Нехорошо, в общем, получилось.
Еле-еле удалось девушку успокоить – соврав, что ругался на сокурсницу, заходившую недавно в гости и оставившую ноутбук не на том месте. Тут, правда, всплыла новая животрепещущая тема: а что за сокурсница? А она красивая? А насколько у вас с ней все серьезно?
Пришлось снова врать – тем более, что и саму сокурсницу Иван беззастенчиво выдумал. Нет, не особо красивая. Да, очень серьезно – вместе реферат писали. Да, только в этом смысле, ни в каком ином!
– Не много ли вопросов для того, кто ни фига не помнит? – не выдержал в какой-то момент Иван. Тут же прикусил язык, готовый услышать сакраментальное «Извините!», но для разнообразия Оля просто окаменела.
– Они сами появляются, – ответила она через полминуты.
– Кто? – юноша уже и забыл, о чем у них шла речь.
– Вопросы, которые я задаю. Берутся из ниоткуда… – гостья помолчала, и все же выдала коронное: – Извините…
Иван с трудом сдержал страдальческий стон.
Больше, правда, в этот день серьезных происшествий не случилось – так, по мелочи, но ведь и мелочи способны задолбать! Но в целом, пожалуй, и Иван, и Оля понемногу осваивалась в новой жизни, каждый по-своему. Однако, несмотря на все старания, выявить какой-то строгий график окаменений им не удалось: в промежутках подвижности и статичности ни малейшей закономерности не улавливалось. Самый долгий период активной жизни девушки составил почти пять минут, самый короткий – считанные секунды. Приблизительно то же самое было и со стадией статуи, разве что тут после той ванны счет ни разу не пошел и на третью минуту.
Зато в какой-то момент гостья радостно сообщила, что научилась предугадывать, когда ее заклинит – пусть всего за миг-другой, но этого, по ее заверениям, было достаточно, чтобы хотя бы твердо опуститься на обе ноги и не грохнуться ни на что ценное!
Однако без новых девичьих слез сегодня все же не обошлось – и уже не по какому-то конкретному поводу – по всей совокупности оных, видимо. На ночь Иван постелил Оле на диванчике в гостиной, сам же намеревался удалиться в свою комнату, но через некоторое время, возвращаясь из ванной мимо импровизированной гостевой спальни, явственно расслышал из-за двери горькие всхлипы. Постучавшись, вошел: и да, нашел девушку плачущей в уже мокрую подушку. Вздохнув, лег-таки рядом и аккуратно приобнял – отчаянно гоня прочь все по-своему естественные, но совершенно ненужные сейчас мысли.
Скоро спина гостьи перестала мелко дрожать. Поерзав, Оля уткнулась носом куда-то ему в подмышку… и окаменела.
Диванчик жалобно заскрипел. От навалившейся на плечо тяжести Иван чуть белугой не взревел – еле сдержался!
К счастью, отпустило гостью относительно быстро – меньше, чем через минуту – и тут оказалось, что за это время она благополучно уснула. Осторожно высвободившись, юноша встал и, потирая отдавленное место, потихонечку отступил к себе. Потом еще несколько раз подрывался, прислушивался – но, кажется, плач этой ночью больше не повторился.
* * *
Соловей
Серого Разбойник нашел на Патриарших – как положено, в час жаркого заката, даром что июльского. Игнорируя многочисленные скамеечки, наемник сидел на невысокой запыленной ограде пруда, спиной к воде, угрюмо уставившись на оскалившегося бронзового волка – героя басни Крылова, памятник которому как раз располагался неподалеку. У ног Серого стояла полупустая бутылка пива, но прохаживавшийся неподалеку полицейский патруль старательно это обстоятельство игнорировал.
– Здорóво, – не пожалев для дела дорогого костюма, Соловей опустился рядом.
– И тебе не хворать, – не поворачивая головы, неприветливо буркнул Серый. Но все же осведомился, как видно, для порядка: – Чё надо?
– Поговорить, – честно ответил Разбойник.
– Ты же, болтают, теперь под Ягой ходишь? – неприязненно уточнил Волк. – Или брешут?
– Нет, все правда.
– А из банка тебя в этой связи не поперли?
– Пока нет.
– Значит, скоро попрут. Бабкин вассал на таком посту ни к Нави никому не нужен!
– Может, и попрут.
На некоторое время оба умолкли.
Вода в пруде за их спинами почернела – сумерки стремительно сгущались.
– Сразу предупреждаю: у меня к Яге есть неприятные вопросы, – произнес наконец Серый.
– Очень кстати: у меня как раз имеются кое-какие ответы, – усмехнулся Соловей.
– Да ладно? – впервые за время разговора посмотрел Волк на собеседника. – Может, тогда расскажешь, зачем ее домовые поломали мне байк?
– Чтобы не дать тебе отвезти Ивана к Кащею, – невозмутимо ответил Разбойник.
– Что, вот прям прямым текстом во всем признаешься? – скептически приподнял бровь Серый.
– Так глупо ж очевидное отрицать. Да и не такой уж это страшный проступок: долго ли мотоцикл починить?
– Как оказалось, долго, – буркнул Волк. – Кто-то некстати выгреб со всех складов нужные запчасти!
– Хочешь знать кто? – прищурился Соловей – разговор складывался именно так, как он и планировал.
– Конечно, хочу! – уже с неподдельным интересом заявил Серый.
– Выкуплено все было вот на эту подставную фирму, – протянул собеседнику Разбойник извлеченную из внутреннего кармана пиджака пачку распечаток.
С минуту Волк внимательно изучал бумаги.
– Это я все уже и сам знаю, – разочарованно заявил затем. – Загвоздка в том, чья это была «помойка».
– Никаких загвоздок. Моя.
– Что?! – вот теперь Серый был изумлен по-настоящему.
– Контора – изначально моя, – повторил Соловей. – А вот сделки – нет. Василиса попросила чистую фирмешку – я дал ей эту. Вот как все было оформлено, – подал он собеседнику еще один листок.
– Василиса? – нахмурился Волк, жадно хватая новый документ. – Кащеева лягушатина?
– Ты знаешь какую-то еще? – спокойно пожал плечами Разбойник.
– Но зачем это ей? – недоуменно развел руками Серый. – К ее коробчонке совсем другие детали нужны – там иной принцип заложен!
– Вот именно, – кивнул Соловей.
– Хочешь сказать, это она чисто чтобы мне подгадить?
– Чисто, грязно – не знаю. Но кое-кому, видно, захотелось, чтобы ты подольше походил пешочком…
– Кащею! – понял Волк. – Из-за того, что я остался без колес, Иван тогда опоздал к Яге, что в итоге и дало костлявому шанс заполучить Жар-Птицу! – похоже, пазл в голове Серого наконец сложился.
Что ж, отлично!
– Ты сказал, – хмыкнул Разбойник, лениво поднимаясь с оградки.
– Ты же ко мне не по собственной инициативе пришел? – бросил Волк ему уже практически вслед.
– А какая разница? – усмехнулся Соловей.
– Верно, никакой, – задумчиво согласился Серый.
Затянувшееся было тучами небо расчистилось и как бы выцвело, показалась луна. Нет, не полная – этой еще оставалось куда расти.
Глава двадцать восьмая
Иван
На удивление неплохо выспавшийся, утром Иван снова сорвался к матери в больницу. Оля едва ли не слезно просилась с ним – гостья решительно не понимала, почему ее не берут, сюда-то она вчера как-то добралась! Но тут он был непреклонен, и в конце концов девушка сдалась. Обещала вести себя хорошо, потопов не устраивать, чай на себя не лить, ни на что ценное не падать. Ну и до кучи: входную дверь посторонним не открывать – вообще к ней не приближаться – и, главное, не унывать. К реализуемости последнего пункта юноша отнесся с немалым сомнением, но виду не подал – и расстались они будто бы на позитиве.
А вот в клинике все сложилось не совсем так, как рассчитывал Иван. Нет, прогноз Василисы оказался верен: к матери юношу сегодня пустили, пусть и не слишком охотно, и выглядела та несравнимо лучше, чем даже в начале болезни, не говоря уже о ее пике. Только на слабость жаловалась – но это и не удивительно, наверное.
Однако выяснилось, что про жароптицево перо она абсолютно ничего не помнит!
