Академия Грейс - Тебнёва Елена

Я обреченно вздохнула. Эх, Дан, знал бы ты, на что способны не в меру любопытные девчонки, продумывал бы свои гениальные планы гораздо лучше!

— Зато был и есть Алек, молчаливый и с художественно подбитым глазом, и злой, как тысяча демонов, декан Иридайн, который — я собственными ушами слышала! — обещал моему братцу открутить голову, если нечто подобное повторится.

— Сама же сказала, он декан, ему положено, — попыталась отбиться я, чувствуя, что все напрасно.

— Деканы своим подчиненным за провинности морды не бьют! — безапелляционно отвергла спасительную версию Лэн. — А вот перенервничавшие влюбленные безответственным друзьям — очень даже. А еще есть Лира, которая реагирует на тебя так же, как на Даниэля… Которого ты, испугавшись, так трогательно назвала Даном… И отсюда вопрос: что вас связывает?!

— Брачный договор, — ясно осознав, что Лэн не отстанет и все равно — рано или поздно — докопается до истины, попутно вконец истрепав мои нервы, сдалась я.

Как в омут вниз головой нырнула… и внезапно испытала огромное облегчение.

— Ой… — тихо пискнула Радиша и зажала рот ладошкой.

— Хм, — ошарашенно моргнула целительница, очевидно ожидавшая услышать историю пылкой запретной любви, ничуть не похожую на приземленную реальность. — Кажется, наша очередь приносить клятву молчания, — полюбовавшись на мрачную меня и переглянувшись с Радишей, добавила она.

— Не надо клятвы, — помотана головой я. — Хватит простого обещания.

Прислушавшись к себе, поняла, что ничуть не жалею о случившемся. Как же я не люблю врать! А в последнее время только этим и занималась. Изворачивалась, словно застигнутый врасплох воришка, придумывала тысячи отговорок, боялась… чего? Сама не знаю. Конечно, в чем-то Дан прав и всей академии совершенно необязательно знать о нас, но… девчонки — дело другое. Почему-то я была уверена: они не подведут. И потом, давно уже хотелось с кем-то поделиться своими мыслями и сомнениями, которые уже не первый год терзают, а в последние дни так и вовсе душу основательно погрызли. Не с папой же это обсуждать? И уж тем более не с причиной моих страданий. Дан сильно изменился, но понятнее оттого не стал. Как и мои чувства, в которых я окончательно запуталась и отчаялась разобраться. И все это, перемешавшись и переплетясь, изрядно пугало.

Отвечая на нетерпеливые расспросы подруг, я мысленно перенеслась в тот день, когда нас с Даном позвали в дом и огласили, как мне показалось, почти что смертный приговор. Я была мелкой, но прекрасно понимала: брак, особенно закрепленный чарами, как того требовали условия договора, — это навсегда. Даниэль отреагировал спокойнее, я же спокойствием никогда не отличалась. Папе пришлось долго утешать и уговаривать меня. А перед этим — еще дольше искать, потому как бегала я быстро, знача все укромные уголки Дарла и отлично умела прятаться.

Папа обещал, что это для моего же блага и что, повзрослев, я все обязательно пойму и даже оценю. Шли годы. Я взрослела. Мне завидовали подруги и совершенно незнакомые девицы, а я отчего-то все никак не могла понять и уж тем более оценить доставшееся неизвестно за какие грехи счастье. Дан счастливым тоже не выглядел, но, вынуждена признать, вел себя гораздо разумнее и достойнее, чем я. За некоторые вещи стыдно до сих пор, и подростковый период, осложненный вынужденной помолвкой, я стараюсь не вспоминать. Дан, подозреваю, тоже…

— И вы друг друга ни капельки не любите? — разочарованно спросила Радиша.

Я прикусила губу и приложила ладони к полыхнувшему лицу. Раз уж решила быть откровенной — нужно быть откровенной до конца. Пришлось достать из самых темных глубин памяти то, что я наивно надеялась похоронить навеки. Тем более что это оказалось не таким сложным и страшным, как представлялось.

Мне было почти шестнадцать, когда что-то в моей душе начало меняться. К своему собственному ужасу, в очередной визит Даниэля я поняла, что больше не хочу грубить ему или же откалывать злые шутки, что мне небезразлично, какое выбрать платье и как уложить волосы, что от одного его взгляда щекам становится жарко, а сердце стучит чуть громче положенного… Это пугало. И одновременно — манило. Впервые в жизни я влюбилась. Казалось — навсегда.

На шестнадцатилетие папа устроил мне настоящий праздник. Я чувствовала себя принцессой — в пышном светло-голубом платье, в окружении школьных друзей, под руку с тем, кого я отчаянно ненавидела и так же безоглядно полюбила. В тот вечер я ловила его восхищенные взгляды и… До сих пор помню, какое счастье душу переполняло. Наверное, при желании я бы и без крыльев взлететь сумела. Мы танцевали. И разговаривали. Не так, как обычно, нет. Чуть ли не впервые с момента помолвки наше общение можно было назвать нормальным и даже приятным. Для меня так точно.

Это случилось поздним вечером, после первого в моей жизни бокала игристого вина, растворившего крохи разума и придавшего смелости. Притвориться, что мне стало дурно, оказалось легко, как и попросить Дана проводить меня на свежий воздух. Увы, но даже прохладное дыхание осенней ночи не остудило мой пыл. Не знаю, о чем подумал Дан, когда я вцепилась в него и неумело прижалась к его губам, но ответил он очень даже… хм… азартно. Так, что и ноги подкосились, и голова закружилась, не говоря уж о том, что все мысли из нее выветрились. Тогда между нами осталась лишь нежность, доверие и тепло, в котором хотелось греться вечно. А потом… сказка кончилась. Отстранившись от меня, раскрасневшейся и смущенной, Дан невозмутимо заявил, что общий уровень моей подготовки его, конечно, не устраивает совершенно, но он готов исправить этот недостаток с помощью ежедневных практических занятий. Если я попрошу.

В тот миг, невзирая на опьянение от вина и поцелуя, я отчетливо поняла, что единственное, о чем готова попросить Даниэля, так это пойти к демонам на рога. Даже дорожку подробно описала. Как ни прискорбно, но маршрут ему не понравился, и моя просьба так и осталась невыполненной. Отчасти.

Дан стал появляться очень редко, отговариваясь работой, но я только рада была. Потому что одно дело сказать себе, что все, закончилась вечная любовь, не успев начаться, и совсем другое — заставить глупое сердце в это поверить.

И все же мне удалось… по крайней мере, я искренне так считала. До недавних пор.

Последнее вслух не произнесла. И мысленно-то непросто оказалось. Пожалуй, для полной откровенности — даже с самой собой — я еще не созрела.

Зато об ужине, подозрительно похожем на свидание, рассказала. И о сегодняшнем странном поведении Дана — тоже.

— Может, он пытается показать, что неравнодушен к тебе? — с мечтательной улыбкой предположила романтичная Радиша.

— Вот уж вряд ли. Мы десять лет помолвлены, причем ему уже не шестнадцать, чтобы так себя вести, — поморщилась я. — Не проще ли сказать об этом прямо?

— Ну я бы не исключала такую возможность, — прищурилась более практичная Лэн. — У моего братца в голове столько ерунды, что порой диву даешься… Не думаю, что у Даниэля иначе.

Я только вздохнула. Еще недавно возразила бы, что прекрасно знаю Дана и потому уверена в своих словах и выводах, но оказалось, что на самом деле ничегошеньки-то я не знаю. Что толку гадать, все равно с правильным ответом промахнусь. Как всегда.

Но в одном точно не было сомнений: на душе после разговора с подругами заметно полегчало.

ГЛАВА 22

Дни шли за днями, спокойные и не очень, наполненные учебой, походами в столовую, разговорами и ожиданием бала, который должен был состояться в конце недели. Проблемы с сектантами и напряженной обстановкой в городе, из-за которых бал и отложили, еще не разрешились, но, видимо, оттягивать столь ожидаемое студентами событие руководство академии больше не могло. Однажды на утренней пробежке я видела, как несколько магов возились с воротами; позже Дан пояснил, что они меняли настройки артефактов, отвечающих за безопасность. Теперь, даже обвешавшись амулетами, подобными обнаруженному у моего несостоявшегося похитителя, в академию никто не проникнет. А для вящего спокойствия маги еще и территорию обошли, то и дело останавливаясь и вглядываясь в неведомую конструкцию. Результаты обхода всех устроили. Посторонних злоумышленников не нашлось.