Апостол Смерти (СИ) - Щербинина Юлия Владимировна

Сделав большой глоток, парень поставил на стол кружку, выпрямился и начал:

— Этой весной… я встретил мёртвого духа. Игоря. Я видел его точно так же, как Лера того Никиту.

— Вот это поворот, — озадаченно произнёс Фантом. — А нам-то чего не сказал?

— Что ещё за Игорь? — оборвал его Демид.

— Суицидник. Он точно так же вышел из могилы на сорок первый день и случайно натолкнулся на меня. Я один его увидел, и устроил ему встречу с Антоном. Вам он не сказал… потому что не успел. Умер.

— А ты почему? — спросил Фантом.

— При каких обстоятельствах умер?

Хеллсинг тщательно подбирал слова, избегая смотреть на некромантов.

— Продолжай по порядку, — настаивал я.

— Он… установил с ним контакт, как ты с Никитой. Смог общаться с ним и сказал, что знает один ритуал… который ему поможет.

Демид и Фантом переглянулись, но промолчали. А я следил за ними и пытался отгадать их мысли. Они ведь оба — один уж точно — знают, что даёт этот ритуал на самом деле, и это отнюдь не упокоение застрявшей между мирами души.

— Мы этой же ночью поехали в недостроенный дом на окраине города, там, где мы проводили жертвоприношения, и Антон приступил к обряду.

— Без подготовки? — не сдержал удивления Сумрак.

— Да. Мы поднялись на последний этаж, он всё приготовил — могильная земля, круг, свечи, как полагается, дневник некромантский, кость.

— Подожди! Он начал проводить ритуал при тебе?

— Нет. Попросил уйти подальше, в другую квартиру или на этаж ниже спуститься. Сказал, потом позовёт. Я и вышел. Перекурил, побродил по квартирам… А потом… потом услышал, что Игорь орёт, как резанный. И захотел подсмотреть… что там происходит.

— И что ты увидел?

Хеллсинг шумно сглотнул ком в горле.

— Я… заглянул, а там… там Игорь корчится в кругу. Ему, походу, было очень больно. А Антон кричал на него, приказывал, чтобы он продолжал вещать.

Фантом чуть не выронил чайную ложку, поймал на лету, и она громко звякнула по кружке.

— И он вещал? — требовательно воскликнул Демид.

— Нет. Он вдруг вырвался из круга, схватил Антона за горло и сказал ему… сказал выпрыгнуть из окна.

Удушливая тишина зависла в воздухе и сдавила каждого из нас.

— Сказал… выпрыгнуть из окна? — не веря своим ушам, переспросил Фантом. — И он это сделал?

— Как он взял его за горло, если мёртвые не могут проявлять себя в материальном мире?

— Они могут прикасаться к людям и вещам. Он просто приложил к нему руку, а его пальцы… как будто бы въелись Антону в горло. Я не знаю, как иголки в подушку. Антон остолбенел весь, но не задыхался, и следов никаких не появилось.

— Вот вскрытие и не показало никаких признаков насилия, — предположил Фантом. Мой проводник пожал плечами.

— То есть, этот Игорь просто сказал ему покончить с собой, и Антон просто взял и покончил с собой, — выразительно проговаривая каждое слово, констатировал Демид. Он источал недоверие и нарастающую злость, как смертельную радиацию.

— Смерть забрала его за то, что он провёл этот ритуал, заставил Игоря рассказать то, что нельзя знать живым.

— Смерти, по твоим словам, его придал этот самый Игорь.

— Этот Игорь… — Хеллсинг заёрзал на стуле. — Он умеет манипулировать сознанием людей. Он может заставить человека делать всё, что он прикажет, убивать других и даже самих себя.

— Зачем он заставил Антона убить себя?!

— Я же говорю — потому что смерть была недовольна тем, что он узнал её тайны! Она и приказала Игорю внушить это Антону.

Демид смотрел на него с немым ошеломлением, а Фантом, глядя то на одного, то на другого, сокрушённо произнёс:

— Почему ты говоришь о смерти так, как будто у неё есть личность?

Во мне шевельнулась нешуточная тревога. А ведь Хеллсинг видел её, когда попал под машину. Помнит ли он, как я боролся за его душу, или момент собственной гибели спрятался в закромах его подсознания? Она не хочет, чтобы о ней знали — не зря же запретила мне говорить о ней Демиду, в день моего возвращения.

Помнит ли Хеллсинг потустороннюю женщину, или нет, узнать мне было не суждено. Моя ли поддержка, или избавление от груза тайны, но что-то наполнило Хеллсинга смелостью, и он выкрутился:

— Я не знаю ничего об её личности, но так выразился Игорь. Личность это или явление, чем бы то ни было, оно недовольно тем, что вы делаете.

Никто не ожидал обвинений, и на лица некромантов набежала тень.

— Очень интересно, — саркастично хмыкнул Сумрак. — И чем же мы так разозлили её величество смерть?

— Тем, что используете мёртвых для своего обогащения.

Фантом и Демид в который раз переглянулись, но теперь уже в их глазах читалась насмешливость, как будто Хеллсинг сморозил какую-то глупость.

— Всё взаимно, Лёха. Мы помогаем мёртвым, они помогают нам. Для чего ещё занимаются некромантией? — сказал Фантом, как о чём-то естественном.

— Прежде чем предъявлять нам претензии, не мешало бы подумать о том, что и кому ты собрался предъявить, — голос Демида так и сочился угрозой, и Хеллсинг мигом сдулся. Задумался и я.

Недовольства смерти, по сути, всего лишь предположения Игоря. Да, ей очевидно не понравилось, что Антон посягнул на её тайны, и он за это поплатился. Но если мёртвые и некроманты взаимодействуют друг с другом методом «услуга за услугу», то Сумрака и Фантома обвинить просто не в чем.

Стоит признать, здесь Хеллсинг оказался продуманнее меня.

— Игорь покончил с собой после того, как у него дважды отобрали бизнес. Первый раз это сделал Антон, когда проклял, а потом выкупил по дешёвке его агентство недвижимости. А второй, когда у него вдруг ни с того ни с сего сгорел автосервис, и он остался весь в долгах.

— Подожди, — начал догадываться Демид. — Так это тот самый риелтор, у которого я купил квартиру?

— Тот, у кого я выкупил автосервис? — в свою очередь удивился Фантом.

— Да. Вы с Антоном его без штанов и с громадными долгами оставили, вот он и влез в петлю от безысходности, как сервис тебе продал.

Повисло неловкое молчание.

— То есть, это… это что, один и тот же человек был? — Взволнованный и откровенно пристыженный, Фантом походил на мальчишку, которого поймали на воровстве конфет в магазине. — Так получается… он из-за меня что ли…

Сумрак покачал головой.

— А я говорил вам с Антоном — не надо отнимать бизнес у других. Выходит, это вы парня в могилу свели.

— Кто же знал, Сумрак! — не на шутку переживал Фантом. — Да я… я единственный раз попросил мёртвых помочь мне выкупить бизнес.

— Отобрать!

— Допустим, но кто мог знать, что так всё получится? Я же не хотел доводить его до самоубийства!

— Если текут слюни на чужое дело, Женя, открой такое же или ещё лучше. Самому это надо делать, с нуля, а не просиживать свою ленивую задницу в чужом кресле на всём готовеньком. Может, действительно из-за этого Игорь и вернулся… В общем, хреновы наши дела, — подвёл итог Демид и залпом допил чай. — Если по нашей вине погиб человек, да ещё и пострадал, будучи мёртвым, когда обратился к нам за помощью… Плохо дело. Злой дух будет мстить, причём, вполне вероятно, всем без разбору. Могут пострадать ни в чём неповинные люди.

— Он грозился убить меня, как Антона, если я расскажу вам о нём, — с жаром сообщил ему Хеллсинг.

— Это мы уже поняли. Вот только если бы ты сразу рассказал нам всё, как есть, очень много неприятностей можно было избежать. Ты из-за него с моим пистолетом на Леру напал?

Хеллсинг стушевался и принялся бормотать какие-то оправдания, но Демид воссоздал молчание:

— А Никиту ты случайно не встречал?

— Нет, — сразу же ответил тот. Наверное, слишком сразу. Демид ещё несколько мгновений смотрел на него так, будто пытался проникнуть в его мысли.

Ещё в машине я заклинал проводника не рассказывать обо мне. Если Игорь не соврал, и Сумрак действительно хотел обманным путём подчинить меня своей воле… Мне просто больше очень не хотелось мелькать у него на горизонте. Кто знает, чего можно от него ожидать. Да, он умелый некромант, надёжный друг для определённых лиц и добросовестный предводитель — без колебаний взял на себя ответственность за деяния других. Но каким бы идеальным он ни пытался казаться, некоторые моменты всё равно намекали на срытые тёмные стороны — утаивание истинного действия ритуала, его обращение с Хеллсингом накануне, его агрессия, на которую он наложил стальные оковы. Что же предстанет перед нами, если когда-нибудь она разорвёт цепи?