Изнанка желаний (СИ) - "Lt Colonel"

Реальность была прозаичнее. Конечно, полуподвальные помещения были декорированы фальшивыми кирпичами и пластиковым плющом, а интимный сумрак рассеивали одинокие лампочки… Но, на мой взгляд, схожим образом был отделан каждый бар в Питере, стремившийся к дешёвой оригинальности.

Вау-эффекта он не вызвал. Да и кучка людей, собравшихся у сдвинутых столов, не производила отталкивающего впечатления. Ну, пока не посмотришь им в глаза. У каждого был наготове этот расчётливый, вольдемаровский взгляд мясника, увидевшего коровью тушу.

Но никто не стал тыкать в нас пальцем или показательно натачивать ножи. Более того, после краткого взаимного изучения большая часть колдунов вернулась к своим занятиям.

И нет, ни один не притащил с собой корень мандрагоры или ещё какую-нибудь магическую дрянь. Большая часть общалась, попивая из кружек. Кто-то резался в бильярд. Троица у дальней стены играла в дартс и, если верить радостным кличам (в яблочко!) и ругательствам, весело проводила время.

Это точно собрание могущественных колдунов, а не сходка студентов после пар?

К нам вынырнул Владимир. Обжал мне ладонь, которую я не успел убрать, вычурно поклонился Алине. Та восприняла дурачества парня как подобает — попросту проигнорировала их.

— Вы рановато! Ещё не весь народ подвалил, — заговорщицки подмигнул мне Владимир.

— Но тут есть те, кто может помочь с марионетками? — уточнил я.

Пожалуй, чересчур громко. Пара человека обернулась, и вид у них был отнюдь не радужный.

— Но-но! — строго сказал Владимир, — Владелец местечка — свойский парень, однако и кричать о щекотливых темах не стоит. Народ может занервничать. Дождитесь спецов в… интересующей вас области.

— А тебе что-нибудь известно о марионетках?

Парень скользко улыбнулся.

— То же, что и всем. Да, и я уже упоминал, что напитки за наш счёт?

— Есть у вас манговый коктейль? — взяла быка за рога Алина.

Я вытаращился на неё, глубоко шокированный. Эта дотошная аккуратистка вознамерилась брать напитки из рук потенциального врага?

— Расслабься, — покровительственно сказала волшебница, заметив моё внимание, — Колдуны не посмеют отравить меня.

— Спешу заметить, что если кто-то и искал способы отравить волшебниц, то лишь отъявленные выродки, — встрял Владимир.

— Верю-верю. Дальше мы разберёмся без тебя. Позови, когда притащатся твои… специалисты.

Парень кивнул и отошёл.

— Разве не все они знатоки чернокнижия? — спросил я, когда убедился, что Вольдемар не услышит вопроса.

— Только у парочки хватит смелости в этом признаться. И то после того, как их почти поймали на горячем. Я слышала, что некоторые съезжают с обвинений, доказывая, что интересуются марионетками сугубо в теоретическом смысле. Казни они избегают, но клеймо подозрений остаётся. Такие сотрудничают охотнее прочих, чтобы доказать полезность.

Такое объяснение я ещё мог переварить. Но не то, что Алина беспечно направилась к стойке и заказала сразу три манговых лонга. Взгромоздилась на длинноногий стул и стала смотреть, как бармен работает с шейкером.

— Тебе не кажется, что ты ведёшь себя очень уж беззаботно? — прошипел я.

— Большая часть декоктов не работает на нас. А остальные… Я знаю, что делаю. В худшем случае почувствую лёгкое недомогание. А в прямом бою колдуны — уязвимая цель.

Увидев, что её объяснение меня не устроило, Алина снизошла до более развёрнутого комментария.

— Чернокнижники — это шакалы, стервятники. Они не нападут, если не уверены в победе, и предпочтут ударить исподтишка. Например, натравив своих марионеток. Я показываю им, что уверена в себе, чтобы ни у кого здесь не возникло мысли втихую сунуть мне кинжал из хладного металла под рёбра. К тому же я люблю манго.

Алина не повышала голос, но и не пыталась говорить тише. Естественно, её услышал и бармен (он на мгновение перестал трясти шейкер) и двоица колдунов, которые сидели по соседству и о чём-то спорили. Один — низкий, худой и встрёпанный, в очках — перестал возбуждённо жестикулировать и посмотрел на Алину, моргая, как растерявшаяся сова. Второй — тучный, повыше, с красным лицом — нахмурился.

Секунда тишины — и они вернулись к своему занятию.

— Мне, пожалуйста, квас, — попросил я, и бармен кивнул. Бросил быстрый взгляд на парочку рядом с нами и вытащил из холодильника запотевшую бутылку.

— Глеб, не трави гостей. Возьми «Минский», он куда вкуснее, — вдруг сказал очкарик. Помахал нам, словно старым друзьям.

— Привет! Как вам забегаловка? — И, не дожидаясь ответа, выпалил толстяку, — Нет, как ни крути, ты всё такой же круглый дурак!

— Роешь себе могилу безумными идеями, Максим, — покачал тот головой. Грузно соскользнул со стула, — Оставлю тебя… наедине с твоей придурью.

Несомненно, он имел в виду меня и Алину. Намекнул нам, что мы следующие в очереди на распалённое общение.

Он ушёл к колдунам, которые играли в бильярд. А Максим облокотился на стойку, забарабанил пальцами по дереву. Весь его облик кричал о суматошности.

Вдруг он вскочил. В два шага очутился возле нас. И с непередаваемой смесью наивности, тщеславия и тотальной оторванности от мира, что присуща гениям и блаженным, выпалил:

— Хотите послушать, как можно спасти девочек-волшебниц?

Глава 25

Выглядел Максим ровно так, как положено выглядеть поэту или, к примеру, учёному не от мира сего. Похожий на помятого воробья, в клетчатой рубашке и мощных очках со слишком короткими дужками, за стёклами которых его глаза казались непропорционально большими и по-детски честными. Очки постоянно сползали ему на нос, и он поправлял их машинальным движением указательного пальца. Ни дать ни взять школьный ботаник, готовый разродиться решением задания, подкинутого учителем.

Может, кого-то это смутило бы, заставило бы списать парня в назойливые зазнайки, с которыми не положено иметь дел. Но я лишь обрадовался тому, что хотя бы в глазах Максима нет этой скупой металлической расчётливости, которая присуща другим колдунам. Нет, он весь горел энтузиазмом — того рода, что легко спутать с одержимостью.

— В каком это смысле — спасти? — спросил я. Обернулся к Алине за разъяснениями, однако она полностью игнорировала Максима. Меланхолично потягивала коктейль и словно унеслась мыслями далеко-далеко.

Что, вообще-то, на волшебницу совсем не походило. Кроме того, расхлябанность в логове колдунов могла привести к фатальным последствиям. Однако девушка заявляла, что знает, что делает. Вдруг я нарушу её выверенный план, если полезу с расспросами? Лучше предоставить её самой себе и сосредоточиться на новом лице. Что, если из него получится выжать что-нибудь полезное?

— Кому, как не вам, это знать, — укоризненно сказал Максим, встряхнув головой. Тускло блеснули линзы, на мгновение поймав рассеянный свет лампы, — Но, похоже, твоей соседке до нашей болтовни нет дела. Ты пей, пей, разговор будет долгим, — добавил он и ткнул в стакан с квасом. Я не заметил, как бармен наполнил его.

— Спасибо за заботу, — хмыкнул я.

И, конечно, не притронулся к напитку. Если Алине в кайф рисковать на ровном месте, но я-то уж точно не собирался давать зельеварам шанса отравить меня.

Максим не настаивал. Его вниманием целиком завладел мой перстень, и про стакан он совершенно забыл.

— Я говорю про твою бижутерию! Про то, что ты дал сотворить с собой печати инициации. Или дала? У вас вечно загоны на этот счёт, я путаюсь. То мужик, который думает, что женщина, то женщина, возомнившая себя пацаном. Сложно вам угодить!

— Я не против побыть мужчиной.

— Ага, круто. Ну, значит, слушай. Твоя цацка — это результат глубокого переформатирования совокупности сущностей, которые составляют тебя. Единая триада души, духа и тела; они ведь относительно независимы, если вдуматься. Просто заключили временный договор. После смерти душа нормального человека попадает к богу, которому он поклонялся, или, если он атеист, её попросту прикарманивает кто-нибудь поблизости. Тело гниёт, а дух либо отправляется вместе с душой в божественный домен, либо, при атеистическом раскладе, постепенно растворяется без якоря в виде души. Слышал ведь истории про призраков? Это внешнее проявление духа, который сопротивляется уничтожению в вечности, неглубокий оттиск гибнущей личности.