Хранитель для чужой жены - Караюз Алина

Думаю, его мать и сестры строили разные предположения. Судя по их взглядам, устремленным на меня, они уже сломали головы в попытке добиться правды. Но герцог молчал. И я тоже не собиралась ничего говорить.

Глава 3

Ни моего мужа, ни мужа Малены – одного из генералов Минраха – здесь не было. Будто обед был предназначен только для женщин.

Но я обрадовалась этой легкой передышке, потому что в присутствии Гидеона не смогла бы проглотить ни кусочка.

Слуги принесли первое блюдо. Серебряные крышки звякнули, и пар от супов растекся по залу. Один из лакеев задрожал так сильно, что едва не опрокинул поднос.

– Руками не тряси, тряпка, – прошипела Каталина, не поворачиваясь. – Или в подвал пойдешь. К крысам.

Парнишка побледнел и, торопливо отступая, чуть не запутался в собственных ногах. Я заметила его взгляд, брошенный на меня. В его глазах был страх. И… жалость. Хотя, похоже, его стоило бы пожалеть.

– Хотелось бы верить, что вам удастся сохранить беременность, – произнесла вдруг Малена. – Здесь… многое может случиться.

Слова прозвучали как искренняя забота, однако взгляд графини Рингроу говорил об обратном. Я была для нее угрозой. Точнее, не я, а сын Гидеона. Его наследник.

Не удивлюсь, если в том, что случилось с прежними женами, была и ее вина. Но себя запугать не позволю.

Я выпрямилась и взглянула ей в лицо. Спокойно, без суеты и волнения.

– Если что-то случится, миледи, вы будете знать первой.

Она не моргнула. Только улыбнулась тонко, ядовито.

– Я всего лишь беспокоюсь о будущем племяннике. Мой брат – темный маг. Нужно быть очень сильной, чтобы выносить его дитя. Пока что это не удалось ни одной из его избранниц.

Я почувствовала, как напряглась служанка, которая в этот момент наполняла мою тарелку. Ее рука дрогнула, а воздух в зале будто стал холоднее.

Однако я продолжала смотреть Малене в лицо. И тоже улыбнулась в ответ. Медленно. Ровно. Как улыбается женщина, которая решила идти до конца. Ради себя. Ради ребенка. Ради того, чтобы месть свершилась.

В моей душе не было зла. Я не испытывала ненависти к Малене или другим обитателям замка. Они вообще не имели значения.

Кроме того, кому я поклялась отомстить.

Но если кто-то посмеет встать у меня на пути – я уничтожу его. И неважно, кто это будет: женщина, ребенок или старик. Убив Авенара, герцог убил во мне всю человечность…

***

Обед оказался нелегким испытанием для моей выдержки. Пришлось ждать, когда поднимется вдова-герцогиня, а та будто нарочно тянула время и беседовала с дочерьми.

Я не слышала, о чем они говорят, но понимала, что речь идет обо мне. Лиара тонко хихикала, бросая в мою сторону короткие взгляды. Малена вообще отвернулась, будто я была частью мебели. Но я именно так себя здесь и чувствовала – частью интерьера, безмолвной деталью этого каменного, холодного замка. И все же сумела сохранить хладнокровие. Даже получила некоторое удовольствие от изысканных блюд.

Наконец Каталина в последний раз что-то шепнула дочерям и поднялась.

Лиара и Малена бросили на стол салфетки и встали вслед за матерью. Это был сигнал, что мне тоже пора.

Когда я вышла из-за стола, ноги дрожали. Но не от страха и не от слабости. От гнева, который приходилось глотать, будто горькое лекарство, не морщась.

Слуги спешно убирали со стола, делая все бесшумно, словно любая ложка, зазвеневшая не вовремя, могла стоить им руки.

– Госпожа, позвольте вас проводить, – раздался негромкий голос у меня за плечом.

Я обернулась. Это была та самая девушка, которая прислуживала мне за столом.

– А где Миранда? – спросила я, ища взглядом свою служанку.

– Она занята подготовкой для вас новых комнат.

– Новых комнат? – хмыкнула я.

А потом вспомнила: мое заточение закончено! Гидеон выделил мне новую камеру. Ох, точнее, покои рядом с собой.

Пряча вспыхнувшую радость, кивнула:

– Идем.

Кажется, начиналась новая глава моей жизни. И в ней снова был смысл.

***

Я шла за служанкой и незаметно ее разглядывала. Худенькая, приглаженная, с уравновешенным выражением лица, которое казалось заученной маской. От Миранды, вечно косившейся на меня с подозрением, эта отличалась всем – от походки до тембра голоса. А путь, которым она вела, был мне незнаком.

Мы перешли по галерее в другое крыло, и там, как я быстро поняла, не оказалось ничего общего с хмурыми коридорами и загруженными хозяйственными уровнями. Здесь все было… другим.

Высокие окна, залитые солнцем, гобелены с идиллическими пейзажами и белоснежные мраморные вазы в нишах. Каждая деталь дышала изяществом и вкусом, так непохожими на грубую силу Минраха. Это было убежище, созданное для кого-то другого, в мире, далеком от моей суровой реальности.

Все здесь оформлял человек с тонким вкусом. С воображением. Я бы поставила на женщину – и точно не на вдовствующую герцогиню, которая, как я успела убедиться, предпочитала черные платья и раскаленные щипцы.

В этом крыле даже воздух был легче, будто очищенный от страха и угара власти. Я то и дело замедляла шаг, касаясь холодной, гладкой поверхности скульптур, вглядываясь в гобелены, прислушиваясь к тишине, которая здесь казалась… доброй.

Служанка не торопила. Всякий раз, когда я останавливалась, она замирала, не подгоняя, не выказывая раздражения. Просто ждала, пока я соизволю двинуться дальше.

Вот тогда я окончательно убедилась: мой статус действительно изменился.

Я больше не пленница. Не купленная жена, роль которой сводится лишь к одному – подарить Минраху наследника. Я – хозяйка. На тот краткий миг, пока Гидеон не поймет, что его обманули.

Но даже этого краткого мига мне будет достаточно. Я притворюсь смиренной, научусь смотреть на него с обожанием. И все ради того, чтобы закрепиться в своем новом статусе. Получить свободу ходить, где хочу, и доступ – к людям, к дверям, к замочным скважинам.

И, если повезет, к правде.

Мои пальцы сжались в кулаки. Уголки губ дрогнули, сложившись в улыбку – не радостную, нет, хищную. Гидеон Минрах еще не знает, на что способна женщина, чье сердце втоптали в грязь. Я и сама раньше не знала.

Служанка обернулась, будто что-то почувствовав. Я же поспешно отвела взгляд к ближайшей нише, делая вид, что рассматриваю вазу. И заметила боковой коридор.

Его арочный вход заполняла густая тень, а фрески, которыми он был украшен, немного потрескались и поблекли.

Заинтригованная, я заглянула в проход.

Там царила густая тьма.

Мой взгляд не нашел ни окон, ни факелов. Ни малейшего намека на свет. Зато воздух здесь оказался влажным и затхлым, как в подземелье.

Легкий сквозняк коснулся моей шеи и понесся дальше, оставив на коже ледяной след.

– Что там? – спросила я, не сводя глаз с темноты.

Голос глухо ударился в своды и вернулся двойным эхом.

Служанка вздрогнула. Я почувствовала: ей тоже не по себе.

– Госпожа, – начала она, когда я шагнула вперед, – стойте! Туда нельзя!

Я замерла на границе света. Присмотрелась – и поняла: этот мрак дышит. Он жив. Он не хочет гостей.

Служанка так близко подойти не рискнула. Она стояла в пяти шагах от меня, прижав руки к груди. А на ее лице читалось волнение, если не страх.

– Что там такое? – повторила я, придавая голосу требовательные нотки. – Ты знаешь?

– Да, госпожа. Покои первой супруги господина. Леди Элении, – прошептала она так, словно боялась, что кто-то услышит.

– Почему они закрыты? Разве новая жена не занимает старые покои? – удивилась я.

Там, где я выросла, это считалось традицией. Моя мать заняла комнаты старой графини Бурджес. А после ее смерти в них поселилась Эмма. Таков был естественный порядок вещей.

– Так пожелал господин, – вновь короткий, отрепетированный ответ.