Страшные истории острова Джерси (ЛП) - Майклз Эррен

Кристоф со вздохом натянул одеяло на голову. Ему никогда не было легко засыпать в новых местах. Он скучал по своему дому и собственной кровати. Он скучал по Франции и по отцу.

Кристоф, наконец, начал засыпать, когда ветер зашептал под карнизами.

Не засыпай…

Кристоф резко проснулся, наполовину во сне, наполовину вне его. Шум ветра усилился. Гроза звучала как крики мучений. Вокруг него поднялся крик, похожий на стенания проклятых. В буре слышались голоса… Была ли вообще буря?

Он в ужасе сел… Как раз в тот момент, когда топор с глухим стуком вонзился в подушку, на которой мгновение назад покоилась его голова. Перья взметнулись снежной бурей, когда топор был выдернут и снова поднят.

С хриплым криком Кристоф бросился вбок, приземлившись на пол в путанице одеял и простыней. Он брыкался и полз, пытаясь освободиться. Крики наполнили комнату, и он не мог различить свои крики или убийственный рев нападавшего среди какофонии голосов. Звук был оглушительным.

Кристоф поднялся на ноги, но простыни сбили его с ног, и он снова рухнул на пол, ударившись коленями о твердые деревянные доски.

Лунный свет упал на искаженные черты лица Вателя, когда он двинулся к Кристофу, яростно рубя его топором.

На этот раз Кристофа спасло покрывало. Топор вонзился ему в ногу, но, хотя боль была такой, словно по нему ударили молотком, лезвие не пробило толстую ткань. Кристоф вскрикнул от шока и страха, его голосу вторили другие, и казалось, что они исходят из стен дома, будто поет хор агонии и ужаса.

Ватель занес топор, чтобы ударить еще раз, и одеяло полетело вместе с ним. Кристоф высвободился и привалился к стене, крича:

— Боже милостивый, Ватель, что ты делаешь? Ты что, с ума сошел?

Мужчина не ответил ему и вместо этого бросился вперед. На этот раз ноги Вателя запутались в темной ткани, и он споткнулся. Наконечник топора глубоко вонзился в стену рядом с головой Кристофа.

Француз ахнул и рывком распахнул дверь спальни, чтобы убежать. Его раненая нога онемела и замедляла, пока он хромал по темному балкону. Его охваченные паникой пальцы шарили по перилам в поисках лестницы.

Лунный свет не проникал в это пространство, кроме как через дверной проем позади. Оглянувшись, Кристоф увидел Вателя в обрамлении бледного света, когда тот вытащил топор из стены и повернулся, чтобы преследовать его.

Оглушенный криками вокруг, Кристоф схватился за перила и, спотыкаясь, спустился по ступенькам босиком в темноте. Он пробирался на ощупь так быстро, как только мог, почти не слыша размеренных шагов Вателя за воющими голосами, сотрясавшими воздух вокруг него. Он увидел, как худая, как дым, женщина схватила его за руку. Мужчина, похожий на облако пыли, сполз перед ним по лестнице. Кристоф бросился сквозь это видение. Он подбежал к тяжелой входной двери и дернул за ручку.

Она была заперта.

Он повернулся, прижался к ней спиной, задыхаясь от ужаса. Справа от него была комната, в которой они с Вателем делили трапезу. Оттуда не было выхода. Налево… Это был его единственный выход. Он открыл дверь, а затем захлопнул ее за собой. Комнату освещала единственная свеча. В ее колеблющемся свете были видны стол и стул, заваленные бумагами. За пределами круга света Кристоф заметил еще одну дверь. Темные фигуры ползли вдоль стены, когда он бежал через комнату. Он всхлипнул от облегчения, обнаружив, что эта дверь тоже не заперта. Когда он переступил порог и закрыл ее за собой, то с чувством, близким к радости, почувствовал, что в замке торчит ключ.

Он отчаянно возился с замком, его руки дрожали так сильно, что он почти не мог заставить его повернуться. С обнадеживающим лязгом тяжелый механизм повернулся, и дверь была заперта. Кристоф отошел от нее в темноте, осматриваясь по сторонам.

Он был на кухне. В воздухе все еще висел запах жирного рагу. Он понял, что там должны быть ножи, вещи, которые он мог бы использовать в качестве оружия.

Направляясь к темному силуэту стола, он услышал, как поворачивается дверная ручка. Раздался яростный рев, приглушенный тяжелым деревом, и почти сразу же раздался звук удара топора о дверь. Крики, доносившиеся из дома, теперь перемежались настойчивыми, преднамеренными ударами Вателя в дверь.

В темноте Кристоф отчаянно шарил вокруг в поисках другого выхода. Крошечное окошко пропускало слабый серебристый свет, но никакой возможности сбежать не было. Ощупывая стену, он нашел еще одну маленькую дверь. Вероятно, это была просто кладовка, подумал Кристоф, но он нашел ручку и тщетно тянул за нее, пока не понял, что дверь открывается наружу, и, толкнув, спотыкаясь, спустился по низкой ступеньке.

Лунный свет лился через большое окно, освещая ужас внутри.

С крюка рядом со связкой фазанов на него уставилась мертвая голова. Руки и ноги мужчины были отрублены так, что только торс свисал со стены.

Кровь, черная в монохромном свете, собралась в лужу и свернулась под телом, в ноздри Кристофу ударила вонь, как в мясной лавке. В противоположном углу маленькой комнаты была груда одежды и сумок, а также грязных, заляпанных кровью простыней. Там стоял сундук с открытой крышкой. Следы засохшей крови вели к окну.

Загипнотизированный ужасом, Кристоф пересек комнату, его шаги сопровождались звуком раскалывающегося дерева, когда топор Вателя врезался в дубовую дверь в соседней комнате.

Крики, окружавшие его, перешли в заунывный вой, когда Кристоф поднял простую задвижку на окне и распахнул ее наружу.

Там спасения не было. Окно выходило на крутой обрыв из зазубренных скал и утесника. Под ним, там, где их выбросили из окна, лежали тела на разных стадиях разложения. Одно из них было телом ребенка. Длинные юбки женщины запутались в колючках утесника, не давая ее телу упасть дальше в море внизу.

Кристоф задумался, сколько еще тел упало в океан и было смыто. Он отступил назад, чувствуя слабость в коленях, и посмотрел на груду вещей.

Все эти люди пришли в это место, как и он, в поисках убежища и утешения. Ватель убил их всех. Он лично выбирал жертв из гавани, которые выглядели так, будто у них было все их земное богатство, когда они убегали из своих домов. Затем он лишал их жизни, чтобы прибрать их деньги.

Кристоф взял из кучи шкатулку с драгоценностями и открыл ее. В ней были маленькие жемчужные серьги и изящная цепочка: вещи женщины с тонким вкусом и небольшим достатком. Кристоф подумал, не та ли это женщина, чье тело, как выброшенная кукла, свисало с колючек под окном.

Он поставил шкатулку и, стараясь не смотреть на расчлененный труп на стене, вернулся на кухню. Зачем Вателю это делать? Разве недостаточно было убить этих людей, зачем еще и расчленять их тела?

Его зрению помогал свет из маленькой комнаты, Кристоф вернулся к столу в поисках ножа. Поверхность стола была влажной и липкой от запекшейся крови, сырого мяса и грязного ножа… и пальцев человеческой руки.

Тушеное мясо.

Кристофа вырвало, все его тело содрогнулось от отвращения.

Была ли это какая-то всепоглощающая жадность, заставлявшая Вателя поедать своих жертв, или извращенное наслаждение от осквернения их тел, Кристоф знал, что этот человек был чудовищем. Вателя невозможно было переубедить. Его нужно было остановить.

Кристоф сплюнул желчь и набрал воздуха в легкие, борясь с изнуряющей тошнотой. Он должен был контролировать себя. Выхода не было и бежать некуда. Ему придется сражаться.

Он заставил себя поднять окровавленный нож со стола. Он был скользким в его потной руке. Он тщательно вытер ладони и рукоять о брюки и отступил назад, так что стол оказался между ним и дверью.

Он стиснул зубы. Он подождет, пока Ватель прорвется. Он позволит этому человеку измотать себя, рубя толстое дерево. Кристоф делал медленные, глубокие вдохи, когда вокруг него звучали низкие завывания голосов, плачущих от страха, молящих о пощаде, вопящих от боли и ужаса. Звуки, которые так пугали его раньше, теперь казались странно успокаивающими. Он был не один. Другие, кто сталкивался с этим человеком, были здесь, с ним. Он будет сражаться как за них, так и за себя.