Зеркало надежды (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

– Или будешь ему отрабатывать? Тогда советую покраситься в блондинку, ему светленькие нравятся.

– Он что – думает, что я буду натурой отдавать? – окрысилась Матильда. – Сам такой! Козел!!!

Малена опустила ресницы.

– Господин Асатиани повел себя, как настоящий рыцарь. Не сомневаюсь, на его месте вы были бы столь же благородны.

Антон побледнел – и хлопнул дверью кабинета.

Матильда злилась.

Малена разбирала документы. И мысли у нее были о том, что дуэли – благо. В ее мире за такое убили бы. А здесь даже пощечину дать не получается, разве что словесно.

И почему так гадко на душе?

* * *

Долго гадостями Матильда не страдала.

Малена – та да, могла. В ее мире так было принято. Так девушку научили. А Матильда, недолго думая, предложила дать обидчику в нос.

Не получится?

Ну и черт с ним, с носом. А слабительного подлить?

Нет? Жаль, очень жаль. Тогда давай – споем?

На это Малена согласилась. И вечером отправилась на то же место, к «Букинисту». Сережа уже был там, и расплылся в широкой улыбке, увидев Малену.

– Привет!

– Привет…

– Ты чего такая грустная?

– Не знаю… настроение такое.

– Какой негодяй испортил настроение красивой девушке? Я вызову его на дуэль и жестоко убью гитарой!

Малена представила, как Сережа, подпрыгивая (а то не дотянется), гвоздит Антона гитарой по голове. Настроение определенно поползло вверх.

– Хотя нет… гитару жалко. Я его удавлю гитарным ремнем – и инструмент не пострадает. И руки – тоже!

Девушка фыркнула.

– Какие практичные мушкетеры пошли.

– Милая леди, неужели вы думаете, что мушкетеры были непрактичны? – рассмеялся Сергей. – Честное слово, они также искали себе богатых невест, как и аз, многогрешный…

– Ну, это не ко мне, – рассмеялась Малена.

– Так я и не замуж приглашаю, а спеть?

– Так давай споем, – настроение поднималось, и пара песен это должны были закрепить.

– Ты фильм «Не покидай»^[14] смотрела?

– Да.

И не так давно, кстати. И рыдали они с Маленой над ним вместе, и Марселлочку было безумно жалко.

– А песни оттуда знаешь?

– Конечно.

– Турниры отменили?

– Давай!

И грянуло над площадь, понеслось бессмертное «Турниры отменили», и хоть и не была похожа Малена на принцессу, но столько чувства звучало в песне…

Неужели нет на свете ни отваги, ни любви?

Неужели…?

Два голоса сплетались, взлетали в небеса, и хоть не были они классическими, и не сопровождал их оркестр, но столько в них было искренности, и столько чувства, что люди останавливались, слушали, и шли дальше с улыбкой. А что не все бросали деньги…

Так ведь не ради денег.

Ради песни…

Надолго Малены, как и в тот раз, не хватило. Но спустя час, когда они попрощались, Сергей попытался отдать ей пятьсот рублей.

Девушка покачала головой и не взяла.

– А ты еще придешь?

– Не знаю…

– Я здесь послезавтра опять буду…

Малена развела руками. Она действительно не знала, что и как сложится. А загадывать…

– Может, телефон оставишь? Я позвоню, как соберусь?

– Почему бы – нет?

Ребята обменялись телефонами и разошлись, взаимно довольные друг другом.

Матильда шла домой. И настроение у нее было намного лучше, чем то, с которым она выходила с работы.

Чего уж там, день не задался. После своего хамства Антон замолчал, ограничиваясь обычными рабочими командами. Давид так и не появился. Сама Малена не рвалась общаться ни с кем.

Зашла Валерия, посмотрела на лицо девушки, налила себе кофе и молча вышла. Почувствовала, что если откроет рот, то получит и за себя, и за того парня. Интуиция у нее работала хорошо.

К Сергею на спевку Малена шла по обещанию, но настроение ей песни подняли хорошо, и во двор она входила с улыбкой на губах.

И бабушкам на лавочке улыбнулась вполне привычно.

– Здравствуйте.

Обычно этим и ограничивалось, но сейчас одна из соседок (не в Матильдином подъезде, в соседнем, но все ж соседка по дому) решила пообщаться предметнее, и направилась к девушке. Пришлось остановиться.

– Тильди, вечер добрый?

– Здравствуйте, Мария Михайловна. Как ваше здоровье?

По понятной причине Матильду нежно любили все дворовые бабушки. А что?

Не пьет, не курит, не шалавится, живет с бабушкой… жила. И ухаживала за ней до последнего дня, и вообще – девушка положительная. Таких сейчас мало, чаще соплюшки личную жизнь устраивают, да мужиков подыскивают.

А эта – на работу, с работы и никаких парней.

Бабки одобряли.

– В моем возрасте если что болит – значит, жива. Авось, и еще поскриплю.

– И подольше, – искренне пожелала Матильда. – И на своих ногах…

Мария Михайловна махнула рукой.

– Жива – и то хорошо. Как у тебя дела-то?

– Спасибо. Хорошо.

– Не нашли, кто все это утворил?

Малена развела руками.

– У нас убийц депутатов не находят, а вы хотите…

– Депутатов у нас много, одним больше, одним меньше, все одно, воровать будут, – отмахнулась бабка. – А лез к тебе, либо Петюня…

Матильда открыла рот.

– Эээээ?..

– Мы тут поговорили, крутился он возле вашего подъезда, пивко попивал. А потом куда-то и делся.

– У него же ключей нет…

– Домофон – он от честного человека, сама понимаешь. Да и Паша, мать его…

Ну да. Может дворник разжиться ключами от домофона?

Вполне.

– Но доказательств-то нет…

– А ты в милиции намекни, авось и прислушаются?

Матильда пообещала. Но вряд ли будет толк.

– И зачем ему это надо? – недоумевала Малена.

– Документы. Которые мы отнесли в банк.

– Думаешь, за ними лез?

– Мог. Вполне.

– Но… своровал бы он их, а что потом?

Матильда задумалась.

– Не знаю. Все можно восстановить. У нас с бумагами строже, чем у вас…

– А если суд? Пока то, да се…

– Вряд ли. Проблем было бы много, но я тут же заявила бы о краже… да много чего можно сделать. Не знаю. Смысл?

– А если тебе нервы помотать?

– Это могло бы сработать, – согласилась Матильда. – Если бы не ты. Если бы я была одна, никому не нужная… а так еще кто кому и чего перемотал. Давид Асатиани – аргумент серьезный.

Малена хмыкнула.

Рука девушки коснулась зеркала, с которым она теперь не расставалась.

Единственная и главная драгоценность.

Настоящая драгоценность.

Бриллианты? Платина?

Да смешно все это, и никому не нужно, по большому счету. Наша главная ценность – наши родные и близкие, только часто мы это понимаем, когда разменяем их на дешевку вроде золота и останемся одни.

– Козлы, – Матильда не стала церемониться. – Но ведь не пойман – не вор…

– И то верно, – глаза старушки зло блеснули. – Дерьмократия…

Малена развела руками.

Политику она не обсуждала принципиально, полагая, что ее мнение ничего не значило, не значит и значить не будет. И смысл копья ломать?

Какая ей разница, кто там ворует? С ней-то не поделятся в любом случае?

– Ладно. Ты своему-то спасибо скажи?

Матильда открыла рот.

– Моему?

– Вчерашнему мальчику. Давиду?

– Да, – кивнула Матильда. И не удержалась. – Только он ни разу не мой…

– А о чужих так не заботятся.

– Пффф… сдалась я ему три раза. Прихоть у человека – и все.

– Так ты поощри прихоть-то, – бабка подмигнула. – Мне бы лет на сорок поменьше, я бы точно занялась. Сразу видно, парень горячий, не дурак… и кстати, детская площадка во дворе нам тоже не помешает.

Малена только рот открыла.

– А… э…

– Да я шучу, – подмигнула одна из самых вредных бабушек. – Успокойся. И так всем видно, что ты девушка порядочная. От людей не скроешься, хоть ты как хвостом крути, а все одно, гиену за голубку не продашь. А к парню все ж приглядись…

Малена пообещала, чтобы отвязаться – и наконец удрала домой.