– Ей нравится эта идея, но еще больше она мечтает покинуть корабль, – сказал Куглин. – Тебе следует ее отпустить, если так хочет Каханни.
Он не выглядел встревоженным или напуганным.
Джорона удивила легкость, с которой Куглин об этом говорил, а также улыбка, скользнувшая по лицу Миас.
– Тебе известно, что это такое, Куглин? – спросила Миас и кончиком ножа подтолкнула к нему коричневый предмет.
Он перевернулся, и Джорон узнал зазубренные челюсти, состоявшие из трех частей. Сейчас они были закрыты и отделены от тела, и Джорон возблагодарил за это Старуху.
– Несомненно, – ответил Куглин. – Это какая-то мерзость Старухи из морских глубин, убивающая всех на своем пути.
– Хорошо, – сказала Миас, откидываясь на спинку стула. – Ты прав на половину – вторую. Однако этот предмет не из морских глубин. Хранитель палубы, ты не объяснишь Куглину, что лежит перед ним? – Она снова постучала по челюстям ножом.
– Это пасть костебура, – ответил Джорон.
– И что с того? – спросил Куглин. – Он имеет отношение к кораблям. И я не понимаю, какое отношение эта штука имеет к Квелл или ко мне.
– Это был маленький костебур, – сказала Миас. – А вообще их челюсти могут вырасти больше головы человека, даже такой огромной, как у тебя, Куглин. Они живут на кораблях, за которыми плохо ухаживают, пожирают кости корпуса или команду, если им удается застать кого-то врасплох. Понимаешь, они любят, когда темно. Живут на днище, и их редко удается обнаружить, пока не становится слишком поздно, и тогда корабль внезапно начинает тонуть, а длинноцепы тут же собираются вокруг него на пиршество.
– Что ж, – заговорил сбитый с толку Куглин, – это старый корабль, за которым плохо ухаживали, корабль мертвых. Спасибо, что рассказала о грозящей нам опасности. Каханни хотел, чтобы я оставался с грузом после того, как Квелл сбежит, однако теперь я начинаю думать, что нам лучше забрать ящики и остаться на острове. – Он улыбнулся Миас, и, к удивлению Джорона, она улыбнулась в ответ.
– Мастер костей, – сказала она, – как ты считаешь, на «Дитя приливов» есть костебуры?
Коксвард покачал головой, и его двойной подбородок пришел в движение.
– Нет, супруга корабля. Корабль стоял в сухом доке, днище осмотрели и очистили, мы все тщательно обработали, ведь я знал, что «Дитя приливов» должен благополучно доставить меня обратно вместе с командой. У нас на борту не было костебура до того, как мы вышли в море.
– Должно быть, у тебя возникли какие-то подозрения, если ты решил проверить, – сказал Куглин.
– Я не ожидал появления костебуров, – ответил Коксвард, – но хороший мастер костей следит за днищем, к тому же мне известно, что киль «Дитя приливов» находится не в самом лучшем состоянии, поэтому я проверял особенно тщательно. Одна из моих девушек обнаружила эту штуку вчера. – Коксвард указал на челюсти. – Ей повезло – она потеряла только парочку пальцев на ноге, прежде чем прикончила эту мерзость – но, если появился один костебур такого размера, значит, должны быть другие.
– И что же? – спросил Куглин. Джорон видел, что ему стало не по себе. Очевидно, Миас призвала его не просто так, и это связано не только с челюстями костебура и Квелл, но Куглин не мог обнаружить связи между ними, как и Джорон. – Значит, толстяк что-то пропустил, когда готовил к выходу в море твой корабль.
– Я ничего не пропустил, – возразил Коксвард, и в его голосе появились жесткие интонации, заставившие Куглина снова взглянуть на мастера костей, словно заново оценивая.
– Расскажи-ка мне, Куглин, – сказала Миас. – Какие отношения связывают тебя с Каханни?
Куглин посмотрел на нее, и Джорон заметил, что под глазом у него начала слегка подрагивать жилка.
– Мы оба обладаем сильной волей, – заявил он.
– Он уберет тебя, если почувствует угрозу? – спросила Миас.
Куглин покачал головой, но Джорон заметил на его лице сомнение и попытался понять, куда Миас его ведет. Вероятно, к сомнениям и тревоге.
– Я рядом с ним долгое время, – сказал Куглин. – Многие в нашей организации верны мне в не меньшей степени, чем Каханни.
– Значит, если он выступит против тебя, в организации будет раскол?
– Верно, – кивнул Куглин. – Вот почему он никогда на это не пойдет.
– И он доверил тебе перевезти контрабандой кости аракисиана, – сказала Миас.
– То, что я делаю, не имеет… – начал он.
– Я задаю свой вопрос только из-за того, что это единственная кость на корабле, которую не проверили на наличие яиц костебура. И тебе приказали убрать с «Дитя приливов» племянницу Каханни, как только у тебя появится возможность. Дать ей сбежать на твердую землю. Подальше от опасности. Теперь ты понимаешь, к чему я веду? – спросила Миас.
– Я… – начал Куглин.
– Может быть, твой хозяин не может выступить против тебя прямо, но он выиграет, я полагаю, если ты исчезнешь в море…
– Он… – Куглин оглядел каюту – посмотрел на стены, белый пол, тяжелый письменный стол. Наконец, его взгляд остановился на челюстях костебура. – Он не стал бы.
– Все твои люди хранят тебе верность, Куглин? – спросила Миас. – И сколько из них работают на Каханни?
– Я взял с собой лишь тех, кто верен мне. Конечно, они лучшие в организации Каханни, и… – И тут он смолк. А потом взревел: – Клянусь Старухой, коварный ублюдок! Он меня подставил. Я его прикончу, если ты говоришь правду. И его проклятую Старухой племянницу.
– Нам неизвестно наверняка, так ли это, – сказала Миас.
– А вы узнаете яйца, если увидите их? – спросил Куглин.
– О, да, – ответил Коксвард.
– Тогда пойдем и откроем коробки.
Куглин повел их через корабль в трюм, где двое его людей охраняли ящики.
– Прочь! – рявкнул Куглин. – Мы позволим супруге корабля осмотреть наш груз.
– Но Каханни сказал…
– Пусть Старуха заберет Каханни! Открывайте ящики.
– Подождите! – вновь вмешался Коксвард. Он исчез, но вскоре вернулся с четырьмя костемолотами, плоскими с одной стороны и с жутковатым крюком с другой. – Лучше подготовиться, – сказал он, раздавая молоты. – На всякий случай.
Один из людей Куглина снял с пояса ключ, открыл замок, поднял крышку ящика – и тут же в ужасе отступил назад, не только из-за запаха – влажного, зловонного и гнилостного, – но и от того, что увидел внутри. Куглин не двигался, его глаза широко раскрылись, он неотрывно смотрел на содержимое ящика. Джорон шагнул вперед. Верхняя его часть кишела костебурами, от маленьких, размером с его палец, до крупных, с руку. Их жуткие челюсти пожирали не только коричневые кости на дне, но и друг друга. Липкие шевелящиеся тела были такого же цвета, что и гнилая кость, и вся масса купалась в море отвратительной слизи.
– Убивайте их, – сказал Коксвард и принялся крушить тварей плоской частью молота.
Куглин тут же к нему присоединился.
– Старухин урод! Сын изгоя дарнов! – повторял он с каждым сокрушительным ударом, сопровождая проклятиями гибель омерзительных тварей.
Так они открыли все ящики Куглина, и от внимания Джорона не ускользнуло, что ящик с хийл-болтами спрятан. Последний оказался пустым, а его днище было проедено костебурами.
– Он меня убил, – сказал Куглин. – Этот проклятый Старухой мерзавец меня убил. И всех моих людей. Ну, теперь я прикончу его племянницу – получу хотя бы такую компенсацию.
– Нет, – возразила Миас. – Теперь мы знаем, что на корабле есть костебуры, и Коксвард с ними разберется. А Квелл еще может нам пригодиться. – Джорон почувствовал некоторое разочарование из-за того, что Миас собиралась сохранить Квелл жизнь. – А теперь, Куглин, ты можешь насладиться ее удивлением, когда она поймет, что ты отказываешься с ней разговаривать, и ее бегство с корабля становится невозможным.
– Да, – сказал Коксвард. – Когда ты с Миас отправишься захватывать остров, я поставлю к насосам двойную команду. И Квелл будет работать больше всех, а это тяжкий труд. К тому моменту, когда вы вернетесь, мы осушим все лужи в трюме и отыщем крупных тварей. А потом будем искать их каждый день. Когда вы захватите остров, вы найдете известняк и принесете его на борт. Мы засыплем все течи, и так прикончим последних тварей вместе с их яйцами.
