Ожившая сказка (ЛП) - Пиколт Джоди Линн

Так зачем же мы откладываем до последнего всё то, что следовало делать постоянно?

ОЛИВЕР

Согласно истории, в тот момент, когда мой отец сражался с драконом, моя мать давала мне жизнь. Ей помогали три феи, которые должны были чем-то одарить её дитя. Первая фея даровала мне мудрость. Вторая — верное сердце. Но прежде чем третья фея преподнесла свой дар — храбрость, моей матери было видение короля, которому грозила неминуемая гибель, и она выкрикнула: «Спасите его!». Третья фея, неверно истолковав её мольбу, не стала дарить мне смелость. Вместо этого она вдохнула в меня жизнь, так что в тот момент, когда король погиб, я — родился.

Я всегда думал: может, поэтому мне здесь нет покоя? Я был единственным персонажем, которому в самом деле дали жизнь — так что вполне естественно, что мне хотелось испробовать её в полной мере, а не в рамках чьей-то истории. Хотелось написать эту историю самому. Мне было тесно в своих границах; я мечтал о большем. Иначе какой смысл иметь жизнь и не жить её?

Однако когда вы сидите внутри и смотрите наружу, внешний мир кажется совершенным. Вы никогда не замечаете паутины в укромных углах; никогда не поворачиваете ту самую медаль пресловутой обратной стороной, чтобы посмотреть, в чём же она заключается, эта обратная сторона; никогда не знаете, что может пойти не так.

Вот она, правда о настоящих вещах — их можно сломать.

Сначала, когда я только открыл глаза и отключил будильник на тумбочке, моё состояние было похоже на блаженное, абсолютное неведение. Разум всё ещё находился где-то между сном и реальностью. Я не помнил, что было вчера. Не помнил, что должно было произойти.

Но потом вдруг воспоминания обрушились на меня и перехватили дыхание.

Фрамп. Машина. Смерть.

Расставание с Делайлой.

Каждая мысль была сродни удару ножа, но вот последний оказался смертельным.

Я провёл рукой по лицу, гадая, чего мне будет стоить сегодня моё амплуа подростка с фальшивым американским акцентом, который выслушивает жалобы одноклассников, словно они что-то значат, в общем, ведёт себя как стандартный школьник. Я даже не мог представить, каково это: видеть Делайлу и не считать минуты, что нам ещё остались.

Я застелил кровать (этого мне делать уже не придётся по возвращении в треклятую книжку, ибо тамошняя кровать умудряется заправлять себя сама), доковылял до ванной, почистил зубы и забрался в душ, подставив тело водяным струям.

Закрыв глаза, я увидел перед своим мысленным взором Фрампа. Интересно, как долго он будет так являться мне? А когда перестанет, значит ли это, что я его забыл? А когда мы расстанемся с Делайлой, произойдёт ли то же самое?

Нет, сказал я себе, ведь она всегда сможет открыть книгу и поговорить со мной, как и раньше.

А что будет, если она встретит другого, когда она вернётся со свидания с разрумянившимися щеками, думая о ком-то другом, не обо мне? Она выйдет замуж, у неё появятся дети, потом Делайла постареет, а я так и останусь шестнадцатилетним принцем навсегда.

Мне было всё равно, что её волосы поседеют, а на лице появятся морщинки. Я буду любить Делайлу до конца своих дней, что в моём случае — вечно. Но в её случае всё иначе. Мне некуда идти, у меня нет возможности двигаться дальше, в отличие от Делайлы. Её мир заставит её забыть обо мне, а мой — заставит о ней помнить.

Выключив душ, я некоторое время простоял, прислонив ладони к кафелю в попытках отсрочить неизбежное. Потом, обернув полотенце вокруг бёдер, я направился в спальню, чтобы одеться в те вещи, которые не стали для меня привычными. Запихнув в рюкзак книги и невыполненную домашнюю работу, я поспешил вниз, чтобы подкрепиться перед тем, как приедет автобус.

На кухне Джессамин уже поставила миску с хлопьями, которые, наверное, нравились Эдгару, но, на мой взгляд, были на вкус как песок. Когда она обернулась, я увидел тёмные круги под её глазами, а лицо женщины было неестественно бледным. Она снова заболела? Неужели я опять настолько глубоко погрузился в собственные проблемы, что не заметил этого?

— Всё хорошо? — поинтересовался я.

— Неважно спала прошлой ночью, — пожала плечами Джессамин. — Должно быть, полнолуние повлияло или ещё чего, — женщина открыла холодильник и вытащила пакет апельсинового сока. Я подумал, она нальёт мне стакан, но вместо этого Джессамин поднесла пакет к миске и залила хлопья соком.

— Джесс… Мам! Что ты делаешь? — я схватил её за руку. — Это же не молоко.

— Ну конечно молоко, Эдгар, — не согласилась она.

— Оранжевого цвета? — указал я на миску.

Джессамин моргнула, уставившись на кусочки хлопьев, которые плавали в соке, словно увидела его впервые.

— O… — она натянуто рассмеялась. — Кажется, я устала больше, чем думала, — на её губах появилась слабая улыбка. — Может, пора во мне заменить кое-какие детали?

Я вдруг понял, что могу больше не увидеть Джессамин Джейкобс. Что, если у Эдгара всё получится, завтра меня уже тут не будет. Эта женщина заботилась обо мне почти в течение четырёх месяцев, давая мне возможность исправиться, когда я говорил или делал что-то, несвойственное Эдгару. Возможно, я знал ее лично недолго, но она меня создала и поэтому всё жe может считаться родителем.

— Ты хорошая мама, — выпалил я. — Я подумал, что ты должна об этом знать.

Джессамин побледнела, но потом так же быстро взяла себя в руки.

— Ух-ты. Сегодня вроде не День матери, — пошутила она, насыпая новую миску хлопьев (в этот раз с молоком). — Утро не успело настать, а по тону твоего голоса близится конец света.

Ковыряя ложкой в тарелке, я с трудом улыбнулся.

Наверное, так оно и было.

★★★

Когда я приехал в школу, Делайла уже ждала меня. Некоторое время я разглядывал её — светло-карие глаза, каштановые волосы, веснушки, облипавшие нос и щёки. Губы, розовые, как ленточная конфета, и такие же сладкие. Я старался запомнить каждую деталь, заставляя свою память законсервировать их, чтобы они хранились там вечно.

Может, это последний раз, когда я приезжаю в школу на автобусе. Последний раз, когда мы с Делайлой пройдём по школьным коридорам, держась за руки. Последний раз, когда я услышу её голос вживую.

Сегодня слишком многое происходит в последний раз.

— Как дела? — спросила она тихо.

— Бывало и лучше, — признался я. — Где Серафима?

— Она плакала не переставая, так что пришлось оставить её в комнате с коробкой платочков и целой горой кексов.

— Ещё не поздно придумать что-нибудь ещё, — взял я её за руки.

— Я не могу потерять тебя, — её глаза наполнились слезами.

Тем не менее, именно это и произойдёт.

— Так что же нам делать? — спросил я.

— Ну, — мягко ответила Делайла, — думаю, нужно поговорить с Эдгаром. — Она расстегнула портфель и достала сказку.

Такое чувство, будто бы я проглотил яд на завтрак. У меня не было сил идти, а вся решимость улетучилась. Я отстранённо следовал за Делайлой, пытаясь улыбаться и отвечать на приветствия моих друзей, когда они проходили мимо. Знают ли они, что в скором времени я стану для них призраком?

— Чувак, ещё немного — и всё! — схватил меня за плечо и потряс Радж. — Просто жуть!

Я уставился на него, гадая, какого дракона он знает о том, что меня, возможно, здесь скоро не будет.

— Ну, я имею в виду, что скоро узнаем результаты экзамена, — продолжил Радж. — От них зависит вся моя дальнейшая жизнь. Я слышал, как консультант говорил с мистером Эликом: результаты объявят на этой неделе.

— Да-а, — ответил я с фальшивым энтузиазмом. — Чокнуться можно! Слушай, мне надо идти… Я… опаздываю, — я замолк, не в силах придумать ложь получше.

— Интересно, что бы ты делал в колледже? — пробормотала Делайла.

Внезапно перед нами возник Крис. Вид у него был озабоченный.

— Привет. Слушайте, мне, конечно, неловко об этом говорить, но есть ли новости от Джулс? — спросил он у Делайлы. — Ну, я подумал, что мы классно провели прошлый вечер, только она не отвечает на мои сообщения.