Безбесыш. Предземье (СИ) - Рымин Андрей Олегович

— Будут ждать, — пожал Моха плечами. — У каждого свой сигнал. На том берегу видят же, кто зовёт. Если не в свой черёд, к тем плывут вторым делом. Если только, то не особый, тревожный. На такой сигнал всегда сразу, без очереди. Хуже, когда штормит долго. Тогда на берегу народ скапливается. Пока всех заберёшь, развезёшь… С разных мест все выходят же.

И только теперь я всё понял. Фатои не просто так светом мигают — помигать лишь бы. Свой особый рисунок у каждого. То-то посмеялись, небось, когда мы с Оргарами на берегу дурью маялись. Это, как верещание ляльки малой — говорить не умеет, а песни поёт. Понятно, отчего к нам никто не приплыл. Тут знать надо.

Вторая тайна — то есть оно только для меня было тайной, а так никто фокуса не скрывает — открылась мне следующим днём, когда за час до полудня за нами прибыл корабль. На здоровенные паромы, какие возят народ с Муна на материк, как и на их близнецов, плавающих между большой землёй и империей, эта длинная лодка при парусах и двух рядах вёсел, не походила совсем. На огромные корабли порожников и подавно. Небольшая, но невероятно быстрая, она мчалась к нам, как на крыльях. Вот только показалась вдали и уже входит в бухту.

И как только не боятся фатои десятки вёрст плыть по морю на этой скорлупке? Её же морской зверь враз потопит. Но вскоре выяснилось, что фокус тут в страхе и есть. Стоило кораблю приблизиться к скальному выступу, на котором мы уже собрались всей ватагой, как я ощутил беспокойство, очень быстро переросшее чуть ли не в ужас. Захотелось, немедля, всё бросить и бежать прочь со всех ног. Только спокойствие стоящих рядом фатоев и не дало мне этого сделать. Я еле сдержался, но внезапно нахлынувшие постыдные чувства, видно, явственно проступили у меня на лице.

— Неплохо держишься, княже, — улыбнулся мне Моха. — Тут привычка нужна. Даже пятым разом плывущие не всегда на борт своими ногами заходят. Слышал давеча кто-то всей семьёй к нам на Фат перебраться решил. Говорят, детвору пришлось волоком связанными тащить. Наш пугач, что по зверю морскому бьёт даром, что по нам одинаково. А что делать? Тут только терпеть.

И две новости разом. Мои точно на Фате — то про них сейчас речь. Больше некому. Радость даже на миг заглушила сжимающий кишки страх. Добрались! Смогли! Скоро увижу роднулек! Дожить бы только до того «скоро». Хоть умом понимаю, что бояться здесь нечего, и всё дело лишь в даре фатоя, что таким способом защищает корабль, а поделать с собой ничего не могу. Даже выпустил беса зачем-то. Страх как был, так и есть, кто бы телом не правил. Изгнал Ло обратно. Мужик я или трусишка безвольный?

Зайдя по длиннющей доске на корабль, сразу понял, кто здесь служит пугалом. Худой невысокий мужик неспроста сидит в прибитом к палубе кресле по самой серёдке. И вокруг никого — стороной все обходят. Возле дядьки ужас особенно крепко прихватывает. Моха сразу же повёл меня к носу лодки, подальше от одарённого. Там заботливо привязал к ржавым скобам верёвкой и велел сидеть смирно.

Как фатои вообще соглашаются на материк плавать? Ведь мука страшенная. Мне те два или три часа плавания показались едва ли не вечностью. Бедные наши сиротки… А сами ватажники держатся стойко. На вёсла уселись — гребут со всей мочи. Хотя, и понятно — тут хочешь, не хочешь, а будешь грести со всей силы, чтобы оно побыстрее закончилось.

И только на берегу я смог вновь мыслить трезво. Ничего себе! Так это, получается, весь Фат зависит от одного одарённого с очень редкой способностью. Понятно, они не торгуют с империей — редкая мена не в счёт — охотиться предпочитают на собственном острове, обозы переправлять им не надо. Но всё же… Умрёт этот дядька и что будут делать? Строить мощный огромный паром, вроде нашего, Мунского? Хотя, тут поболе потребен — плыть дальше. Справятся без имперских мастеров с таким делом? Не выдержал — спросил Моху. Не напрямую, конечно. Намёком. Но тот меня понял.

— Так Коваль у нас не единственный пугач, — удивил меня старшина. — Ещё Ляк есть с Миставом. Дар редкий, конечно, но попадается в норах нет-нет. Был четвёртый ещё, да не так давно помер. В пьяной драке случайно зашибли. На других островах, где имперцам челом бьют, плавать по морю предпочитают без страха, а у нас до большой земли далеко больно. Мы пугачей своих ценим. Знаешь, сколько тому же Ковалю лет?

— Много?

— Очень. Больше сотни уже. И это он ещё не самый старший из тройки.

Моху слушаю, а самому шут-Леор сразу вспомнился. Тот, когда меня уговаривал с ним уйти, сказал, что есть способ уплыть с Муна тайно. Теперь ясно, какой там секрет. С таким даром и на утлой лодчонке пересечь пролив можно. Небось, тайная служба Порога на всех островах пугачей своих держит.

Фат — остров особенный. Он словно из двух разных половин слеплен. Закатная часть, что к большой земле ближе, сплошь горами покрыта. Не такими высокими, как за проливом. Ни скальных гряд тебе по верхам, ни голых вечно заснеженных вершин. Сплошной лес и текущие к морю в ложбинах речушки. Здесь охотников край, и народ живёт небольшими посёлками по несколько сотен человек в каждом.

На восходной же части степная равнина. Там уже города с хуторами. Землепашцы на Фате в почёте. Хлеб повсюду в достатке. Не то, что у нас. А всё дело в разумности местных властей. Остров полностью очищен от хортов. Нет, какие-то мелкие гнёзда в глубине лесов вроде есть, но недочеловеков мохнатых так тщательно бьют, что те не успевают плодиться. Нет нашествий здесь вовсе. Оттого, и урожай собирается добрый, и нет надобности в стенах больших. Как в империи прямо, где тоже хорт выбит.

Это всё мне уже не Моха поведал, а староста местный, который мне за золотой справил бумагу, дающую право год с этого дня находиться на Фате. За это время, если навсегда здесь остаться хочу, я должен в Стольграде — главный город на острове, где совет выборных заседает и Ярл обретается — уже новую грамоту получить. Там, вроде бы, и без денег можно, если полезным и нужным признают.

Сам же Моха со своими, едва сойдя с корабля, сразу же отправился дальше. Их посёлок всего в дне пути. Завтра к вечеру хотят уже дома быть. Меня звал с собой, но я отказался. Тут нашим дорогам настала пора разойтись. Не хочу, чтобы знали ватажники, кого я разыскиваю. Дальше и сам разберусь, что куда.

Тот посёлок, куда нас корабль привёз окружает забор в две сажени всего высотой. И то несколько дворов за него выбрались и особняком стоят со своею отдельной оградой. Дома сплошь добротные. Никаких тебе землянок — лишь избы из сруба. Повсюду постройки из досок попроще — сараи, коптильни, сушильни. Здесь промысел больше приморский. Прибрежные скалы облюбовали ластоногие котики, и другая родня их встречается. Народ приноровился добывать морского зверя. Торгуют с соседями жиром и шкурами.

С одним из приехавших за подобным товаром купцов я поутру и отбываю отсюда. Договорился уже. Ему посёлок, где Рабаня живёт, по пути. А судя по слухам — точно староста, к сожалению, не знает — прибывший на остров с туманником лекарь поселился как раз-таки там. Несколько дней — и увижу своих. А пока хоть посплю в коем веке на нормальной кровати. Выкупил себе комнату для ночлега в гостевом доме. Заодно и с Ло пообщаемся, а то с прошлого раза возможности не было даже словом обмолвиться.

— Как тебе переправа? — обратился я к бесу, как только, вернувшись с помывки, завалился на чистую, пахнущую мыльным камнем кровать. — Или бесам неведом страх?

— Я не бес, — ожидаемо нахмурился Ло. — Скажи лучше, когда ты перестанешь влезать в то, чем занимаюсь я. Переговоры с командиром фатоев были доверены мне. Повезло, что закончилось так, как закончилось, но заслуга здесь только удачи.

— Ой, не надо, — возмутился я. — Удача — это, если бы он с Рабаней не враждовал. Тут уже неудача скорее. За собой следи лучше. Как побить себя дал? До последнего верил, что притворяешься. Думал, показать хочешь, как нелегко победа далась. Когда кости хрустнули, почём зря тебя клял. Испугался так, что едва в Моху тебя не отправил. Но тут уже ему повезло, что не вышло. Я пытался. Сгинул бы хороший мужик ни за что ни про что.