Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Счастлива быть твоим развлечением. Я иду спать". Повернувшись на пятках, я направляюсь к входу в казарму, но он стоит прямо за мной, достаточно близко, чтобы дверь захлопнулась перед его лицом, если бы он не был так неестественно быстр в ее ловле.

"Может быть, если бы ты перестала дуться в своей жалости к себе, ты бы увидела, что у тебя есть все, что нужно, чтобы преодолеть Перчатку", — зовет он меня, его голос эхом разносится по коридору.

"Мое само-что?" Я оборачиваюсь, моя челюсть падает.

"Люди умирают", — медленно говорит он, его челюсть тикает, прежде чем он делает глубокий вдох. "Это будет происходить снова и снова. Такова природа того, что здесь происходит. Что делает тебя всадником, так это то, что ты делаешь после смерти людей. Хочешь знать, почему ты до сих пор жива? Потому что ты — это весы, по которым я оцениваю себя каждую ночь. Каждый день, когда я оставляю тебя в живых, я убеждаю себя, что во мне еще есть часть порядочного человека. Так что если ты хочешь бросить, то, пожалуйста, избавь меня от искушения и брось нахрен. Но если ты хочешь что-то сделать, то сделай это".

"Я слишком мала, чтобы преодолеть расстояние!" шиплю я, не заботясь о том, что кто-то может нас услышать.

"Правильный путь — не единственный. Разберись в этом". Затем он поворачивается и уходит.

Черт. Он.

Хранить вещи умершего близкого человека — тяжкое преступление против Малека. Их место в потустороннем мире вместе с богом смерти и усопших. При отсутствии соответствующего храма подойдет любой огонь. Тот, кто не горит для Малека, будет сожжен Малеком".

— Руководство майора Рорили по ублажению богов, Второе издание

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Следующие тренировки "Перчатки" проходят не более успешно, чем первая, но, по крайней мере, мы не теряем еще одного члена отряда. Тайнан перестал разевать рот, так как, похоже, тоже не может до конца его раскрыть.

Буйные шары — его падение.

Дымовая труба — моя.

К девятой — предпоследней — сессии я готова поджечь всю полосу препятствий. Участок трассы, который стал моим поражением, призван имитировать силу и ловкость, необходимые для того, чтобы взобраться на дракона, и становится ясно, что мои габариты меня подведут.

"Может быть, ты сможешь забраться мне на плечи, а потом…" Рианнон качает головой, пока мы изучаем расщелину, которая стала моим заклятым врагом.

"Тогда я все равно застряну на полпути вверх", — отвечаю я, вытирая пот со лба.

"Это не имеет значения. Ты не можешь трогать другого курсанта на маршруте". Сойер складывает руки рядом со мной, кончик его носа теперь ярко-красный от высокого солнца.

"Ты здесь, чтобы разрушить надежды и мечты, или у тебя есть предложение?" возражает Рианнон. "Потому что Презентация будет завтра, так что если у тебя есть какие-то светлые идеи, сейчас самое время".

Если я собираюсь бежать в квадрант Книжника, то сегодня — самое время. Мое сердце сжимается от этой мысли. Это логичный выбор. Безопасный выбор.

Только две мысли останавливают меня.

Во-первых, нет никакой гарантии, что моя мать не узнает. То, что Маркхэм будет молчать, не означает, что это сделают тамошние инструкторы.

Но самое главное, если я уйду, если я спрячусь… я никогда не узнаю, достаточно ли я хороша, чтобы выжить здесь. И хотя я могу не выжить, если останусь, я не уверена, что смогу жить с самой собой, если уйду.

…

"Дория Меррилл", — говорит капитан Фитцгиббонс с помоста. Каждая черта его лица кристально ясна, не только потому, что солнце скрыто за тенью облаков, но и потому, что я ближе. Наш строй становится теснее с каждым упавшим курсантом.

Если верить Бреннану и статистике, сегодняшний день будет одним из самых смертоносных для первокурсников.

Сегодня День презентаций, и чтобы попасть на летное поле, нам придется сначала взобраться на Перчатку. Все в квадранте Всадников направлено на отсев слабых, и сегодняшний день — не исключение.

"Камрин Дайр". Капитан Фитцгиббонс продолжает читать с листа.

Я вздрагиваю. Его место было напротив моего в Драконьем племени.

"Арвел Пелипа".

Имоджен и Квинн — оба второкурсники — задыхаются, опережая меня. Не только первокурсники подвергаются риску; мы просто наиболее склонны к смерти.

"Мишель Иверем". Капитан Фитцгиббонс закрывает список. "Мы отдаем их души Малеку". И с этим последним словом строй ломается.

"Второй и третий курсы, если вы не дежурите в Гаунтлете, отправляйтесь в класс. Первокурсники, пришло время показать нам, на что вы способны". Даин натягивает улыбку и проскакивает мимо меня, глядя на наш отряд.

"Удачи сегодня". Имоджен заправляет за ухо выбившуюся прядь розовых волос и одаривает меня тошнотворно-сладкой улыбкой. "Надеюсь, ты не упадешь… низко".

"Увидимся позже", — отвечаю я, поднимая подбородок.

Она смотрит на меня с полной ненавистью в течение секунды, затем уходит с Куинном и Цианной, нашим исполнительным офицером, ее белокурые локоны длиной до плеч подпрыгивают.

"Желаю удачи". Хитон — самый толстый третьекурсник в нашем отряде, с красным пламенем, выстриженным и выкрашенным в волосах — прикасается к их сердцу, прямо над двумя нашивками, и дарит нам всем искреннюю, но плоскую улыбку, прежде чем направиться в класс.

Глядя на их удаляющуюся спину, я задаюсь вопросом, что означает круглая нашивка на правой руке с водой и плавающими сферами. Я знаю, что треугольная нашивка слева от этой, с длинным мечом, означает, что с ними не стоит связываться на ковре. С тех пор как Даин рассказал мне о нашивке, обозначающей его сверхсекретный знак, я стала обращать пристальное внимание на нашивки, которые другие курсанты пришивают к своей форме. Большинство носят их как почетные знаки, но я вижу в них то, чем они на самом деле являются — разведданные, которые однажды могут понадобиться мне для победы над ними.

"Я и не знал, что Хитон умеет говорить". Между бровями Ридока появляются две морщинки.

"Может быть, они решили, что им стоит хотя бы поздороваться, прежде чем нас потенциально поджарят сегодня", — говорит Рианнон.

"В строй", — приказывает Даин.

"Ты идешь с нами?" спрашиваю я.

Он кивает, по-прежнему не глядя на меня.

Мы ввосьмером становимся в две шеренги по четыре человека, как и другие отряды вокруг нас.

"Неловко", — шепчет Рианнон с моей стороны. "Кажется, он на тебя злится".

Я оглядываю стройные плечи Трины, ветерок треплет косу, которую я заплела как корону. Это распутывает несколько кудряшек Трины. "Он хочет того, чего я не могу ему дать".

Ее брови поднимаются.

Я закатываю глаза. "Не так… это".

"Мне было бы все равно, если бы это было так", — отвечает она под вздохом. "Он горячий. В нем есть вся эта атмосфера мальчика из соседней двери, который может еще надрать тебе задницу".

Я борюсь с улыбкой, потому что она права. Он такой.

"Мы самый большой отряд", — замечает Ридок позади нас, когда отряды, самые дальние слева — от Первого крыла — выходят через западные ворота во двор.

"На что мы опустились?" спрашивает Тайнан. "Сто восемьдесят?"

"Сто семьдесят один", — отвечает Даин. Отряды из Второго крыла начинают движение, ведомые своим командиром, что означает, что Ксаден где-то впереди нас.

Мои нервы припасены для полосы препятствий, но я не могу не задаться вопросом, в какую сторону склонятся его весы сегодня.

"Ради сотни драконов? Но что мы…" спрашивает Трина, нервы прерывают ее слова.