долине совсем одна, и только сплетни за спиной, которые мгновенно замолкали, стоило ей обернуться, были её единственными спутниками. Дни, когда в Богров приезжали кирасиры, чтобы привезти соль для торговли или золото в банк графа, для Вечеры были сродни празднику, но и тогда она могла их видеть только с высоты своего балкона, потому что, по приказу короля, не могла покидать стены замка.

Сейчас её пристанищем стала библиотека. Она нашла «Четырехлистник», который королю когда-то подарил торговец книгами, и углубилась в чтение, и душа её отвечала зудом на каждую догму веры, которую принцесса обязалась принять.