Последний экипаж "Белого кролика" (СИ) - Цыганков Михаил

Барм клялся, что собирался только забрать у меня журнал, но потом его словно бес попутал. Он бросил наши сонные тела на ковер поверху пачек с шедеврами американской полиграфии и потащил на корабль. Марафетус сказал, что бесов никаких в момент похищения он не видел, но что капитан вел себя очень странно – это точно. Нас с Кейси, сразу даже никто не хватился, мало ли куда могли отлучиться жених с невестой после такого побоища, а когда спохватились было уже поздно. Попав на родную палубу капитан, наконец понял, что сделал, но отступать было не в его традициях. Жадность взяла верх над осторожностью. Дальнейшее развитие событий вы знаете.

- Понимаешь, капитан, - я подвел черту под его рассказом, - кто-то все время искусно тобой манипулирует. Проще говоря, тебя используют втемную и держат за лоха!

- Однозначно! - подтвердила Кейси, - Фан-Фан Томас, ты теряешь квалификацию. Мне стыдно за французскую разведку.

Барм выпучил от возмущения глаза и широко открыл рот, собираясь возразить, но в это время к нему подошел матрос и что-то быстро сказал. Барм закрыл рот, жестом подозвал негра и быстро спустился в трюм.

- Что у них еще случилось? – тревожно спросила Кейси, взяв меня за локоть.

- Не знаю. – ответил я. – Кажется, матрос сказал, что Барму надо срочно взглянуть на яйцо.

- Чье? – выдохнула Кейси

- Птицы Рух!

- Надеюсь, мы не превратимся в летучий инкубатор.

- Цыплят по осени считают. – уклончиво ответил я, собираясь спуститься в трюм.

Глава 31 О хиромантии, цыганском ансамбле песни и пляски. регенерации на пике и пользе трофеев

- Куда спешишь, солдатик? – раздалось у меня за спиной. – Не торопись, поговори со мной, яхонтовый. Всю правду расскажу, ничего не утаю.

На леер ограждения, с наружной стороны, зацепилась самая настоящая цыганка. Ее громадная цветастая юбка и пестрая шаль громко хлопали на ветру, напоминая боевое знамя Великого Герцога Джона Лохматого. Не могу сказать, что я очень удивился. Я уже вообще перестал удивляться. Ну - цыганка, ну - взялась неизвестно откуда, подумаешь, невидаль! Может, это племя летающих цыган, кочующих в воздушных сферах. А что здесь такого? Если есть летающие лемминги, почему не может быть летающего табора? Ушли когда-то в небо и забыли вернуться. Здесь это в порядке вещей.

Цыганка без дела не простаивала. Ловко перемахнув через ограждение, она сцапала мою ладонь и вперилась в нее глазами. Острые и грязные ногти больно кололи мне руку. Из-под них, местами, торчали мелкие перья и остатки мошкары.

- Ждет тебя, касатик, дорога дальняя, опасная и многотрудная, - начала она сеанс прогнозов моего будущего. – А мешать на этом пути будет тебе король пиковый, могучий и страшный. Злобу на тебя затаил он великую, но остановить не сможет, потому, как у тебя есть сила тайная, самому еще не ведомая.

Я беспомощно оглянулся на Кейси, но она не спешила вмешиваться, с интересом наблюдая за полевой работой агента без номера, т.е. за мной.

- А еще, соколик, вижу у тебя жену – красавицу, писанную, красоты волшебной, сказочной. - Тут цыганка явно прокололась, Кейси даже приблизительно на красавицу не тянула. Может, она душевную красоту имела в виду? Но с духовным миром моей невесты я познакомиться не успел – некогда было, - И станешь ты солдатик в битвах закален, умом хитер и добьешься званий высоких, но - она задумалась, - натерпишься при этом….

Из трюма с озабоченным видом вылез Бармалеус. Он собрался, что-то мне сообщить, но замер, вытаращив глаза на цыганку. Его усы оторопело торчали вверх указывая на пролетавший над нами табор.

Корабль неведомым образом сменивший курс с параллельного на перекрестный жил своей повседневной жизнью. Хозяйки развешивали вдоль бортов свежее стиранное белье. В тишине далеко разносился звон кузнечных молотков и ржание коней.

… и вот когда выпадет тебе удача великая и победишь ты злодея, или может злодейку? – Цыганка снова поправила себя, – может быть, победишь, наступит радость великая и вспомнишь ты солдатик простую цыганку таборную. Но это когда еще будет, а позолотить ручку мне надо сейчас, поскольку вижу на тебе порчу черную…

От ее бормотания начало клонить в сон, но тут до меня донеслись звуки знакомой с детства песни. В ней задушевно пелось о шмелях, шастающих по камышам серых цаплях, парусах, путевых звездах и придурковатой цыганской дочери, которая махнула, не глядя в ночь, за любимым, по родству бродячей души. Странно, но все цыгане считают ее народной. На палубу неизвестно откуда, призывно звеня манистами и струнами гитар вывалила целая толпа пестро одетых ромалэ. Они вольготно расположились на палубных персидских коврах и сразу стали предлагать купить Барму, его матросам и изумленной Кейси самые разнообразные товары народного потребления: паленую водку, якобы настоянную на чистейшей живой воде, чудодейственные молодильные яблоки, куртки-невидимки, туфли-скороходы, драконий гашиш и еще много чего по мелочи. Краем уха я слышал клятвы в подлинности экзотических товаров и обещания дать на них стопроцентную гарантию и сертификат соответствия, заверенный большой магической печатью. Барм и его молчаливые матросы покупать ничего не хотели и пытались взять палубу под свой контроль.

На них никто просто не обращал внимания. Со всех сторон слышался звон семиструнных гитар, крики «Ай-нэ-нэ», «Ой-ой-ой», разудалое исполнение песни «Очи черные, очи страстные» в исполнении сводного цыганского хора, рев танцующих медведей и бренчание цепей на которых эти медведи сидели. До блеска начищенные сапоги выбивали чечетку и вековую пыль из ковров. «Белый кролик» дрожал в такт аккордам и слегка подпрыгивал в воздухе. Создалось впечатление, что я нахожусь не на захваченном мной грозном пиратском рейдере, а на переезжающем, на новое место бродячем цыганском театре.

Веселье было в самом разгаре, когда от поющей и танцующейтолпы отделилась дородная баба с сигаретой в золотых зубах и, полоснув мою предсказательницу жгучим огнем черных глаз, рявкнула:

- Пифия, хватит заниматься ерундой!

Пифия внезапно сникла, поблекла и, низко опустив голову, быстро зашептала:

- Беги солдатик отсюда, беги скорей, иначе и это мое предсказание не сбудется. –поймав недоуменный взгляд, забормотала еще быстрее. – Это все из-за них. – она кивнула в сторону своих однотаборников. – Встретишь человека, предскажешь ему судьбу. Он обрадуется, соберется ручку позолотить, как вдруг налетят эти, и все – все предсказания насмарку. Ой, чувствую, что не веришь ты мне, солдатик. Зря, ой, зря. Я ведь не из этого табора. Мой-то много лет назад танками раздавили, только мамка и успела меня в колючие кусты выбросить. А эти нашли, выкормили, приютили и заставили пособничать в делах их темных. Не цыгане это, касатик, не цыгане, просто личина у них такая. Спасайся быстрее и невесту свою забирай, если хочешь с ней жить поживать и добра наживать!

- Какими еще танками? – спросил я. Танки в Зазаеркалье появились всего несколько лет назад. А Пифия не производила впечатления юной девушки. Я думаю, что в колючие кусты ее бросили лет пятьдесят – шестьдесят назад.

- Черными танками, с крестами страшными. – ответила гадалка и стала снова шепотом уговаривать меня как можно быстрее свалить с «Белого Кролика», если мне дорога жизнь.

Не могу сказать, что я горю желанием жить-поживать с Кейси и наживать совместно с ней добро. Вот только выбор у меня в этом деле небольшой. Но слова странной гадалки заставили задуматься, что-то тревожно дернулось в груди, как крот, напоровшийся на подземный электрический кабель. Хотя внешне ситуация выглядела не опасной. Никто боевые действия против нас не предпринимал, глотки не резал, в камни и болотных тварей не превращал. Корабль следовал своим, мною намеченным курсом, так, что особых причин для волнения не было.

Хореографическая группа, состоящая из наиболее рослых цыган и огромного, самого одаренного медведя, пританцовывая, пыталась приоткрыть крышку люка и попасть внутрь корабля. Это у них получалось плохо. То ли замок был заговорен, то ли петли тугие, сразу не понятно. И тут люк внезапно открылся сам и на палубу вылез возбужденный Марафетус. Интересно, чем они там, в трюме занимались? Плащ негра был перемазан в липкой слизи, очень неприятного вида, да и лысина в лучах вечернего солнца блестела тоже не естественно. Он открыл рот, чтобы позвать Барма, но, увидев Пифию, застыл. Господи, да что сегодня вечер немых сцен?