Общество забытых мучеников - Рид Анви

— Нас спасет только Бог… — произнес он, скалясь.

Эбель ударила его по руке и упала, потеряв равновесие. Сзади ее схватили за волосы.

— Меня первой, — взвыла девушка, — меня! Сначала вытащи меня!

— Нет! Меня!

— Да никто вас не спасет, тупицы!

Голоса становились пулями, вонзающимися в череп. Руки, держащие Эбель, сжимали все сильнее.

— Молчать! — Грубый, шершавый, как наждачка, голос из клетки в самом углу.

Все сразу притихли.

— Зачем ты вернулась, Эбель Барнс? — Женщина говорила спокойно.

Пальцы мученицы разжались. Эбель поднялась с пола.

— Чтобы спасти вас, — ответила она.

— Нас не спасти.

— Я же смогла сбежать! Значит, и…

— Ты никогда мне не нравилась, Эбель Барнс, — перебила ее женщина. — Заносчивая, самодовольная.

— Кто вы?

Эбель медленно шла вдоль клеток, приближалась к источнику голоса.

— Врачи стерли тебе память. Не дар ли это свыше? Ты могла начать новую жизнь — без тех кошмаров, что пришлось пережить.

— Кто вы?

— Неважно, кто я, важно, что ты сюда вернулась. Думаешь, что совершила подвиг? — Женщина тихо засмеялась. — А что бы сказала Анна-Мария?

Эбель остановилась. Сердце пропустило удар, по спине пробежал разряд тока.

— Она отдала тебе свою жизнь. Для чего? Чтобы ты вернулась сюда и опять умерла? Ее жертва была напрасной?

— О чем вы?

— А Реджис Фобс? Ты и его предать решила?

— О чем вы говорите? — Эбель сжала кулаки.

— Ты не помнишь меня, Анну-Марию и младшего Фобса тоже. Не помнишь, что они сделали для тебя и для нас. Но дорогу сюда забыть так и не смогла. Интересно…

Эбель ощущала, как ее прожигают десятки жадных глаз. Завистливых. И опустошенных.

— Анна-Мария отдала мне свою жизнь? — Эбель часто дышала. — Что это значит?

Этот подвал душил ее.

— Ее дар. Ее исключительность. — Женщина вытянула костлявые ноги. — Она дарила людям время. И забирала его.

— Нет… — Эбель начинала понимать.

— У малютки не было шансов. Она стала им не нужна. Но вот видишь, глупышка привязалась к тебе и перед смертью решила, что отдаст тебе оставшиеся годы своей жизни.

— Черт…

Так Эбель и выжила. Так восстала из мертвых. Колени подкосились. Эбель едва удержала равновесие, схватившись за прутья клетки. Ее тошнило. Стыд и сожаление рвались наружу вместе с желчью, разъедающей желудок.

— А Фобс-младший, — продолжила женщина. — Все из-за него. Весь этот дом. Эксперименты. Мучения.

— Мученики принадлежат его отцу, — сказала Эбель.

Она спешно расстегнула халат и кофту. Ей нужно было больше воздуха.

— Его отцу принадлежит весь Санди, Эбель Барнс. И мы в том числе.

— Реджис — предатель, — выплюнула Эбель.

— Реджис — спаситель, — возразила женщина. — Он пытался спасти нас. И смог спасти тебя. Везучая ты девка.

— А Реджис? Он вернулся сюда вместе с тобой? — почти рыдая, спросила какая-то девушка.

— Надеюсь, нет, — ответила вместо Эбель Морган.

Эбель вспомнила ее имя, но другие воспоминания не вернулись.

— Этот мальчик сделал все, что было в его силах. В отличие от отца, у него есть сердце. Хватит ему страдать. Такова наша судьба. Тебе подарили второй шанс, Эбель Барнс, но ты снова здесь. Глупая девчонка.

— Что делал Реджис? Как он спасал нас?

Эбель ждала слов, которые оправдают его.

— Хиггинс построил этот дом, чтобы спасти своего сына. Вылечить от исключительности. Найти лекарство от дьявольской болезни. Мы все здесь для этого. И Реджис, зная это, пожертвовал собой. Он жил с нами по собственной воле. Ложился под нож, пробовал все новые противоядия. На его теле живого места не осталось. Он угасал на глазах. Умирал, пока не видит отец. А потом появилась ты, девчонка. И он возродился. Что уж он в тебе нашел… черт его знает. И он захотел сбежать. С тобой. А потом вернуться за нами. Мы не ждали его. Наоборот, молились, чтобы он не пришел. Но вот тебе сюрприз — пришла ты.

— Чтобы спасти вас!

За дверью послышались шаги. Кто-то передвигал ящики, поднимая Армана.

— Где рубильник? Знаете? Я вырублю электрич…

— Нас не спасти, Эбель Барнс. Я же сказала, это наша судьба. Верши свою. И не лезь в чужую.

— Но я…

— Ну уж нет, Морган! Говори за себя! — В лодыжку Эбель вцепились две руки. — Открывай, девчонка! Живее!

Он специально делал ей больно.

— Мне нужен ключ! — Эбель попыталась вырваться. — Я вернусь за всеми! Но…

— Но — что? — Дверь открылась, и грохот эхом прокатился по подвалу.

Увидев силуэт в проеме, скуры притихли.

— Правильно. Нужно быть тише.

Эбель узнала этот голос. Волосы встали дыбом, по коже пробежали мурашки. Она развернулась и посмотрела на дверь. Теперь она не сбежит. Не сможет.

— Потерянная мученица вернулась домой, — сказал он.

— Даглас Горганак, — процедила Эбель.

— Ну что, девчонка, свидимся на том свете, — напоследок добавила Морган.

— Следуй за мной, рыбка. И давай без глупостей.

Он был один. Позади него не было охранников. Не было других врачей и медсестер. Даглас, сложив руки за спиной, следил за Эбель. Спокойно ждал ее. В синем свете блестели толстые линзы его очков. Эбель нехотя подошла. Неодобрительно посмотрела ему в лицо и быстро глянула на лестницу за его плечом. Шанс сбежать все-таки был. Как быстро она доберется до комнаты с форточкой? Как быстро вылезет на улицу и скроется в ночном тумане?

— Я сказал: без глупостей. — Он проследил за ее взглядом. — Или мне выписать тебе успокоительное? — Он достал из кармана заряженный шприц.

Эбель вздрогнула. Ей нельзя было показывать страх.

— Вот и хорошо, рыбка. — Даглас схватил ее за локоть, держа шприц наготове. — А теперь иди. И молчи. Я не люблю, когда рыбки шумят. А ты, — он посмотрел на Армана, — наделала немало шуму.

И, вцепившись в ее руку, повел Эбель на второй, самый верхний, этаж. Врачей в коридорах не было. Крики мучеников поутихли. Когда Даглас выходил из своего кабинета, мир вокруг замирал. Как и сердце Эбель, которая, кажется, доживала свои последние минуты.

— Почему ты вернулась? — наклонившись к ее уху, спросил он. — Тебе стерли память мои лучшие врачи! Как ты вспомнила об этом месте?! И какого черта привела за собой сына Хиггинса?

Эбель остановилась и непонимающе посмотрела на него. Он грубо подтолкнул ее вперед.

— Мне его папаша голову свернет, если узнает об этом. Я и так закрыл глаза на ваш побег. Так какого черта ты снова здесь?

Даглас распахнул дверь своего кабинета и толкнул Эбель внутрь. Внутри сидел Реджис Фобс. Он сразу вскочил и сжал кулаки, увидев рваную кофту и кровавые ссадины на ее теле. Теперь Эбель смотрела на него по-другому. Теперь ее сердце билось иначе. Она боролась не с желанием его задушить, а с желанием обнять и извиниться. Даглас запер дверь на замок, толкнул ее к стулу и приказал сесть. Как и Реджису. И тот на удивление послушался.

— Я жду объяснений, глупые дети. — Даглас обошел свой стеклянный стол и сел за него.

Он двигался почти бесшумно. Парил, словно призрак, шептал, словно ветер, плыл, словно рыба. Кабинет был окрашен в темно-синий цвет. В шкафах стояли голубые папки. На полу лежал фиолетовый ковер. На стенах в стеклянных рамках висели препарированные рыбы. Пахло солью и водорослями.

— Что происходит? — Эбель покосилась на врача, потом на Реджиса и снова на врача.

Даглас тяжело вздохнул. Обычно за такими его вздохами следовали многочасовые мучения в одной из пыточных на цокольном этаже.

— Мистер Фобс, — Даглас поднял взгляд на Реджиса, — всю свою жизнь я посвятил вашей семье. Покорно служил вам и вашему отцу. Но у всего есть предел, как у моря — берег. Пока я плаваю в своих водах, неизведанных и темных, вы, рыбки, подчиняетесь мне. На суше вы подчиняетесь другим людям. Везде свои правила. Не так ли?

— Мистер Горганак… — Реджис встал со стула, но врач жестом приказал ему сесть обратно.

— Рыбки живут в воде. На суше рыбки умирают, — продолжил Даглас. — Мои рыбаки ловят рыбок и изучают. Ищут лекарство, чтобы те научились дышать на суше. Понимаете меня?