Охотники за душами (СИ) - Брэдфорд Крис

– Не так много, как прежде, – с горечью отвечает он. Спустившись по ступеням, он медленно идет по проходу между скамьями, ощупывая дорогу тростью.

– И вот-вот будет еще на одного меньше! – невежливо выкрикиваю я, прерывая его рассуждения. – Если только вы мне не поможете…

Хотя я это и говорю, но сама не слишком понимаю, каким образом слепой Душевидец сможет защитить меня от Дэмиена и Охотников.

Габриэль оборачивается ко мне:

– На тебя идет охота, – хрипло говорит он, и это скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, – торопливо отвечаю я. – Сейчас, пока мы разговариваем, они обыскивают деревню.

Габриэль хмурится:

– А где же твой Защитник? – требовательно спрашивает он.

– Феникс… – при одном только упоминании его имени я едва сдерживаю рыдания, – он погиб. Спасая меня.

Опустив голову, Габриэль осеняет себя крестом и говорит вполголоса:

– Mors tantum initium est.

В голове вновь откуда-то всплывает латынь: «Смерть – лишь начало».

– Нужно выбираться отсюда, – настаиваю я. – У нас мало времени…

– В этой церкви для тебя сейчас безопаснее всего, – заверяет меня Габриэль. – Ни один Воплощенный не может ступить на освященную землю, не рискуя своей черной душой.

За его словами немедленно следует скрип ржавых петель.

– А вы уверены? – спрашиваю я.

Калитка снова скрипит… и еще раз… и еще.

Душевидец поднимает голову, словно принюхиваясь.

– Кто именно охотится на тебя?

– Дэмиен, – отвечаю я. – По крайней мере так он себя называет в нынешней жизни.

Опустив плечи, Габриэль тяжело вздыхает:

– Этого следовало ожидать… Носительница ярчайшего Света привлекает самого темного из Воплощенных.

Я шумно сглатываю.

– То есть… Танаса. – Мне жутко даже произносить его имя, в душе что-то холодеет. – Тогда вам следует знать, что он сумел войти в круг камней на холме. Одного из камней не хватало, но ведь и земля внутри должна быть священной, не только ограда.

– Тогда у нас серьезные неприятности, – признает Габриэль.

Сунув руку в карман, он вылавливает связку ключей и направляется к выходу. Я бегу следом, до ужаса напуганная его поспешностью. Когда мы добираемся до входа, защелка замка уже поворачивается, и я всем весом налегаю на дверь. Габриэль подходит с ключами, но, не зная о моей баррикаде, он спотыкается и роняет ключи. Защелка скрипит, кто-то ломится в дверь.

– Поросенок-поросенок, впусти меня! – насмешливо кричит Дэмиен.

– Ни за что! – кричу я, но щеколда ломается, и дверь понемногу начинает открываться. Упираясь ногами в книжный шкаф, я изо всех сил пытаюсь удерживать Охотников снаружи, пока Габриэль шарит по полу в поисках ключей.

– Левее, – подсказываю я свистящим шепотом. – Немного дальше…

– А не то я как дуну, я как плюну, и весь твой домик разлетится! – продолжает издеваться Дэмиен.

Дверь трясется в проеме – снаружи на нее сильно давят плечом. Книжный шкаф шатается, щель увеличивается еще на дюйм. Я стискиваю зубы и изо всех сил пытаюсь закрыть ее обратно, но в одиночку против сильного Воплощенного у меня нет шансов на победу.

Костлявые пальцы Габриэля наконец нащупывают связку ключей. Подхватив их, он тоже всем весом наваливается на дверь. Дверь закрывается как раз на то время, которого ему хватает, чтобы вставить ключ в замок и запереться. Охотники снаружи барабанят кулаками, но крепкую дубовую дверь не сломать такими ударами.

Внезапно снаружи все стихает, и тишина кажется страшнее, чем шум ударов.

– Нужно получше защитить это место, – шепчет Габриэль.

Он подбирает свою трость и широкими шагами идет обратно по проходу. Я следую за ним к амвону, на котором лежит коробочка с разноцветными ручками и несколькими кусками белого мела. Его пальцы нащупывают мелок, потом он возвращается в середину церкви, туда, где центральный неф пересекается с поперечным. Опустившись на колени, он рисует на мощенном каменными плитами полу странные символы, бормоча что-то на латыни:

– Dum mors erit, desperatio…

Я заглядываю ему через плечо. Хоть он и потерял зрение, его движения остаются точными и целенаправленными. Правда, я совершенно не могу понять, что он рисует.

– Э-э-э… вообще-то я скорее думала о баррикадах, – без особой надежды предлагаю я.

– Конечно, заблокируй входы всем, что тут найдешь, – бормочет Габриэль, погруженный в работу. – Но это задержит их лишь на какое-то ограниченное время. А нам нужна защита помощнее, чем физические преграды.

Оставив Габриэля колдовать над рисунком, я бегу к широким двойным дверям в западной стене. Они заперты, но я на всякий случай подпираю их тяжелой скамьей. Заодно пододвигаю к основному входу книжный шкаф, это тоже не будет лишним.

– Что мне еще сделать? – Я оглядываюсь в поисках других дверей, но не нахожу их.

– Зажги свечи, – отвечает Габриэль, не отрываясь от лихорадочной работы над рисунком. – Нужно разогнать темноту.

Осмотревшись, я замечаю небольшую металлическую полочку с огарками свечей, которые зажигали верующие. Среди них мне удается найти несколько прогоревших не до конца и полупустой коробок спичек. Я зажигаю три свечки, потом замечаю на алтаре еще две свечи в латунных подсвечниках и, взбежав по ступеням, зажигаю и их тоже.

Как только их огоньки разгораются, колеблющееся пламя освещает распятие над алтарем. Только теперь я понимаю, что оно перевернуто!

Уверенная, что нам не помешает любая помощь и поддержка, я иду было поправить распятие, как вдруг витраж над моей головой взрывается осколками. Я с визгом закрываю лицо руками, осколки каскадом сыплются вниз, следом за ними на пол падает кусок кирпича. Мгновением позже с грохотом распахивается незамеченная мной дверца в северной капелле, и Дэмиен вступает в церковь.

– Надеюсь, не опоздал на службу, – ухмыляется он. – Мне пришлось задержаться, чтобы найти вот это.

В руке он сжимает нефритовый кинжал, мокрое от воды лезвие блестит в свете свечей.

– Габриэль! Спасайся! – кричу я, видя, что Дэмиен шагает прямо к коленопреклоненному Душевидцу. – Танас здесь!

Габриэль поднимается ему навстречу. Однако, прежде чем ударить священника ножом, Дэмиен останавливается и смотрит на меня своими мертвыми черными глазами. Он смеется, и его каркающий смешок разносится по всей церкви:

– Милая моя Дженна, ты совершенно права! Танас здесь. Вот только… я не Танас.

Я в изумлении смотрю на него. Кто же он тогда? Этот человек с черными глазами был во всех моих Отблесках, тень его души пятнала все мои жизни. Перед моими глазами проносится непрошеный ряд лиц: Охотник за головами, которого прикончил стрелой Хиамови… римский солдат в красной тунике, обыскивающий лес… круглоголовый, ранивший Уильяма в бок алебардой… младший жрец народа Тлетл, пытавшийся довести до конца жертвоприношение, пока кусок плавящегося камня не попал ему в голову и не убил наповал…

Только теперь я понимаю, кем на самом деле был Дэмиен во всех моих жизнях. Не маршалом в пробковом шлеме, не римским центурионом, не круглоголовым с палашом в руке, не верховным жрецом… Нет, никем из них: он всегда был лишь правой рукой повелителя Воплощенных. Неудивительно, что его не удалось убить обсидиановым клинком.

– Тогда… тогда к-кто же Танас? – я заикаюсь и чувствую, как холод пробегает по венам.

Только теперь я замечаю, до чего странно выглядит все в церкви. Цветы давно засохли. Огарки свечей на подставке сделаны из черного воска. Латинская надпись над кафедрой гласит: «Где Богу строят церковь, дьяволу достается часовня». И самое очевидное – перевернутое распятие над алтарем! Эта церковь не просто заброшена, она осквернена. Она больше не под защитой – неудивительно, что Охотники спокойно зашли в нее.

И тут же меня настигает следующее страшное откровение: священник нарочно не запер боковую дверь…

Мой взгляд падает на рисунок на полу – огромную перевернутую пентаграмму в окружении оккультных символов и зловещих рисунков со скарабеями и скорпионами. Дэмиен жестоко улыбается.