Системный Творец III (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Лис, увидев падение напарника, на миг замер, и это мгновение стало для него вечностью. Два других клинка монстра, словно клешни, сомкнулись на нем, пронзив насквозь. Мужчина исчез в облаке брызнувшей крови и клочьев теневой маскировки.

Их жертва не была напрасной. Замедленная рука монстра на долю секунды осталась без прикрытия. Сера, с тихим, яростным воплем, в котором смешались боль, ярость и торжество, сделала молниеносный выпад. Ее клинок, пылающий алым пламенем, прошел по идеальной траектории, отсекая конечность по самую лопатку. Шестирукий, потеряв равновесие, качнулся вперед. И в этот миг клинок Серы, описав короткую дугу, вонзился ему в шею, под самым затылком, и вышел наружу, пробив горло.

Монстр замер, его тело застыло в безмолвном крике. Черные клинки рассыпались в прах, и массивное тело, грохнувшись о камень, навсегда затихло. Сера, тяжело дыша, стояла над поверженным врагом. Ее плечи вздымались от напряжения, но взгляд был устремлен не на Шестирукого, а на два темных пятна на земле — все, что осталось от ее товарищей.

В это же время, на другом участке стены разворачивалась не менее ожесточенная битва. Исполин, лишившись сдерживающего разума Шепчущего, впал в слепую, разрушительную ярость. Его кулаки, размером с повозку, методично долбили стену, в которой уже зияла огромная трещина. От нее во все стороны расходились паутины более мелких. Каждый удар отзывался глухим стоном в самой основе города.

Аррас и Горам сражались как титаны. Командир «Когтя», бледный от непрерывной концентрации, вызывал один за другим столпы очищающего света. Они прожигали исполина, оставляя на теле черные, обугленные воронки, но не могли остановить его. Гигант, казалось, черпал силу из самой земли. Раны медленно зарастали свежей порослью и спрессованной грязью.

Горам, могучий и несокрушимый, был похож на древнего бога войны. Его кинетические удары, похожие на невидимые тараны, откалывали от монстра целые пласты породы. Но исполин был слишком массивен.

Именно в этот момент, когда казалось, что стена не выдержит еще одного удара, в бой вступил Вальтер.

Дядя не стал слепо бросаться вперед. Он просто шагнул к краю стены, его серая мантия полоскалась на поднимающемся ветре. Воздух вокруг него загустел и зазвенел, наполнившись запахом озона и статического электричества.

— Отойди! — его голос прозвучал негромко, но с такой неоспоримой властью, что даже Горам инстинктивно отпрыгнул в сторону.

Пространство перед исполином исказилось, словно реальность сжалась и с силой распрямилась. Не было ни света, ни огня — лишь сокрушительный, беззвучный импульс чистой воли. Он обрушился на грудь исполина, и тот, не издав ни звука, отлетел на несколько метров назад, как кукла, с грохотом упав на землю, подняв облако пыли.

Но монстр был жив. Он попытался подняться, его тело с треском восстанавливалось. Вальтер не дал ему шанса. Его атаки посыпались одна за другой — не такие масштабные, как у Арраса, но невероятно точные и смертоносные. Он не жег и не дробил, а разрывал связи. Молниеносные, невидимые лезвия его воли вонзались в стыки каменных плит на теле исполина, в узлы живой древесины, и разрывали их изнутри. Глыбы камня откалывались и падали, щупальца корней чернели и рассыпались в труху.

Аррас, увидев шанс, сконцентрировал остаток сил в один, финальный луч. Ослепительный столб света ударил в основание шеи гиганта, туда, где Вальтер своими атаками уже расчистил и ослабил броню. Раздался оглушительный треск, и голова исполина, оторванная от туловища, с грохотом покатилась по земле, а тело осело, превратившись в груду булыжников и гнилой древесины.

Решающий вклад внес именно Вальтер. Его холодный, аналитический подход оказался тем самым ключом, который не смогли подобрать ни грубая сила Горама, ни очищающая мощь Арраса.

Пока титаны сражались с титанами, мы с Эдварном и Кроном спустились вниз, за главные ворота. Наша задача была проста и смертельно опасна — не подпускать к основному бою орду мелких и средних монстров.

— Встали, как в старые добрые! — проревел Эдварн, его боевой топор с новым системным лезвием свистел в воздухе, рассекая надвое двух лесных порослей одновременно.

Крон, молчаливый и неумолимый, стал нашим щитом. Его меч, теперь легкий и отзывчивый, описывал перед ним смертоносные дуги, отсекая щупальца скользней и лапы гуманоидов. Он не атаковал, а держал линию, создавая пространство для наших маневров.

Я же стал живым тараном. Топор, связанный с волей и Мимио, был не просто оружием, а продолжением меня. «Боевой Размах» срывался с рук, сметая целые группы тварей. «Меткий Бросок» выбивал из толпы особенно назойливых зараженных зверей. Времени на раздумья не было, и я действовал на инстинктах, доверяя своему «Боевому Чутью», которое подсказывало мне, куда сместиться, нанести удар. Мы были тремя скалами, о которые разбивалась зеленая волна, а за нашей спиной бушевала буря.

После падения высших монстров наступила звенящая, неестественная тишина. Орда, лишившаяся своих лидеров, отхлынула и замерла вдалеке. Сера, с ненавистью подняв глаза, расчистила пространство перед нами от оставшихся монстров. Мы, изможденные, в крови и пыли, смогли вернулись в город. Треснувшая часть стены превратилась в груду обломков, но главные ворота устояли. Атмосфера была тяжелой, пропитанной горечью потерь.

Вальтер и я поднялись на уцелевший участок стены, чтобы контролировать подходы. Его лицо выражало усталость, но глаза, как всегда, зорко сканировали горизонт. Я чувствовал то же истощение, но заставлял себя бодрствовать.

Внизу, у подножия стены, Крон помогал Гораму перевязывать рану на плече. Гигант сидел на обломке, его могучее тело сгорбилось от усталости. Эдварн прислонился к стене, его глаза были закрыты, он ровно и глубоко дышал, пытаясь восстановить силы.

Самая душераздирающая картина разворачивалась рядом с Серой. Она сидела на камне, ее плечи были сутулыми, а взгляд — пустым. Девушка смотрела в никуда, и казалось, весь огонь, что горел в ней, потух вместе с жизнями Лиса и Ворона. Рядом с ней стоял Аррас. Он не касался ее, а просто стоял, тихо что-то говоря. Его низкий, глухой голос был едва слышен. Возможно, он называл имена павших или отдавал им последнюю, безмолвную команду.

Именно в этот момент я почувствовал нечто странное. «Боевое Чутье», до этого предупреждавшее о физических угрозах, сейчас билось в истерике, словно сигнализируя о надвигающемся цунами, которое не видно глазу. Но я не понимал источник опасности. Врагов перед нами не было, орда стояла на месте.

— Слишком легко. — тихо, словно читая мои мысли, произнес Вальтер. Его взгляд был прикован к застывшим рядам монстров. — Для такого существа, как Шепчущий, так глупо умереть и потерять двух высших монстров выглядит слишком… бездарно. Тактически неоправданно.

Ледяная змея сжала мое сердце.

— Дядя… — я сглотнул сухой комок в горле. — А могло ли быть так, что мы уничтожили не Шепчущего? Что это была… приманка?

Взгляды наши встретились, будто ведомые невидимой силой, а затем устремились вниз, к товарищам, но было слишком поздно.

Крон застыл. Руки, только что уверенно накладывавшие повязку Гораму, повисли в воздухе. Лицо, всегда твердое и невозмутимое, исказилось от внутренней борьбы. Мускулы на щеках дергались, губы сжались в тонкую белую нить. По грязной, исцарапанной щеке медленно потекла алая, густая слеза — капилляры в глазу не выдержали невыносимого ментального напряжения и лопнули.

— Крон? — хрипло окликнул его Горам, пытаясь приподняться.

Внезапно, с неестественной резкостью, Крон взметнул системный меч и приставил острие к горлу Горама. Движение было настолько стремительным и неожиданным, что никто не успел среагировать.

И тогда Крон заговорил, но это был не его голос. Он был срывающимся, шипящим, чужим, в нем слышался скрежет камней и шелест гнилых листьев. Это был Шепчущий.

— Ваша защита… оказалась сильнее, чем я думал. — просипел он устами Крона. — Ментальные артефакты такой мощи, что ломать этот щит было… грубо и неэффективно. Однако сила в ментальной атаке… не главное. Пока вы отвлекались на обманку, что я вам подбросил… я искал пути. Тончайшим лучом… почти неощутимым, я искал слабину… И нашел.