Школьное колдовство (СИ) - Сапункова Наталья

Мачеха потом отругала гувернантку за то, что вздумала приставать к барону с неподобающими вещами, которые его никак не могут касаться. А Лиле всё равно понравилось вышивать золотом по бархату, только больше им не давали ни бархата, ни золотых ниток.

Мелкие, как нарисованные стежочки золотом, словно тонкие прожилки по рыхлому синему бархату. И по малиновому тоже.

Артур закончил, кивнул Лиле, она спустилась. Лестницу переставлять не стала — может быть, в следующий раз ещё удастся взглянуть на эти цветы. Остальные слишком высоко, их вообще не увидишь — длины этой лестницы недостаточно. Ах, узнать бы, к чему приведут сегодняшние усилия Артура! Хотя он упоминал, что результата в этом деле приходится ждать долго. Но, может быть, до её отъезда из Эбессана уже что-то будет заметно?

Когда возвращались, впереди вдруг хлопнула дверь, и перед Лилой возникла долговязая мужская фигура. И первым порывом было, конечно, бежать, да и Артур делал соответствующие знаки, но фигура впереди показалась очень уж знакомой, и вместо бегства Лила шагнула вперед. Мужчина тоже приближался, осторожно, медленно, как будто боялся спугнуть Лилу и Артура. Оставаясь всё ещё на приличном расстоянии, он низко поклонился и воскликнул:

— О, миледи, какое счастье, что я вас встретил! Прошу, умоляю, помогите, это так важно для моих исследований!

Вот теперь сомнений не осталось. Зря Лила думала, что эсс Корин Монтерай приятно проводит время в компании своей невесты Олетты. Хотя, само собой, час уже поздний, и любой приличный эсс уже должен пожелать своей невесте доброй ночи и отправляться спать…

— Это я, Корин, — Лила, откидывая капюшон, подошла ближе. — Это всего лишь я.

— Лилиана?! — Монтерай даже пошатнулся от неожиданности. — Я думал, что это леди… гранметресса Эльянтина!

— Это я, — повторила Лила. — Гуляю по замку. С лордом Артуром, он любезно согласился показать мне Эбессан. Я говорила об этом Олетте. А вы разыскиваете леди Эльянтину?

Монтерай провел ладонями по лицу — кажется, не мог прийти в себя.

Призрак завис рядом с Лилой, слегка расставив ноги и скрестив на груди руки, на его лице теперь ясно читалось, что он думает об умственных способностях эсса Монтерая.

— Да, по правде говоря, — признал Монтерай, — больше никто не сможет мне помочь. Моя научная работа зашла в тупик, видите ли. А некоторые книги из библиотеки исчезли. Книги, которые существуют в единственном экземпляре! Это ужасно, Лила, — он опасливо косился на его светлость.

— Я понимаю, Корин, — вздохнула Лила, — но книги ещё могут отыскаться. Я более чем уверена. Это же не иголка. А что, если леди Эльянтина одолжила их кому-то?

— Если так, то должны быть записи у Карта. Записей нет. Но ничего, я буду продолжать. Хотите, я провожу вас? Олетта, думаю, беспокоится. Не будем больше утруждать милорда графа.

Почему-то смущение Корина Монтерая, его дрожащий голос развлекали Артура, он широко улыбался.

— Благодарю, Корин, но мы с его светлостью ещё не закончили. Олетта наверняка уже спит. Не беспокойтесь обо мне, прошу вас, — Лила смутилась и не знала, как вывернуться из такой ситуации, — и пожалуйста, не говорите никому о нашей встрече здесь, хорошо?

— Я не скажу, — пробормотал Монтерай, — надеюсь, с его светлостью вам действительно нечего опасаться. Но, Лила, будьте осторожны…

На это светлость беззвучно расхохотался, и Лила, уже привычная к общению с ним, явственно почувствовала его безнадёжный сарказм.

— Да, и ещё меня охраняет школьная защита Эбессана, — кротко напомнила она. — Доброй ночи, Корин. Знайте, что если я смогу вам чем-то помочь, то сделаю это непременно.

Призрак нетерпеливым знаком напомнил Лиле, что им пора, и они ушли, оставив Монтерая посреди коридора.

Потом, оказавшись в зеркале, Артур долго веселился, вышучивая изумление и растерянность Монтерая.

— Он меня не любит, Мышка, — пояснил он, — отчетливо не любит. Кажется, у него с детства предубеждения против призраков! То, что я не вполне призрак, он понимает, но ничего не может с собой поделать!

— Я с ним поговорю, хочешь?

— Не надо, — Артур поморщился, — пусть и дальше занимается своими делами. А я буду заниматься своими. Кстати, что у тебя с ним за близкое знакомство? «Лила, будьте осторожны! Доброй ночи, Корин!» — передразнил он.

Кажется, их нелюбовь была взаимной.

— Его невеста моя лучшая подруга. Вообще говоря, единственная, — пояснила Лила.

— Ладно, я понял. Но тебя засекли, надо же! Кто-то из прислуги, конечно. Приняли за призрак Эльянтины! — заметил он. — Собственно, про Эльянтину давно уже болтают, я слышал. Теперь могут увидеть воочию. Разве не забавно?

— Нет, — призналась Лила. — Теперь мне страшно. А почему давно болтают? Кого они видели?

— Да никого, — махнул рукой Артур, — люди любят страшные сказки. На другой день после похорон уже заговорили, что Эльянтина может поселиться в замке как призрак. Теперь убедились, что так и есть. Вы с ней одного роста, издали можно и перепутать. Хотя ручаюсь тебе, что в Эбессане я единственный призрак. Клянусь честью Сантаров. Так что не бойся.

— Я боюсь не призрака леди Эльянтины! Я боюсь тех, кому он может понадобиться, как эссу Монтераю.

— Об этом забудь, — опять расхохотался Артур, — наверняка он один такой оригинал! Остальные будут разбегаться! У Эльянтины последние годы нрав был угрюмый, так что встречаться с ней мало кто захочет, я тебя уверяю! Всё, довольно пустых разговоров, Мышка. Занимаемся историей.

Лила давно не возражала, что она Мышка. Привыкла. В этом снисходительном обращении она слышала больше доброты и мягкой нежности к ней, чем в любом другом за всю её жизнь. И, в конце концов, иметь друга-призрака увлекательно.

Глава 11. Предбальная

Вскоре они смогли убедиться, что портниха Морани прекрасно знает своё ремесло. Она придумала, что сделать с платьем. Лиф скроили заново, из плотного жемчужно-серого шёлка, который очень шёл Лиле и неплохо сочетался с тем, розовым, а обрезки розового пошли на отделку серого. Оказывается, умелые руки и талант даже из ужасного могут сделать красивое.

— Конечно, эти цвета не для юной эссины, — заявила Морани, — но то, что предстоит карнавал, нас извиняет. И потом, скажу вам по секрету: эссина, которой уже восемнадцать, может позволить себе чуточку больше, чем дебютантка. По крайней мере, в Асварде, при дворе его величества, так и говорят. Дочь графа Кайри, которой двадцать два года, появилась на большом приёме в Гранатовом замке с высокой причёской, почти как у её матушки, и не единой пряди на плечи! Сама её величество отметила, что ей это идет. Но ведь десять лет назад такое было немыслимо! Так что скажете, эссина? Я довольна, а вы? А эссина Олетта?..

Олетта захлопала в ладоши:

— Прекрасно, прекрасно! Ли, можешь мне поверить!

А Лила была довольна не передать как! Новое платье и возможность впервые в жизни попасть на бал дарили ощущение счастья — ей хотелось летать! А особенно радовало, что предстоит карнавал, то есть гостей не будут поименно объявлять на входе и у всех лица будут закрыты масками. Так можно смотреть, наслаждаться не смущаясь, не боясь оказаться неловкой. Сестра Илинда рассказывала Лиле про карнавалы, на которых бывала, и всячески превозносила именно веселье, интригу и возможность быть неузнанной. Лиле это нравилось. Раньше все её удовольствия были связаны с тем, что её оставляли в покое, не замечали — матушка-баронесса, Иса и даже отец, потому что за его внимание к Лиле матушка всегда норовила отыграться…

Эсса Морани с девушками теперь держалась почти по-свойски и позволяла себе поболтать. Возможно, этому способствовали и аккуратно сшитые Лилой юбки, которые портниха высоко оценила и даже добавила десяток дирремов в качестве премии.

— Эсса, а виконтесса Фаро когда-нибудь бывала здесь, у вас? — спросила вдруг Лила, — она ведь навещала иногда свою родственницу… леди Эльянтину, то есть?