Вдова мастера теней - Савенко Валентина

Сейчас я не просто касалась его губ. Мне отвечали. Пытались перехватить инициативу, но сил не хватало даже на это. Пришлось стараться. И надо признать, мне нравилось целовать Витора.

И это злило.

Весь план полетел коту под хвост, а я готова растечься по груди супруга, как тот пресловутый студень, с которым когда-то сравнивала Алистера. И признать, что — да, мне нравится быть его якорем. Особенно сам процесс возвращения.

— Эм? Неожиданно, — хмыкнул Витор, когда я оторвалась от него.

Поняла, что за нами все это время наблюдали доктор с супругой, и покраснела. Долго смущаться не дали, Алистер тихо скомандовал:

— Габи, Роб, Берта, вам придется меня похоронить.

Дружное молчание и написанное на лицах сомнение в адекватности мастера стали ему ответом.

— Роб, подлатай меня. Чтоб я смог закрыться тенями и исчезнуть. Потом скажешь Кевину. Он молодец, сообразил. Берта, когда пойдешь за лекарствами, постарайся выглядеть мрачной. Габи, не говори сестре, что я жив.

— Опять?! — сердито пробурчала Берта.

— Ты справишься? Придется тебе побыть якорем, пока я лечу его. — Доктор кивнул на меня. — Это ведь не любовь. А яд я не смогу вывести полностью. Это будет всего лишь временная отсрочка.

— Почему я не могу сказать Эли?! — Я ничего не понимала. Мозг фиксировал отдельные слова.

Не любовь. Яд. Отсрочка.

Витор шумно выдохнул. Доктор зачем-то вытащил из саквояжа успокаивающее зелье. В руках Берты появился носовой платок.

— Габи, ты еще не поняла? — Витор поморщился, бледный до синевы, вполне нормальный, совсем не прозрачный.

Зачем ему якорь?

— Не поняла. О чем ты? — Я отрицательно покачала головой.

— Элиза связана с вендиго, напавшим на Кевина.

Глава 8

— У вас горячка? — участливо, не скрывая злости, специально переходя снова на «вы», поинтересовалась я; для убедительности потянулась потрогать усыпанный бисеринками пота лоб мужа.

— Безусловно! — перехватив мою ладонь, Витор погладил свободной рукой пальцы и прижал к своему боку, словно грелку или целительский кристалл. — Четыре дня уже как болею!

Берта тихо хмыкнула, доктор спрятал успокоительное. И они поспешно вышли, плотно закрыв за собой дверь. Снаружи тут же донеслись возмущенные голоса. Доктор ругался, ему отвечали Кевин и Эли, хором. Занятно. Потом разберусь, когда они успели прийти к согласию. А пока…

— Если у вас горячка, попросите у доктора капель!

— Это крайне въедливая форма, ее так просто не одолеть, — продолжал шутить Витор. Очевидно, считая, что сможет отвлечь меня от вопроса вендиго и своего более чем необоснованного обвинения.

— Въедливая форма? Впервые слышу подобную характеристику болезни. — Чуть не ставший настоящим покойником супруг открыл рот, я тут же закрыла его пальцами свободной руки, вспомнив фокус, который Алистер провернул в кабинете Кевина. — Болеете? Лечитесь. Но не смейте переносить ваш бред на мою сестру! Ваш вендиго — совершенно другой зверь. Своего я никогда не забуду.

Витор протестующе мотнул головой, побледнел до синевы — пришлось убрать пальцы. Скривив губы и с жалостью глядя на меня, прошептал:

— Вы так в этом уверены?

— Да. — Я запретила себе бояться, и сейчас это помогало спокойно посмотреть в зеленые глаза мужа и без паники, без трепета и замирания сердца сказать: — Я видела его так же близко, как вас сейчас. Я вырвала Эли из его когтей и принесла домой.

Во взгляде Витора промелькнула непонятная грусть.

— Вы в этом уверены? — повторил он. Тот же ледяной тон, что в день нашей встречи. Лежащий на кровати мужчина был не Алистером — аристократом, решившим в одиночку поймать вендиго, — он был мастером теней, идущим к своей цели. Ему-то я и мешала. Рушила стройную теорию о помогающей зверю сестре.

— Я. Уверена.

Я гордо выпрямила спину, отобрала у мужа ладонь, вызвав недовольную гримасу. Сложила руки на коленях, расправила подол юбки. Если он — мастер теней, я — примерная элтина. Не совсем, конечно. Примерная грохнулась бы в обморок от таких воспоминаний, а я собиралась рассказать Витору обо всем случившемся на той поляне.

Вначале кратко обрисовала предысторию: выпускной, бал, шутка с переодеванием, мое беспокойство, побег, место нападения на карету, поиски сестры.

Витор внимательно слушал. По его лицу было не понять, что он чувствует. Кроме боли, других воплощений эмоций я не видела. Самоконтроль у мастера мне на зависть.

Вот я и подошла к встрече с вендиго, чья шерсть была лунного цвета.

— …Когда я выбежала на поляну, Эли была уже ранена. Зверь держал ее в лапах и словно чего-то ждал. — Потом я узнала, что вендиго — как раз одно из исключений. И захватывают тела совсем не так, как другие духи. — Я испугалась за сестру, сильно. Я не заметила, что двигаюсь со скоростью, намного превышающей ту, которую способен развить человек. Я увидела кровь на розовом шелке ее платья, и в голове будто щелкнуло. Буквально вырвала ее из лап вендиго. И понесла домой. У усадьбы столкнулась с отцом, он поехал искать меня. Я ему все рассказала. Эли пришла в себя. Эли… не дух… и мы решили попробовать. Отец вспомнил о старых разработках прадеда…

Я задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Но зелье не вылечило Эли, оно затормозило процесс… и замаскировало ее суть… так у нас появилось хоть немного времени…

— Ваш прадед по линии отца? — уточнил Витор, хмурясь.

— Да. А что? Какое это имеет значение?

— Жестянщик?

Я пожала плечами: куда он клонит?

— Не находите, что это несколько странное увлечение для жестянщика? — с сарказмом спросил Витор.

— Он был разносторонним человеком! — Настолько разносторонним, что о некоторых его увлечениях отец узнал незадолго до нашего с Эли рождения, когда прадед давно покоился в земле. Жестянщик промышлял контрабандой и незаконным зельеварением. На основе его разработок отец сделал несколько успешных легальных зелий. Мой тоник. И зелье для Эли. А еще из запасов деда нам достался старый папирус с весьма специфическим обрядом на основе силы мастеров теней…

Но что-то я отвлеклась.

— Так вот, я отлично разглядела вендиго. Напавший на мою сестру зверь был ниже, уже в кости, с двумя парами рогов, с более тупой мордой, и шерсть у него была лунного цвета.

Витор тихо выругался, недовольно покосился на сияние целительского заклинания на своей груди.

Да, именно так, господин мастер! Ваша теория развалилась! Эли не имеет отношения к поселившейся рядом с вами пакости!

— Вендиго был совсем другим, понимаете? — решила закрепить результат. — Клыки, морда, цвет шерсти — все другое!

— К вашему сведению, цвет шерсти не показатель, — недовольно поморщился Витор. — Лунная шесть у вендиго в сильном теле. Серая — у того, кому требуется новое.

Вот она, особенность этих духов. Они живут в нашем мире, переселяясь из одного тела в другое. И это для них не временная мера, а нормальное состояние. Они не разрушают душу временного обиталища, они ее поглощают.

Другие духи создают собственное тело из плоти, крови, магии того, кто как-либо поспособствовал их появлению в этом мире. А вселяются в случайных прохожих временно, чтобы уйти от преследования. И после, найдя новую жертву и соблазнив ее посулами, провоцируют новый вызов себя в этот мир.

Вендиго сами проникли к нам. И нашли, что изменять тела носителей намного удобнее, чем создавать свои. Вендиго — древние сильные духи зимы, голода и ледяных ветров.

Зелье отца уже полгода защищает душу Эли. А я помогаю бороться с воплощенными эмоциями, которые подпитывает сила вендиго, связанного с ней. Страшнее всего ярость — она может вынудить Элизу вкусить человеческую плоть, и тогда для нее все будет кончено.

— Так что, Габи, ваш лунный зверь вполне может быть и нашим серым. Тогда он только выбрал себе тело, сейчас готов его сменить, — продолжил гнуть свою линию Витор.

Не поверила. Скорее всего, он сказал полуправду. Вендиго могут менять окрас? Вполне может быть. Серый и лунный зверь — одна и та же тварь? Нет, нет и еще раз нет! Витору зачем-то нужно убедить меня, что это так? Скорее всего. Зачем ему это?