Общество забытых мучеников - Рид Анви

— Чего?

— Того. — Эбель скрестила руки на груди. — Я сама поймаю убийцу. Ноа и Соль слишком мне дороги. Я хочу оградить их от опасности.

— Ни хрена себе у нас тут героиня…

— Я тебе сказала закрыть рот и идти за мной! — Эбель наконец смахнула его руку. — А если остаешься, то только попробуй проболтаться. — Она чиркнула пальцем по шее, демонстрируя, что сделает с ним в противном случае.

— Больная…

Эбель вышла из усыпальницы на перекресток, но тут же резко развернулась и подошла к Реджису.

— Дай денег. — Она протянула ладонь.

— Какая наглость. — Реджис застегнул косуху и, выхватив из рук Эбель фонарик, вышел к коридорам.

Посветил на стены, осматривая проходы.

— Я тебе верну, — Эбель встала рядом с ним, — как-нибудь… потом.

— Не дам, Барнс.

— Они нужны мне, чтобы поймать попутку! Прошу по-хорошему, а то…

— Я понял уже, что ты кровожадная и мстительная. Но не надо меня запугивать. Выглядишь смешно.

«И мило», — подумал Реджис.

— Как ты собираешься покинуть собор? — Он направил луч фонарика ей прямо в лицо.

Эбель цокнула и ударила его по руке.

— Вон тот тоннель, — она указала пальцем в один из коридоров, — ведет к колокольне. Выйдем оттуда. Дальше через лес. Ноа рассказывал о своих похождениях — дорога займет часа два-три. Там поймаем попутку и выйдем к Санди.

— Я так и знал, что ты соврала Ноа в тот день. — На лице Реджиса красовалась победная ухмылка.

— О чем ты?

— О том, что ты сказала ему, будто в том тоннеле тупик. Ты плохая лгунья, и тебе повезло, что у Ноа ай-кью минус двести. Очевидно, ты там что-то нашла. Так почему решила не говорить ему? — Реджис прищурился.

— Я же сказала, что они с Соль не при делах. Соль точно задастся утром вопросом, где я. Ноа, вероятно, тоже. И если у нас все пойдет не по плану, то нам придется задержаться. Соль умная. Она догадается, что мы сбежали, а Ноа расскажет ей о ходе. И они пойдут за нами. Поэтому я огородила их от опасности вот таким, — она закатила глаза, — тупым способом и промолчала.

Реджис помотал головой, соглашаясь, что способ и правда тупой.

— Окей. Представим, что ты нашла убийцу. Каким-то чудом он сидит и ждет нас. Дальше что?

— Дальше… — Эбель замялась, — дальше я не думала.

— Можем убить его, расчленить и продать на органы или живым отдать в рабство. Вариантов много. Выбирай, за какой из них хочешь сесть в тюрьму.

— Кретин… Может, там и нет убийцы. Но есть зацепки! Улики! Его логово! Я точно знаю, что он держит там других своих жертв, а мы возьмем и спасем их!

— Ты не понимаешь, насколько безрассудна твоя затея, Барнс?! — начал отчитывать ее Реджис.

— Поэтому я и попросила тебя пойти со мной.

Реджис замолчал. Слова застряли в горле.

— Я знаю о твоем даре. И я думала, что…

— Я смогу тебя защитить?

— Да. — Она поежилась. — Я знаю, мы не близки, но…

— Ты не представляешь, насколько мы близки, бунтарка. И даже не догадываешься, что я сделаю с теми, кто причинит тебе боль.

— Реджис, — Эбель подняла на него голубые глаза, которые в темной крипте сияли, словно звезды в небе, — я готова все узнать.

— Все?

Реджис не понимал, зачем она сказала это сейчас. В такой неудобный момент.

— Да. Все. — Эбель прикусила губу. — Мне снятся сны о прошлом. О тебе. О матери. И я знаю, что мы были связаны.

Она была серьезна. Настолько, что у Реджиса свело желудок от страха перед тем, что он услышит те самые слова. О предательстве и об убийстве.

— И я хочу, чтобы ты все мне рассказал.

— Тебе будет больно.

— Ты уже достал, честное, мать его, слово! Я сказала, что хочу знать! Значит, наберись уже смелости и расскажи мне все! Я заслуживаю правды, Фобс!

— Как никто другой.

— Вот и отлично. Вот и решили. — Эбель толкнула его в плечо и скрылась в темном тоннеле. — Значит, когда мы вернемся в собор, нас ждет серьезный разговор.

Реджис нагнал ее, осветив фонариком путь.

— Скажи мне хоть, куда мы едем.

— В Дом мучеников, Реджис. Мы едем туда, где прячут забытых исключительных.

Глава 6. Жила однажды — умерла дважды

Месть — удел слабых. Так говорили простаки. Так они оправдывали свое бездействие. Месть была силой. Великой и неукротимой. Люди, сумевшие обуздать ее, обретали власть. Становились опасными. Становились неприкасаемыми. И Реджис хотел быть одним из них. Хотел покончить с прошлым и искоренить зло, засевшее глубоко в душах. Хотел защитить себя. И Эбель. Он понял это, когда по Дому мучеников разнесся яростный крик.

Хрупкая девушка, казалось бы, в прошлом зашуганная скура, на деле оказалась бунтаркой. Придя в себя, она бросилась на охранников. Покалечила их и Ирму, пытавшуюся ее остановить. Она смогла вырваться и сбежать из дома, выпрыгнув в окно. Поранилась о разбитые стекла, содрала кожу на руках, ударилась головой. Она сыпала проклятиями, угрожала тем, кто ошарашенно пялился на нее, боясь подойти. Схватив осколок, размахивала им из стороны в сторону. Рычала, как злая собака, и звала на помощь. Но она не знала, что все дома в округе были ненастоящими. Декорации для отвода глаз. А еще она не знала, что за непослушанием следует наказание. Охранники тогда поймали ее. Она сильно ранила одного из них, полоснув под коленом острием, и добила, ударив по голове локтем. Не сдалась, даже когда второй охранник, в три раза крупнее нее, достал из кобуры пистолет. Эбель кинулась на Ирму и пригрозила, что убьет ее, стоит к ней приблизиться.

— Я знаю, что вы делаете с исключительными! — крикнула она.

Не знаешь, бунтарка. Даже близко не представляешь, что творится в подвалах этих домов. Ты была лишь в комнате для исследований. Видела лишь окровавленный металлический стол с иглами и скальпелями, разбросанными по полу.

— И я не вернусь туда, — будто услышав Реджиса, сказала она. — Вы не посмеете тронуть меня. А если тронете, то я убью вас с особой жестокостью в том самом кабинете, куда вы меня притащили.

В глазах Эбель горела месть. Она полыхала ярким огнем, в который подбрасывали поленья и в который подливали керосин. И эта месть кипела в ней до сих пор, пусть она и забыла, что мечтала убить каждого в этом доме. В этом подвале. В этом чертовом Санди.

На Эбель напали со спины. Ее окружили врачи и медсестры. Реджис с интересом наблюдал за тем, как маленькой бунтарки испугался целый дом отбитых мучителей. И Реджис захотел получить над ними такую же власть. Захотел увидеть страх в их глазах.

Эбель поймали. Оглушили ударом по голове и, пока она оставалась в сознании, избили до полумертвого состояния. За такую выходку ее сразу поместили в холодный карцер, где она выла от боли больше недели. Еду приносили раз в день, и то были объедки. Она спала на полу в комнате метр на метр без окна, лишь с решеткой в металлической двери. Реджис наблюдал за ней. Он видел, как пламя мести разгорается в каждой клеточке ее хрупкого тела. Она ненавидела всех.

И тогда Реджис возненавидел этот мир вместе с ней. Эбель будто показала ему, что можно быть другим. Исключительным, не знающим страха.

Эбель хотела справедливости и свободы. Реджис мечтал о том же. Эбель защищала слабых. Реджис тоже. Эбель мечтала о побеге. И Реджис пообещал ей, что они сбегут вместе. А потом расскажут миру правду. Найдут других исключительных, с которыми объединятся для борьбы со злом. Уничтожат их мучителей и… Хозию Хиггинса.

Но Эбель умерла. И смелость Реджиса — вместе с ней. Той ночью он похоронил не только свою любимую бунтарку, но и надежду. Той ночью он лишился своей силы и, не мечтая о том, что однажды вновь ее обретет, погиб вместе с Эбель.

— Еще чуть-чуть. — Эбель пролезла под очередной балкой. — Кто-то из профессоров наверняка дежурит на улице. Надо быть осторожными.