Безбесыш. Предземье (СИ) - Рымин Андрей Олегович

Выплеснул, что накопилось — аж полегчало сразу. Жалко, что мы с Ло не можем без слов общаться. Читали бы мы с бесом мысли друг друга, стольких бы проблем и ошибок избегать получалось бы.

— Твой хороший мужик даром пользовался. Жулик он. Иначе бы ему в поединке не победить. Наперёд всё видел и знал. Надо нам на будущее секретное слово придумать, чтобы я всегда мог незаметно для других тебя вызвать. К примеру, вместо того, чтобы орать: «Китар, помоги!», сказал: «да уж» или как-нибудь по-особому фыркнул, и ты сразу знаешь, что нужно являться и дар свой использовать.

— Чихнуть можно, — предложил я. — Вот Моха… Ну гад. А я ещё радовался, что обошлись без захвата.

— Договорились про чих. Впредь используем. Что сразу в Моху меня не отправил — разумно. Нам нужны были в первую очередь знания этого человека, а не его тело. Захват был крайним вариантом. А вот вызов на поединок — хорошее решение. За это хвалю. Но в дальнейшем, прошу, воздержись от непрошенной помощи.

И ведь тоном таким произнёс… Гад умелый. Сразу сделалось стыдно. Не зажал бы то золото, тихо-мирно прошло бы всё. Тут Ло прав — на везении выскочили.

— Ладно. Впредь постараюсь не лезть, — вздохнул я. — Давай спать. Позову, когда снова понадобишься. Дай Единый, не скоро. Здесь, на Фате, дела сплошь мои.

И, не дав Ло ответить, перевернулся на бок и закрыл глаза. Остров мирный — опасностей быть не должно, а с делами семейными я уж как-нибудь справлюсь без беса. Зевнул и перенёсся мыслями к названым братишкам, сестрёнкам. Всё у них хорошо — я уверен. Повидаюсь, подкину Вейке приданного, попрощаюсь — и по зиме в путь обратный. Напоследок, хоть месяц-другой мирной жизнью счастливой пожить. Подустал я от всех этих подвигов.

— Йок-перейок! Ты⁈ Не верю!

Вошедший в дом старосты Брант так и рухнул на лавку. Двух минут не прошло, как я, ссаженный поехавшим дальше купцом, заглянул к поселковому голове, чтобы справиться про своих, как судьба привела ко мне нужного человека. Вот, кто всё мне расскажет, а то дед, не удравший от старости и потому, видать, вредный, сходу принялся нападать. Решил, я из города прибыл — сманить у них лекаря. Мол, одет не по-нашенски и говор чудной. Упирается. Ничего не сказал пока толком.

— Я, Брант. Я. Тоже рад тебя видеть.

Ожил. Встал. Полез обниматься. Довольный, аж светится.

— Уж не думал, что снова увижу. Мы тебя уже проводили к Единому. Как спастись смог? Как здесь оказался?

— Давай всё потом. Это — долгая песня. Где Рабаня? К моим отведёшь? А то староста ваш — ещё тот молчун. Думал, сам уже идти искать.

— Так ты ещё у своих не был⁈ — охнул Брант. — Вот им радость будет! Пойдём, пойдём.

— Ну веди, коли знаешь его, — махнул дед. — Не серчай, парень. Думал, снова за Айком за нашим приехали.

Нашим — слово хорошее. А тон, каким оно сказано, ещё лучше. Прижились, значит. Выскочил вслед за Брантом за дверь, а у самого улыбка на лицо так и лезет.

— Вот ведь радость какая. Вот радость, — продолжал повторять охотник, ведя меня между обнесённых плетнями дворов. — А Рабаня в столице. Я чуть позже поеду. Хотим к будущему сезону попробовать новую ватагу собрать. Ну теперь-то, с тобой… Вы же вместе хотели. С тобой точно соберём. Ха! Сам Китар-смерть! Моха от зависти свою шапку сожрёт!

И, остановившись на миг, тихо-тихо добавил:

— То, что князь ты, на Фате не знает никто. Клянусь небом! Мы молчали, как рыбы.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Не знает. Ага. Пятьдесят человек — то никто. Скоро слухи по всему острову расползутся. Хорошо, что былые планы меня теперь мало волнуют. Ватаг собирать и охотиться, слава Единому, мне больше не надо. Своё я добыл. Уплыву с Фата раньше, чем беглым княжичем заинтересуется местная власть.

— Ты только не пугайся, — продолжал на ходу болтать Брант. — Домик так себе, но перезимовать пойдёт. К весне Айк деньжат скопит — начнут строиться. То есть, начнёте уже. Главное, что земли кус приличный. Твои несколько соседних участков купили. И речушка у них, и склон выпасной. Всё под самый лес заняли. Развернуться с хозяйством есть где. Халаш ваш торговался, как йок. До трёх десятков золотых цену сбил. У них теперь там, и овцы, и козы, и куры. Пара коров. Завезли сена, соломы… Кукурузник полнёхонек. На всю зиму хватит. Я приглядываю. Чем могу помогаю.

Под радостную болтовню Бранта мы незаметно прошли весь посёлок. Довольно большой. С три Подгнилья, наверное. Людей не так, чтобы много, но из-за обширных дворов, где у каждого свой огород и хозяйство, площадь занимает приличную. С одного края покрытые лесом холмы. Другая сторона в поля упирается. Слева шумно речушка бежит. Самый стык половин тех, на какие Фат поделён. Считай, на границе равнины и гор посёлок стоит. Оттого и название носит такое — Предгорье. Хорошее место. Я бы тоже тут жил, кабы мог бы.

— Никак не привыкну, что у вас деревни зачастую вовсе без городьбы, — покачал я головой, глядя на хилый плетень, которым был обнесён крайний на улице двор. — Неужто совсем лесной зверь не тревожит?

— Так не большая земля же. На Фате живём. А кого, кроме хортов, бояться? — удивился Брант. — Муфр, если наведается, молодого барашка возьмёт. Лисы кур тянут. Волки редко когда большой стаей придут. А придут, так на выпасе скот будут резать. Им в посёлок зачем лезть? Стены строить ради такого нет смысла. Мы и так окрестный лес шерстим почём зря. Зверь серьёзный, из старых, посёлок десятой дорогой обходит.

Не Мун здесь. Совсем не Мун. Благодатная земля. Лучше места для житья не найти. И понятно, отчего столько денег берут. Чтобы только на год здесь остаться — золотой плати. Без такого побора народ бы на Фат просто толпами пёр бы.

— Вон, твоих дом. У них городьба как раз есть.

Брант указывал на обнесённый старым, почерневшим от времени частоколом участок пологого холма, начинающегося по правую руку от выходящей из леса дороги сразу за перекинутым через бурливый приток речушки мостом. Городьба в пару ростов образует квадрат, стороной шагов тридцать. За ней дома самого не видать — только крыши кусочек торчит. Проезжал мимо только что. Знал бы, сразу сошёл бы. Догадаться ведь мог, что мои себе выберут место с надёжными стенами.

Впрочем, тот частокол лишь на фоне плетеней в посёлке серьёзной городьбой смотрится. Вдоль дороги же, так и вовсе оградка из хлипких жердей, что прибиты меж кольев. Зато длинная — тянется на сотни и сотни шагов, огибая холм, и уходит далеко за ручей. Это просто граница участка и преграда для пасущейся на пожелтевшем, прибитом дождями и первыми заморозками лугу разномастной скотины. Со стороны леса оградка продолжается тоже, но пока круг не замкнут. Едва различимые отсюда людские фигурки копошатся близ самых деревьев.

— Загон ладят, — проследил мой взгляд Брант. — Давай в дом сначала. Вея точно там. Видишь дым? Небось, с Линой кухарят.

Я кивнул и направился к выходящей на дорогу калитке, от которой к приоткрытым воротам шла протоптанная тропинка. Ноги так и несут всё быстрее. Еле сдерживаюсь, чтобы не побежать.

А, к йоку! Скидываю на землю лук и колчан с рюкзаком — Брант подхватит — бросаю копьё и со всех ног несусь к частоколу. Подлетел. Тяну створку ворот на себя. Фат — не Мун. Среди дня изнутри запираться, когда домашние рядом снаружи, не нужно. Заскакиваю во двор и едва не сталкиваюсь с несущим какую-то миску Важиком.

— Ага! — с хохотом подхватываю уронившего свою ношу малого. — Не ждали!

У мальчишки отнялся язык. Худенькие ручонки душат мою шею. Лохматая головка прижалась к щеке.

— Вот так вымахал! Еле поднять тебя смог.

— Кто орёт там? — раздаётся из дома. — Что вернулись? Обед ещё не готов.

И тут же совсем другим голосом:

— Боженьки! Китя!

В сенях стоит Вея. Высокая, взрослая. На голове цветастый платок. На самой сарафан и передник. Рот открыт, в глазах слёзы.

— Вейка!

— Вернулся! Живой!

Названная сестрица бросается ко мне. Еле-еле успел опустить Важика. Она бы его просто смяла — настолько крепко вцепилась в меня. Повисла на шее. Теперь мы одного роста. Слов нет. Ревёт мне в плечо, причитает бессвязно.