Тайяна. Вырваться на свободу (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

— и она может знать, где Льяна?

— Вполне.

Тайяна кивнула. Допила в два глотка содержимое чашки и решительно поднялась из‑за стола.

— Благодарю вас, кана Лусия. Не подскажете, как найти эту Альму….

— Бурат. Альма Бурат, кожевенные мастерские Бурата — за городской стеной. Сама понимаешь, больно промысел вонюч.

Чего ж не понять.

— и живут они рядом?

— Достаточно близко.

Яна кивнула.

— Благодарствую. По запаху, не ошибусь.

— Только ты учти, Альма — дрянь та еще.

— Значит, говорить надо с ее свекром?

— Думаю, да. Иначе…

Кана Лусия не договорила, но Яне и так было понятно. Либо через два дня, или сколько там почта идет, обо всем узнает злоумышленник — если это Гетанро, и мигом заметет следы. Либо ей солгут, а Гетанро опять‑таки обо всем узнают, либо….

Вариантов тут много…

— а чего Альма с сестрой не уехала?

— так дочь у нее была к тому времени. А Бурат мужик крепкий, сказал, как отрезал. Мол, ты хоть куда ехать можешь, а у меня тут дом, дело… проваливай, но к дочери и близко не подойдешь.

— Даже гадюки детенышей любят?

— Альма — нет. Не гадюка. Так себе, серая скотинка в тени сестры. Вот Льяна — та мерзавкой была, а Альма у нее всегда на вторых ролях, на подхвате….

— Вот оно что… Льяну убрали — она и прижиться постаралась?

— примерно так и было. И не спеши. Еще часа два ты Бурата точно дома не застанешь, а во время работы у него разговор короток — не отвлекать. Будь там хоть лойрио, хоть трайши — всех выгонит. И все ему простят, потому как кожевник от Бога, руки золотые. Старший сын у него такой же, это вот младший неудачным получился…

— Муж Альмы?

— Шинф.

— Запомню…

— Так что посиди, отдохни. Покушай спокойно, а там и пойдешь. Да и зверюгу твою покормить бы?

— а где у вас ближайшая мясная лавка?

— А на соседней улице. Я тебе сейчас покажу, как дворами пройти, купи ей мяска‑то?

Яна кивнула.

До вечера она успела и накормить Аашу, и поболтать со словоохотливой каной Лусией, и даже умыться — причесаться и почистить одежду. А вечером попрощалась и отправилась с очередным визитом.

И верно, кожевенные мастерские воняли так, что не доходя до них шагов с триста, закашлялись обе, что Яна, что Ааша. Волчица смотрела укоризненно. Хозяйка, нам обязательно — туда?

Пришлось почесать серую подругу и заверить, что выбора нет. Очень нужно.

После этого Ааша хоть и чихала через раз, но к мастерским пошла.

Дом они тоже увидели достаточно быстро. И оценили.

Хороший такой дом, основательный, из серого камня и дерева, большой и уютный. Типичный… сатро. Хозяйственный такой, серьезный, основательный и несуетливый. И никаких финтифлюшек — украшений, никаких деревянных кружев — ничего. Но надежный, крепкий и видно, что простоит он на этом месте не одну сотню лет, презрительно похмыкивая в сторону легкомысленных замков и дворцов.

Опять же, палисадник, где растет зеленушка на стол, колодец во дворе, стол под навесом, где так удобно собираться семье, качели для детей — все устроено аккуратной и любящей рукой. И есть в этом какая‑то красота надежности. Спокойствия, уюта, уверенности, что хозяин справится с любой бедой…

Хорошее место.

Запах, разве что, но к нему и притерпеться можно. Да и не стоит забывать, на какие деньги дом строился, тут хозяин полностью прав.

Так что еще не видя Бурата, Яна составила о нем свое мнение. И — не ошиблась.

Кожевник оказался необъятным мужчиной в три ее обхвата. Мощным, мускулистым, из тех, что ударом кулака быка повалят. Было в нем что‑то такое, основательное. И хоть седина уже покрыла изморосью его волосы, но было видно, что это скорее дань возрасту, чем дряхлости.

Под стать ему был и старший сын. Высокий, мощный, крепкий, и жена старшего сына хорошо смотрелась в этой семье — ловкая, статная, с длинной толстой каштановой косой и румянцем на щеках.

А вот кто выглядел неродным…

Младшего сына явно в колыбели подменили. Сидит за столом что‑то такое…. хрупкое и трепетное. Яна легко могла представить его пьяного, под забором. Или как мелкого приказчика в лавке, угодливо склоняющегося перед каждым посетителем. Но не в этой семье медведей. Вот уж верно говорила кана Лусия — обмылок. Бывает и такое. Вроде и черты те же, что у отца, а все как‑то сплюснуто, сдавлено, некрасиво… не повезло.

Зато жена его, явно та самая Альма, сидящая рядом с ним, старалась выглядеть красоткой. Было видно, что ей за тридцать лет, и хорошо так за тридцать, что у нее была бурная молодость, причем ключевое слово тут — была, но расставаться с ней женщине не хотелось. Об этом говорило и слишком яркое платье, и вырез на груди, и краска на лице, и тщательно уложенные реденькие темные волосенки… и во всем этом она проигрывала жене старшего брата, которая, хлопоча по хозяйству, и думать не думала о такой мелочи, как внешний вид. И все же, смотреть на нее было куда как приятнее, и Альма это понимала.

Вот и кидала злобные взгляды на 'соперницу'.

М — да.

Не слишком умна, завистлива, легко поддается чужому влиянию, а вот нагадить — может! И с большим удовольствием. По призванию души, так сказать. Считает себя достойной большего, но жизнь другого мнения — и этим все сказано. И как только Альма тянется за большим — тут же получает по рукам. Злится — и все равно тянется. Бывают такие люди… Яна не сомневалась, что счастливой эта женщина сможет стать только в одном случае — выйдя замуж за принца, при условии, что ее сестра выйдет за дворцового истопника.

Девушку тоже заметили. Так что она медленным шагом направилась к дому кожевника.

— Вечер добрый, сары, кайты…

Поклон получился достаточно глубоким, чтобы выказать уважение, но не настолько, чтобы унизиться. Всего в меру.

Сар Бурат пригляделся к гостье и удивленно хмыкнул. Но в ответ поклонился.

— И вам вечер добрый, кана, коль не шутите.

Яна поклонилась еще раз. Разговор никто начинать не собирался, так что придется ей….

— Прощу прощения, сар, что прерываю ваш отдых. Но мне хотелось бы с вами побеседовать

— что же в скромном кожевнике может заинтересовать нархи — ро?

— Ну, если сапоги у вас на ногах из кожи вашей выделки, — сар Бурат расплылся в улыбке, и Яна смело продолжила. — То вы не только нархи — ро, вы и короля заинтересовать своим мастерством можете.

— На том стоим, кана…

— Тайяна. Можно — Яна.

— а полностью — как?

— Тайяна э´Лесс Риккэр.

— Так вы, кана, из благородных будете?

— Из тех, кто хранит память о прошлом. У нас это почетно. Летописцы, хранители, архивариусы…

— дело хорошее.

— Семейное, — пожала плечами Тайяна. — У нас в роду все книжники.

Бурат одобрительно кивнул. Семейное дело — он понимал.

— А к нам какими судьбами, кана?

Яна вздохнула.

— Ох, недобрыми, сар Бурат.

— Да неужто в Лесу что случилось?

Веселые огоньки в серых глазах сара говорили о том, что лес‑то ему безразличен. Но и посидеть после работы, посплетничать о том, о сем… почему бы нет? Работа сделана — и на совесть, теперь и для себя пару минут выбрать можно.

— В Лесу все нормально. Но история у меня длинная…

— так присаживайтесь, поужинайте с нами и расскажите, что вас сюда привело?

Сар добродушно улыбался. И Яна решила принять приглашение. Только…

— я ведь не одна. Со мной Ааша… Ваши кайты возражать не будут?

— Ааша?

Рядом с Буратом волчица казалась не такой уж и крупной. Даже вздыбив шерсть на затылке.

— Охраняет?

— Не все люди добрые и хорошие. А с такой защитницей я могу быть спокойна.

— Тоже верно, кана. А к детям она как?

— Любит. И поиграть с ними может, если обещают ее не брить и не красить.

— Это‑то они пообещают. Но удержатся ли? Так что пусть она при вас побудет.

Яна послушно кивнула. Ее усадили за стол, Ааша послушно улеглась у ее ноги и задремала, не обращая ни на что внимания. Дети, которых покормили раньше, носились по саду, что‑то увлеченно вопя. Взрослые спокойно и размеренно ужинали. Сначала еда, а потом разговор….