Последний экипаж "Белого кролика" (СИ) - Цыганков Михаил

- Давай быстрей! – подгонял меня Барм, - Запомни – приземлились, заняли оборону и встречаете нас.

- А вы на чем? – спросил я, закрепляя на груди автомат.

- Оторвем палубные ковры. Они же все – самолеты, блин. Пусть тряхнут стариной.

Я полез во внутренний карман, достал оттудазаветную бутылку и протянул Барму.

- Швырнешь в гадов напоследок, когда будешь прыгать.

- Оставь себе. Внизу пригодится. - Барм благодарно улыбнулся и хлопнул меня по спине.

Я забросил за спину рюкзак с патронами, вместе с Кейси крепко вцепился двумя руками в перекладину, бывшую в прошлой жизни берцовой костью какого-то зверя, и с криком «Банзай», перевалил через ограждение.

Это был первый в моей жизни полет на дельтаплане. Но ведь в спешке мне никто не объяснил, как управлять этой штукой! Никто не сделал предполетного инструктажа! Не дал в руки инструкцию по применению. Слава Богу, Кейси была рядом. Она в таких вещах разбирается гораздо лучше меня. Как хорошо в трудную минуту иметь под рукой надежную опору в виде собственной невесты! Кейси, раскачиваясь в плохо пахнущей подвеске, прервала наше беспорядочное падение и превратила его какой-никакой, а полет. Как говорил Икар – «Лучше плохо летать, чем хорошо падать»!

И все же первобытный дельтаплан, был перегружен. Его явно не рассчитывали на двойную нагрузку. Кости трещали, шкуры подозрительно скрипели, а темнеющая внизу земля приближалась с пугающей скоростью. Желая замедлить падение, я вспомнил, что в фильмах героические пилоты падающих аэропланов всегда тянут штурвал на себя и обычно спасают не только свою персону, но и огромное количество свихнувшихся от ужаса пассажиров. Штурвала у меня не было, и я потянул перекладину.

Почувствовав, что я пытаюсь взять управление в свои руки, Кейси мягко, но с металлом в голосе попросила не мешать ей спасать нашу будущую семью от увечий, мизерной пенсии по инвалидности, а возможно, и скоропостижной безвременной смерти. И посоветовала внимательней смотреть по сторонам.

Вокруг ничего интересного не было. Елки, они и ночью - елки. Вдруг, среди этого зеленого частокола мелькнула приличных размеров проплешина, усеянная крупными холмами. Кейси тоже ее заметила, заложила лихой вираж и, посоветовав мне держаться крепче, зашла на посадку. Все инструкции и учебники для парашютистов советуют при посадке сгруппироваться, чтобы потом не тратить напрасно время и деньги на посещение хирурга, или патологоанатома, это кому как повезет. Я привык верить печатному слову. Но как сгруппироваться на дельтаплане? Куда девать ноги и руки?

Жизнь сама (как часто бывает) внесла коррективы в мои планы. Один из поросших мелкой травкой холмов опрометчиво оказался прямо на траектории полета, и мы со всего размаху, не снижая скорости, врезались в него. Большой костяной шип, торчавший из места соединения двух крыльев и предназначенный для протыкания насквозь живой силы противника, бесшумно вонзился в склон на всю длину и сломался с характерным хрустом. Мы совершили кульбит через голову, перелетели через возвышенность и хлопнулись прямо на семейку спешащих по своим делам броненосных дикобразов. Как поется в песне «Встретил летчика сухо райский аэродром…», я перевернулся на живот и быстро отполз в сторону. Посадка в целом удалась. Мягкой ее, конечно, не назовешь, но…

Земля под ногами качнулась. Холм, с которого мы свалились, зашатался, но на нас не рухнул, а вскочил и истошно заорал. Этот вой был безумным миксом утреннего крика петуха с последним воплем смертельно раненного бегемота. Эхо заметалось среди холмов, устраивая преждевременный подъем по тревоге множеству спящих птиц и птеродактилей. С карканьем, курлыканьем, угуканьем, чириканьем, писком, токованием и кудахтаньем они взмыли в небо… Я проводил взглядом разномастную стаю и вздрогнул - «Белый Кролик» исчез с небосклона! Просто бесследно сгинул! Не было в воздухе ни ковров-самолетов, ни парашютов, ни кусков распадающегося фюзеляжа, ничего, только облако галдящих пернатых. Бесследно пропал и корабль бабаёв.

Я хотел сказать об этом Кейси, но не смог – она моего голоса просто не слышала. Моя невеста была очень занята. Закрыв ладонями уши, чтоб самой не оглохнуть, Кейси визжала, дико и самозабвенно. Я думаю ее знаменитый дедушка, внучку бы за это не похвалил. Хотя визжать было от чего. Холмы, замеченные нами в неверном свете луны, оказались при ближайшем рассмотрении стадом то ли, шерстистых диплодоков, то ли мохноногих бронтозавров, спокойно расположившихся на ночлег. Наше внезапное падение с небес потрясло их до глубины души. Не понимаю, чего пугаться? Кто может такую махину задрать, а потом сожрать? Но сами знаете мозги и этих гигантов маленькие, размером как два мобильника. И интеллекта в них столько же. Тем более, спросонья. Вот и шарахаются от всякой фигни.

Сейчас они были похожи на взбесившиеся портовые краны, увидевшие плазменную горелку для резки крупных металлических конструкций. Если бы танкам Гудериана на пути к Москве встретился такой табун, битвы за столицу нашей Родины просто бы не было. С кем воевать? С танками, расплющенными до толщины жестяного листа?

От каждого прыжка скачущих галопом ящеров, летели комья земли размером с небольшой пивной ларек, вздымался к небесам огромный столб пыли и раздавался грохот, эквивалентный звуку залпа всех орудий главного калибра линкора «Миссури». На другой стороне планеты индейцы, сбитые мощной сейсмической волной, падали вниз со своих пирамид и не могли принести богам человеческие жертвоприношения. Мы с Кейси напоминали персонажей известной картины «Дети бегущие от грозы». В облаках пыли, еле сохраняя вертикальное положение на трясущейся как во время бомбежки земле, мы с трудом уворачивались от чудовищных ног и циклопических хвостов.

Потревоженные птицы и летающие ящеры продолжали дико орать и все время гадили. Этот постоянно идущий вонючий дождь, забивающая ноздри и рот пыль, доводили до исступления. Лучше бы мы упали на елки! Огромному стаду не было видно конца. Ящеры перли прямо через лес не выбирая дороги, четко следуя к своей, намеченной ими самими цели. Скакать через расплющенные деревья, поломанные ветки и горы дерьма становилось все труднее и труднее, я, кажется, подвернул ногу, а может, просто сильно ударился - не пойму. Кейси тоже вымотал бег по сильно пересеченной местности. Такие ночные занятия спортом плохо сказываются на цвете кожи молодых девушек. Они вообще плохо влияют на здоровье, появляется перхоть, развивается кариес и хронический энурез. Увернувшись от удара очередного хвоста, я достал из-за пояса вторую бутылку (Кейси отдала ее мне, после того как я подарил свою Барму), встряхнул ее, чтобы разбудить джинна, взялся за пробку и увидел, что… ящеры кончились.

Последний гигант, доламывая хвостом, уцелевшие деревья уходил вдаль. Земля вздрагивала все тише и тише. Дождь из помета прекратился. Каркающая братия последовала за своими кочующими местами обитания. Я сел на поваленный ствол, вытер лоб и снова осмотрел на небо. Бездушная луна спокойно взирала на творящийся внизу бедлам. «Кролика» на ночном небосводе по-прежнему не было. Очень захотелось выпить. Кейси села рядом и всхлипнула.

- Ответь мне на один вопрос. - сказала она, - Когда на Большой Земле передохли все куры?

- Тебя сейчас это очень волнует? – я окинул взглядом окружающий нас пейзаж. Если не знать, что здесь произошло на самом деле, можно подумать, что упал второй Тунгусский метеорит.

- Да, - еще раз всхлипнув, ответила Кейси, - У моего папы была своя птицефабрика в Алабаме и большой контракт на поставку курятины в Грузию.

Глава 33 о дубах-колдунах, темно-синем лесе и горных стрелках Эдельвейса Чокнутого

Я изо всех сил старался удержать себя и Кейси в руках, а она все время пыталась освободиться от захвата и навесить мне фингал под глаз. Вы можете себе такое представить? Я, преодолев множество смертельных опасностей и изнуряющих невзгод, заявляюсь на базу с побитой мордой, пардон - лицом! В принципе, в этом ничего страшного нет – боевая травма полученная в неравной травме в бешенными диплодоками, такой только гордиться можно. Но в душе меня будет мучить то, что синяк мне поставила обыкновенная американская повариха, тем более моя невеста! Кейси брыкалась, обзывала меня незнакомыми американскими словами и проклинала за те часы ужаса и отчаяния, которые она пережила, услышав, что бизнес ее папеньки накрылся медным тазом.