Нефрит. Огонь. Золото - Тан Джун Ч. Л.

Меня так трясет, что я прислоняюсь к шкафу с драгоценными свитками, чтобы не упасть. У отца есть от меня секреты: обо мне самой, о моем детстве и о моей матери.

Он лгал мне.

Шкаф скрипит, и я вспоминаю о потайном алькове, который он скрывает. А вдруг? Я толкаю, и стенная панель сдвигается. Раньше думала, что эта узкая комната пуста, но, возможно, я ошибалась. Хватаю со стола лампу, чтобы посветить себе, и замечаю рычаг.

Толкаю его вниз, и еще одна фальшивая панель скользит в сторону. Вдоль стен открывшегося моим глазам помещения выстроились полки с древними на вид свитками. В углу стоит вешалка, на которой висят оранжевые балахоны.

Я отшатываюсь к стене.

Это же одеяния Дийе!

Почему они здесь? Почему?

Я смотрю на них, и яркий оранжевый свет обжигает мне глаза. К балахонам прилагается красный пояс. Что все это значит?

– Сяо Ан? Что-то случилось, дорогая? – окликает отец, входя в кабинет.

Слишком поздно скрывать свою находку. Я покидаю потайную комнату, сжимая в руке балахон Дийе, и швыряю в своего родителя.

– Ты священник? – вопрошаю я холодным, лишенным эмоций голосом.

Его глаза вспыхивают опасным светом.

– Ты что, шпионила за мной?

– Почему ты мне не сказал?

– На то имеются свои причины. Во-первых, моя безопасность. Глава священства Дийе живет в страхе перед убийством.

Главный священник. Ад меня разбери! Мой отец – главный священник Дийе. А я-то решила, что хуже уже быть не может.

Он внимательно изучает меня.

– Какое это имеет значение, священник я или нет?

– Какое это имеет значение? – переспрашиваю я дрожащим голосом. – Ты заставлял меня проделывать страшные вещи. Убить птицу, например, а ведь я тогда была совсем ребенком!

Слишком разъяренная, чтобы контролировать себя, я начинаю плакать. Моя память выходит из-под контроля. Вспыхивают воспоминания обо всех жестоких поступках, которые я совершила, которые меня заставили совершить. Потрясенное лицо няни, когда я показала ей уничтоженные с помощью магии цветы. Я и ее саму случайно едва не убила.

По этой причине мой отец и отослал ее прочь.

– Ты лгал мне, – шепчу я, яростно вытирая слезы. – Обо всем лгал.

– Ты все вспомнила. Каким образом? – отвечает отец.

– Императрица дала мне настойку.

– Императрица.

Я не понимаю намека в его голосе, но сейчас мне до этого нет дела.

– Это ведь ты послал священников за мной и мамой?

– Тогда я еще не был главным священником. Приказ исходил не от меня.

– Что случилось с мамой? Что они с ней сделали?

– Ты бы лучше спросила, что она с тобой сделала. Она украла твою судьбу, обрекла тебя на слабость. – В его голосе отчетливо слышится презрение. – Нам выпала большая честь, что наша дочь избранная, но твоя мать не понимала, кто ты и кем можешь стать.

– Она пыталась спасти меня от тебя…

– Она дала клятву служить Империи, но нарушила ее. Твоя мать была всего лишь предательницей! – громогласно объявляет отец.

Я прыгаю вперед и срываю с него маску. Половина лица покрыта старыми ожогами. Шрамы стекают ото лба к подбородку, завиваясь вокруг губ. Шрамы, оставленные моей матерью.

Его лицо выглядит так, будто оно тает.

Я падаю на пол и с мучительным криком швыряю серебряную маску через комнату.

Отец поднимает маску, безумно хохоча, и этот звук пробирает меня до костей.

– Теперь ты видишь меня таким, какой я есть на самом деле. Видишь, что твоя мать сделала со мной. Если бы ты только знала, кем была она. Вовсе не невинной овечкой. Она предала свою семью ради священства. Она являлась одной из нас. Сколькими она пожертвовала? Скольких убила, прежде чем остановилась? – Отец хватает меня за руку, впиваясь глазами цвета воронова крыла в нефритовый перстень моей матери. Я замечаю в его взгляде вспышку какого-то сложного чувства, прежде чем он снова покрывается коркой льда. – А остановилась она только потому, что ее собственный ребенок оказался Похитителем Жизни. Так что не нужно делать из нее мученицу.

– Ты опять врешь.

– Неужели?

Это не может быть правдой. Просто не может. Уродливые, чудовищно натуралистичные куклы из моего сна танцуют в сознании, а звучащий в ушах смех матери становится злым. Отец, скорее всего, лжет. Он лжец. Он всегда лжет.

Я смотрю на его изуродованное лицо.

– Ты чудовище.

– И ты тоже.

Мой голос срывается.

– Нет, это не так. Я не стану монстром.

– Ты не сможешь избежать своей судьбы, дочь. Боги выбрали тебя не просто так.

– Зачем тебе меч? Что ты задумал?

– Я же тебе уже говорил. Хочу спасти свою страну и избавиться от пустыни.

– Лжец! – Я поднимаюсь с пола. – Я немедленно ухожу из дворца. Прочь с дороги. Не заставляй меня воспользоваться против тебя магией.

– Пустая угроза. Я знаю тебя, Ан. Ты всегда была мягкосердечной, совсем как твоя мать. Ты не нападешь на меня.

Я поднимаю руки. Он не трогается с места.

– Я сказала, прочь с…

Отец ударяет меня открытой ладонью в грудь, и я лечу через всю комнату, врезаясь в тяжелый деревянный стол.

– Боюсь, я не могу позволить тебе уйти. Ты наша единственная надежда. Я должен оберегать тебя, – произносит он притворно мягким голосом.

А от его взгляда у меня в жилах стынет кровь.

– Я не стану тебе помогать. Я никогда не найду для тебя меч, – обещаю, задыхаясь от боли.

Отец подходит ко мне, пламя парит над его руками, нависая надо мной, словно освещенный саван. Его искалеченные губы еще больше кривятся в кричащей улыбке.

Улыбке, которая говорит мне, что я ошибаюсь. Что у меня не будет другого выбора, кроме как помочь ему.

Глава 19

АЛТАН

Я бегу обратно в убежище секты Лотоса. После случайной встречи с Тай Шунем голова идет кругом. Добравшись до места, я тут же залезаю на крышу. Мне нужно подумать. Кроме того, я не в том настроении, чтобы встречаться с Тан Вэй и Шифу, тем более отвечать на их вопросы.

Распростертая подо мной столица в конце концов затихает и тускнеет, в красном свете обрамляющих улицы фонарей выглядя жутковатой. Я подбрасываю кинжал, и он, перевернувшись в воздухе, падает точно мне в руку. Снова и снова проделывая это, я постепенно успокаиваюсь.

Когда проснется, вспомнит ли Тай Шунь, кого видел сегодня вечером? Он казался пьяным до умопомрачения. Но, похоже, брат – наименьшая из моих забот.

Моим сознанием прочно завладела девушка.

Ан.

Я шепчу ее имя ветру, словно леденцы, перекатывая буквы на языке.

Теперь, когда я знаю, что она и есть Похитительница Жизни, все воспринимается иначе. Изменившимся. Однако мне нельзя ни отступить, ни дрогнуть. Союз с королем Нанды останется в силе. Я получу свою корону и отомщу, независимо от того, кто является Похитителем Жизни.

Мои мысли возвращаются к ее бабушке. Логично было бы убрать такую ценную шахматную фигуру с доски, хотя Шифу этого и не одобряет. Я должен отомстить за свою семью и не могу оставить страну в руках разжигающих войну предателей или убийц детей-тяньсай. Только вот где та тонкая грань, переступив которую я окажусь ничуть не лучше священников?

Мой отец защитил бы и Ан, и ее бабушку, но из-за своей веры во врожденную доброту людей он мертв. А матушка? Я стараюсь не думать о ней, хотя она преследует меня по ночам, будто призрак. Иногда эти сны приятны и становятся моим единственным утешением.

А моя сестра бы…

Я поворачиваю голову, ощутив рядом чье-то присутствие.

На одном из дальних фронтонов сидит человек в черном. На нем театральная маска с яркими черными полосами вокруг глаз и бело-голубыми завитками на лбу и щеках. Шпион? Или священник.

Человек в маске поднимает руку.

Я без раздумий щелкаю запястьем. Терракотовая черепица срывается с крыши и вылетает наружу, но незнакомец останавливает ее в воздухе, однако не посылает в мою сторону, а возвращает обратно на крышу.