Дама Пик (СИ) - Мах Макс

Пытаясь вспомнить затем, что и как происходило с ними после первого поцелуя, Август должен был признаться, что Теа превзошла все его ожидания. Ее красота, словно бы, удвоилась, напитанная силой эмоций и невероятным всплеском ее собственной магической силы. А то, что она творила с собой и с ним, нельзя было объяснить одним лишь заемным знанием, принадлежащим старушке Маргарите Браганца. Теа была слишком собой, чтобы кому-нибудь подражать и притом невероятно естественной, что напрочь отметало подозрения в "плагиате". Но окончательно ввергло Августа в "прострацию" признание счастливой и довольной женщины, сделанное ею "утром нежности", пришедшим на смену "ночи страсти". Нежась в объятиях Августа, Теа приподняла голову, лежавшую до этого у него на груди, улыбнулась счастливо - глядя глаза в глаза - и шепнула то, что он меньше всего ожидал сейчас от нее услышать:

- Никогда не думала, что в первый раз может быть так хорошо...

Ну, да! Все так и обстояло. Та женщина, с которой Август провел ночь, не знала других мужчин, кроме него. Никогда не была ни с одним из них. Не отдавалась, если быть точным в определениях. Но и тело, в котором она теперь обитала, было девственно, если и не в анатомическом смысле слова, - все-таки Август воссоздал Теа такой, какой она была, оставляя своему любовнику прядь рыжих волос, - то уж верно, в метафизическом.

Глава 9. Венеция

1. Венеция, одиннадцатое октября 1763 года

У Августа было странное настроение. Непривычное. Вернее, давно забытое. То замечательное чувство, которое испытываешь, наверное, лишь в юности, впервые узнав чудо взаимности. Притом взаимности не со зрелой, все в жизни успевшей перепробовать женщиной, а с такой же юной, как ты сам, девушкой, ответившей страстью на твою страсть. Нечто похожее - хотя сравнение в этом вопросе никак не уместно - Август испытал много лет назад, впервые встретившись с Агатой. Но Агата выходила тогда замуж, да и он сам, если уж на то пошло, был не столько в нее влюблен, сколько покорен ее красотой. Во всяком случае, так он понимал это теперь. После всего. Желания в них обоих было много, а вот понимания, как выяснялось теперь, не было вовсе.

С Теа все происходило по-другому. Эту женщину он, разумеется, желал со всей страстью, на которую был способен. Это факт. Но, прежде всего, Август ее любил - и это тоже факт - и оттого, быть может, он был крайне осторожен в своих "ухаживаниях", деликатен, чуток и обходителен. Нежность превалировала в его чувствах к Теа над страстью, что, учитывая репутацию Августа и весь его жизненный опыт темного колдуна, отнюдь не пустяк. Но от судьбы не уйдешь, - голос плоти не заглушить, - и, в конечном счете, все случилось, как случилось. Настала ночь. Та самая, единственная. И прошла, уступив место утру. И, воспрянув ото сна, Август был счастлив, как, впрочем, была счастлива и Теа. Во всяком случае, женщина после ночи любви разве что не светилась.

- Хочешь знать, какая я, на самом деле? - сладко потягиваясь со сна, спросила она. - Я имею в виду раньше, там... Ну, ты понимаешь...

- Я понимаю, - кивнул он. - Но мне казалось, что ты не хочешь говорить о своем прошлом.

Так и было. Не хотела. Но и он не настаивал. Никогда. Ни разу.

- Раньше не хотела, - легко призналась женщина. - А сейчас вот расхотела не хотеть.

- Тогда рассказывай! - предложил Август, боясь вспугнуть возникшее между ними настроение.

- Меня зовут Таня, - мягко улыбнулась Теа, и глаза ее засияли изумрудной зеленью. - Не Танья, Август, а Таня. Повтори!

- Таня, - это оказалось куда проще, чем ему показалось в первое мгновение.

- Таня, - кивнула Теа, - и я тебе наврала, Август, - шевельнула она верхней губой, - мне не двадцать один. Просто эта Теа, - ткнула она себя в грудь, - она такая роскошная, Август, такая большая, красивая и взрослая... Ну, ты понимаешь! Вот я и соврала. А на самом деле мне девятнадцать лет, и я студентка. Учусь на матмехе.

- Ну, то есть, училась, - поправила себя Теа и тут же внесла необходимые пояснения. - Матмех - это математическо-механический факультет университета. Девушки там редко учатся...

- Своя специфика! - пожала она роскошными плечами, как если бы оправдывалась. - Слишком много требуется мозгов ...

- То есть, надо быть очень умной? - привычно перевел Август слова женщины на общеупотребительный язык.

- Да, - кивнула она и поправила сползшую с плеча бретельку ночной сорочки. - Надо быть умной...

- Но ты и есть умная, - улыбнулся Август, поощряя Теа к продолжению рассказа.

- Умная, - едва ли не печально вздохнула Теа, но блеск глаз никуда не исчез. Она веселилась, на самом деле, или, возможно, издевалась. Знать бы еще над кем: над ним или над собой?

- Умная, - повторила так, словно пробовала это слово на вкус. - Все в голову ушло, а на остальное, наверное, ресурсов не хватило. Я, Август, по жизни мелкая. Метр пятьдесят шесть и живого веса во мне - сорок кило. Представляешь? И внешность - так себе. Серенькая мышка. Даже хуже! Мальчики про таких, как я, говорят "плоска, как доска, и на вывеске тоска".

Последнюю фразу она произнесла по-русски, и Август понял из нее только два слова: "доска" и "тоска". По-видимому, это была рифма, и, следовательно, фраза являлась строкой из стихотворения.

- Э... - сказал он в ответ, боясь задать прямой вопрос о содержании "стишка". Но Теа отнюдь не смутилась, что было более чем странно, учитывая то, как она ответила на невысказанный Августом вопрос.

- Ни задницы, ни сисек, да еще и в очках, - пояснила она. - Ботанка и очкарик, сечешь, Август, фишку?

Как это часто случалось с ним в последнее время, Август прозвучавший вопрос не понял, но смысл все-таки уловил. Впрочем, голова его сейчас была занята другим. Он пытался представить себе ту Таню, о которой рассказывала Теа. Маленькая и худенькая, похожая на мальчика, черноволосая - отчего-то он был уверен, что именно черноволосая, - в очках. Тонкая серебряная оправа, толстые линзы и голубые глаза. Образ этот совершенно не сочетался с тем характером, который успел узнать Август. Но, возможно, плоть накладывает отпечаток и на характер? Разве может оставаться неизменной душа, перешедшая из неказистого тела щуплой девушки-мальчика в роскошное тело Теа д'Агарис? Впрочем, вино не становится лучше или хуже от того, налито ли оно в серебро или в глину.

- Ничего не понял, - сказал Август вслух и тут же улыбнулся. - Ботанка? Фишка? Я не знаю этих слов, но зато я знаю нечто гораздо более важное: я тебя люблю!

- Не обольщайся! - беззлобно отмахнулась от него Теа. - Ты ее любишь, вот это все, - показала она рукой на высокую полную грудь, - а не меня. Но поскольку она теперь я...

"Зачем она мне все это рассказывает? - мимолетно задумался Август. - Кокетничает? Проявляет доверие? Или, возможно, сбивает со следа? Обманывает, запутывает, морочит голову... Но зачем?"

- Ты ошибаешься! - Август решительно отмел неуместные здесь и сейчас мысли, привлек женщину к себе и поцеловал в губы.

Получился очень хороший поцелуй. Долгий. В меру страстный и чрезвычайно нежный.

- Теа д'Агарис красивая, - объяснил он свою мысль, оторвавшись от губ женщины, и нежно коснувшись пальцами ее обнажившейся груди. - А люблю я все-таки тебя. Ту, которая спряталась внутри!

- Даже так... - прищурилась Теа, умеряя изумрудное сияние. - Не обманываешь?

- Богами клянусь!

- Ну, ладно тогда, Август. Пожалуй, я все-таки выйду за тебя замуж... Когда-нибудь... Позже!

***

Как и накануне, обедали в траттории "Сердце гондольера". Кухня здесь была просто изумительная и славилась на весь город. Так что в просторном общем зале в три часа пополудни заняты были практически все столики. Кое-где пировали большими компаниями, а кое-где "интимно" обедали вдвоем или втроем. Играла музыка, сновали между столами услужливые камерьере - все, как один мужчины, в отличие от "трактирных девушек", - витали запахи жареного мяса и острых приправ, стоял ровный негромкий гул от множества идущих одновременно разговоров.