Империя мертвецов - Ито Кэйкаку

– Получается, То Самое внедрило в вас некрограмму?

Вероятно, не имеет смысла спрашивать у него, как подобное возможно.

– Частично. По крайней мере, поначалу. Сейчас я уже и сам не понимаю, до какой степени я остался прежним, а до какой – управляем некрограммой. В конце концов, это временная мера. Мой разум не выдерживает нагрузки некрограмм и постепенно разрушается. Удивительно, что мне вообще удалось продержаться столько времени. Полагаю, в недалеком будущем я окончательно стану мертвецом. Или, по меньшей мере, стану таковым в глазах окружающих. Я, впрочем, намерен покончить с собой прежде. Мой долг исполнен. Армия реформирована, Сацумское восстание подавлено. Мне больше не о чем сожалеть. Я доволен. Пусть даже это умиротворение навеяно мне некрограммой, – равнодушно поделился Омура.

Кавадзи посмотрел на него грозно:

– Ваше превосходительство, революционному правительству без вас не обойтись! Мы по-прежнему нуждаемся в вашей силе. Политика Российской империи требует срочного внимания. У нас есть основания полагать, что Великая Цин [50] долго не продержится. А когда Цин падет, они потянутся к Японии.

Голос Кавадзи наполнился необычным жаром: должно быть, он распалился из-за внутренних разногласий нового правительства, но мне до них особого дела нет. Я коротко кивнул, прекращая спор о внутриполитических японских делах, и спросил:

– Когда То Самое исчезло?

– Вскоре после того, как оно вылечило их превосходительство. Я думаю, оно закончило исследования в нашей стране. Мы ищем его до сих пор, но мир, к сожалению, велик. Мы отправили военных наблюдателей по всем государствам еще и для того, чтобы его отыскать. Оно в самом сердце конфликта.

Мне вспомнился Ямадзава. Получается, он не нашел Того Самого в Плевне, но все же столкнулся с ним, пусть и по проводной связи, на родине.

– А что это за пишущий шар?

– То Самое оставило его нам в качестве сувенира.

– Японское правительство получало от него указания?

– «Осато Кемистри», – ушел от прямого ответа Кавадзи.

Я вскинул брови:

– И это оно же велело заполучить «Записи Виктора»?

– Это придумали в «Осато». Разумеется, оставленная Тем Самым копия мозга намекнула, что подобный документ существует. Некие секретные материалы, что содержат «такие данные, которые нельзя передать по цепочкам связи». Естественно, мы хотели заполучить революционные некротехнологии.

И вероятно, такие, которые продлевают жизнь. Жизнь Омуры спасена, пусть и в извращенном смысле, и убитого в прошлом году министра внутренних дел Окубо тоже можно было спасти. Впрочем, хотел бы того сам усопший или нет – совсем другой вопрос. Глядя на Омуру, жизнь в котором теплилась благодаря этой фантастической технологии, я уточнил:

– Но вы так и не смогли расшифровать «Записи»?

– Да, код выходит далеко за пределы наших возможностей. И тут появились вы. Нет смысла цепляться за текст, который не можешь прочитать. Изначально мы собирались просто отдать его.

– Думаю, это значительно облегчило бы нашу работу.

Кавадзи бросил на Омуру взгляд, и тот взял слово:

– Была причина, по которой этот вариант развития событий не состоялся. Да, чем раскрывать связь японского правительства с Тем Самым, нам было бы выгоднее просто передать вам «Записи». «Осато» выполняла для него роль вспомогательной лаборатории, но, как вы могли видеть, постепенно она превратилась в рассадник биологического оружия и безумия. Такого международное сообщество бы не потерпело. Эта информация породила бы ворох проблем в будущем.

– Тогда почему?..

– Потому что мы не знали, что в «Записях».

Где-то я подобное уже слышал. Тем временем Омура продолжал:

– Я неожиданно задался вопросом: а в самом ли деле там описаны некротехнологии? То Самое изучало у нас не только заразные и эндемические болезни, но также штаммы вполне безобидных для человека микроорганизмов, животных и растений. А что, если в «Записях» содержатся запретные для человечества инновации? Скажем, рецепт взращивания бактерий, которые способны устроить этническую чистку? Предположим, вы бы успешно расшифровали записи и узнали об этом. Что тогда? Если бы такая правда всплыла на поверхность, никто не поверил бы, что мы тщетно бились над кодом.

Та же логика, которую я в последний момент разгадал за намерениями Адали.

– Ваше превосходительство, а когда вам в голову пришла эта идея?

– Гм, – стал припоминать Омура.

– Ваше превосходительство… – Я осторожно перевел дух. – Скажите, касались ли вы лично тех перфокарт?

Омура утвердительно кивнул, и на его лице я прочитал подозрение. Его взгляд похолодел, и я осознал, в какой он растерянности. Я взмахнул руками:

– Ради всего святого, не переживайте так!

И взгляд Омуры действительно принял прежнее уверенное выражение.

– В «Осато» лежали еще и поддельные «Записи». Такие, которые смогли прочитать даже мы. Мы бы разыграли сопротивление и отдали вам их. Но этого не случилось. Мне и в голову не могло прийти, что То Самое решило само проводить вас.

– Оно внедрило в стражников бракованные некрограммы, которые провоцируют в мертвецах неистовство, – чувствуя легкий укол совести, солгал я.

Но Омура не усомнился в моих словах и кивнул:

– То Самое могло задействовать воспаление мозга. Полагаю, что к происшествиям с мертвецами по всему миру оно тоже причастно. Получается, мы, сами того не ведая, помогали ему в таких исследованиях…

Еще немало времени пройдет, прежде чем японское правительство узнает всю правду об инцидентах в «Осато» и Хамарикю.

– То Самое использовало случай в «Осато» как возможность разорвать партнерские отношения.

Я взглянул на пишущий шар, водруженный на полу. В определенной степени автономное устройство, которое при этом поддерживает связь с Чудовищем. А в сущности, наверное, живое существо. То Самое объявило, что разрывает договоренность с японским правительством. Я уверен, что прежде обрезанные провода в извращенной форме привязывали и жизнь Омуры к его плоти.

– Все верно. Япония преодолела смуту и широкими шагами стремится навстречу прогрессу. Пришло время отбросить недостойные уловки, к которым приходилось прибегать ранее. Прекрасное время, когда мы перестанем ввозить готовую технику, а вместо этого проникнем в основы ее устройства и создадим свою. Япония должна идти своим путем. Моя работа… окончена.

Кавадзи послал мне отчаянный взгляд. Я и без его помощи прекрасно видел, что состояние у министра войны тяжелое и он держится на одной силе воли. Я поклонился на прощание, и Омура, воспряв духом, еле заметно выпрямил спину.

– Не расскажете, как вы догадались, что за «Осато Кемистри» стоит министерство внутренних дел?

В своем письме Кавадзи я написал, что готов обнародовать доказательства тесной связи японского кабинета министров под прикрытием «Осато» с Тем Самым.

– Никак, – улыбнулся я. – Предположил наугад. Мне показалось, так интереснее всего.

Какие они пока простодушные, эти японцы, раз так открыто удивляются! Военных я, конечно, тоже подозревал, но попытать счастья в первую очередь с министерством внутренних дел у меня была очень простая причина: привидение, о котором пронюхал Барнаби.

Омура закашлялся, но смех в его кашле все равно угадывался.

– Ясно, – проговорил наконец он. – Ясно…

Вошла ли внедренная в него некрограмма в конфликт с органической частью мозга или же это естественный смех, я судить права не имел.

– Ваше превосходительство, вы не читаете детективные романы? Там это частый прием.

– Я всю жизнь чем-то занят, – с безыскусным смущением заметил Омура. Мне, наверное, никогда не постичь тот круговорот мыслей, что царит в голове у человека, воевавшего всю свою жизнь.

– Рекомендую вам Эдгара Аллана По.

– Благодарю. Передам Тэрасиме. Он, вероятнее всего, станет следующим министром культуры.