Ведьма на работе - Гринь Анна Геннадьевна

Мы с Шарадом помолчали, переваривая услышанное.

— Как дом ни называй и с чем его ни сравнивай, а он и правда странный, — признала я в конце концов, пытаясь как-то вытереть мокрые ноги чулками и натянуть ботинки. — Васька сказал, что ваша ведьма ушла домой именно через дом.

Услышав это, Мэй и Шарад тут же пожелали узнать подробности. Я рассказала им все, что выяснила сама, но этого им оказалось мало, и парни порешили расспросить кролика о способе покинуть Семимирье сразу, как мы вернемся домой.

— Но все равно странно, — нарушил молчание Мэй, пока мы поднимались. — Если есть способ попасть в Первый мир через дом ведьмы, то зачем нам выдают кольца и вынуждают жить здесь целых десять лет?

— Это как раз просто, — отмахнулся Шарад. — Дом ведьмы — место необычное. Он и сам похож на границу между мирами. Хоть это и незаметно, но он тоже постоянно в движении. И из-за этой нестабильности нельзя предугадать, что будет дальше. С кольцами все гораздо проще и понятнее.

— Но это не отменяет того факта, что Массира не просто ушла, а каким-то образом по дороге избавилась от кольца. А то каким-то чудом попало ко мне. Причем не сразу, а спустя несколько лет, если, конечно, для Семимирья, моего и вашего мира время течет в одном темпе, — со вздохом высказалась я. — Если за третьей дверью и правда скрывается что-то, что позволяет покинуть это семидырье, то там явно не просто коридор или портал напрямую в Первый мир. Не удивлюсь, если там какой-нибудь лабиринт, каждый выход из которого ведет в новые и новые миры. А ведьма просто знала нужную дорогу.

Парни посмотрели на меня с сомнением. Да и мне самой очень захотелось найти какую-нибудь зеркальную поверхность и послать себе полный сомнения взгляд.

Да-а-а-а…

Совершенно ясно, что ничего не ясно.

— Ладно-ладно, вы правы, я накручиваю слишком сложную схему, — выдохнула я после паузы. — Но вы только посмотрите! Это место будто Сальвадор Дали придумал! Он, конечно, был гением, но еще и психом, если честно.

— Кто?

— Ну… Это очень известный художник моего мира, сюрреалист, — отмахнулась я. — Очень и очень неординарная личность. Но… речь не о нем. Просто этот мир и то, что происходит внутри дома… Это как мирок, придуманный маленьким ребенком. А маленькие детки не понимают, что значит «невозможно». Для них все возможно. И мир, где сразу семь миров. И семь солнц на небе. И дом, который внутри больше, чем снаружи.

— Да, но это ничего не объясняет, — вздохнул Мэй. — Почему ты сразу не сказала, что этот зеленый кролозуб может все нам объяснить?

— Вы не спрашивали, — обиделась я.

— А так ли нам нужны объяснения? — усомнился Шарад.

— Ты о чем? — опешила я. — Конечно же, нам нужны объяснения!

— Вполне возможно, что по итогу нам захочется ничего не знать, — усмехнулся блондин.

Я нахмурилась, покачала головой, не разделяя мнение Шарада, но потом призадумалась.

А если спрошу Васю, и он расскажет, что по истечении срока я вернусь домой? И я буду все следующие четыре года знать, что вернусь к себе, причем дома еще придется объяснять, где я столько пропадала, и что я больше никогда не увижу Мэя и Шарада? Или, что тоже возможно, я никогда не попаду домой, и родные будут горевать обо мне? Хочу ли я знать об этом?

Я посмотрела на Шарада и прикусила губу.

Пока мы поднимались от набережной, наступил вечер, и людей на улицах прибавилось, так что в толпе мне то и дело приходилось держаться за рукав Шарада, чтобы не потерять парней из виду.

Место для посиделок выбрал Мэй. Я чуть поморщилась, заметив, что в небольшом заведении не так уж много мест. Брюнет отмахнулся от моих кривляний, уверенно заявив, что чем больше людей, тем вкуснее должна быть еда.

— Или дешевле, — резонно напомнила я ему.

— Ты вдохни, — посоветовал он. — Чуешь? Вкусно же пахнет. Значит, кормят прилично.

Покачав головой, я вслед за Шарадом зашла внутрь. Из-за столпотворения меня в ту же секунду оттеснили чуть в сторону. Я поморщилась, получив неприятный тычок локтем от сидящего за ближайшим столиком и увлеченного беседой мужика. А потом меня толкнули так, что я, едва не упав, выронила на пол мокрые чулки.

— Эй, малышка! — радостно осклабился какой-то дядька, больно сжав мой локоть, стоило мне подобрать свои вещи. — Иди к нам!

Меня беспардонно потащили вглубь зала. Локоть прострелило болью, я сдавленно вскрикнула и попыталась высвободиться.

— Простите, но я здесь со знакомыми, — как можно громче сказала я.

— Ага, — хмыкнул мужик, — скоро и мы станем достаточно близко знакомы.

Он подмигнул и довольно мне улыбнулся. Я вновь попыталась освободиться, но мне лишь больнее сдавили руку и, не замечая моих попыток сопротивляться, поволокли сквозь толпу дальше.

— Мужчина, я не хочу с вами куда-либо идти! Отпустите! — выкрикнула я и дернулась, наконец избавив свой многострадальный локоть от жестких горячих пальцев. На коже тут же проступили красные следы пальцев. — Я не хочу!

— Ага, — ухмыльнулся мужик, сцапал меня за запястье и вновь потащил вперед.

Я всхлипнула и в панике задергалась, осознавая, что мои слова не воспринимают серьезно. А рост и комплекция мужика не позволят мне вырваться. Уж очень высокий и сильный. Не страшный, даже зубы хорошие, но как же неприятно, когда тебя без твоего желания куда-то волокут! И больно!

Я заплакала, попыталась упереться каблуками в пол, но меня лишь сильнее дернули вперед, от чего я взвыла еще громче, чувствуя дикую боль в руке от запястья и до плеча.

Внезапно рука на моем запястье исчезла. Подняв голову и взглянув на мужика сквозь слезы, я увидела, как Шарад с совершенно невозмутимым видом выворачивает тому руку, а незнакомец верещит как свинья.

— Засранец! — выдавил мужик и попытался оттолкнуть блондина, но тот лишь еще выше задрал вывернутую назад руку с неестественно согнутыми пальцами незнакомца.

В наступившей гробовой тишине слышалось лишь прерывистое дыхание дядьки и шепотки посетителей:

— Это охотники. Охотники. Девка же с ними вошла. Он не видел разве? Он дурак с ними связываться?

— Это моя девушка, — шагнув к мужику и заломив ему руку, так что тот вновь заверещал, сухо и спокойно сообщил Шарад. Они были одного роста, а незнакомец еще и значительно массивнее блондина, но сейчас мужик казался беззащитным и жалким. — А ты сделал ей больно.

Я моргнула и охнула, когда в таверне тихо, но отчетливо хрустнули ломаемые кости. Мужик замычал, а Шарад, поджав губы, коленом толкнул его вперед, на пол. Люди расступились, не пытаясь помочь незнакомцу, а тот с шипением прижал к груди кисть со сломанными пальцами.

— Прости, — взглянув на меня, так же спокойно сказал Шарад и подошел ближе, пользуясь тем, что зрители безропотно перед ним расступились. — Ты как?

Взгляд блондина упал на мою руку, на которой от запястья и до локтя красовались ярко-алые отпечатки. Чуть сдвинув брови, Шарад вновь взглянул на сидящего на полу мужика, и тот, сообразив, быстро уполз прочь.

— Пойдем, — осторожно приобняв меня за плечи, сказал блондин.

Я тихо всхлипнула и уткнулась Шараду в бок, сотрясаясь всем телом от взявшей свое истерики.

— Это все я виноват! — воскликнул Мэй, появившись справа от нас. — Я как-то не подумал предупредить, чтобы ты не отходила далеко. Это Фиолетовый мир. Здесь свои законы, и если девушка заходит в трактир, то девушка эта… определенного сорта.

Я вздохнула и взглянула на брюнета. На лице того явственно читалось раскаяние.

— Да оба мы хороши, — покачал головой Шарад.

Мне хотелось разозлиться на них, что не предупредили, но не получалось. Да и сложно винить ребят в том, что этот конкретный мир именно такой. Я уже приноровилась к тому, что сами парни — из мира, в сущности, похожего на мой, и для них все особенности миров Семимирья тоже не норма.

— Ничего, — пробормотала я, продолжая всхлипывать. Остановиться не получалось.

Парни выбрали один из столиков, и Мэй тут же умчался делать заказ, а Шарад молча опустился на лавку и, будто так и надо, усадил меня к себе на колени. Я хотела возразить, но душевных сил на такое простое действие не осталось. К тому же, хоть блондин и выглядел спокойным, от него исходила такая волна сдерживаемой злости, что на миг мне даже показалось — встанет и пойдет доламывать мужику оставшиеся целые кости.