Лесная ведьма (СИ) - Каршева Ульяна

Зря старались таиться от Глеба. Он и в самом деле дождался Мирны, но не стал заходить с ней в дом. А когда ведьма зашла в квартирку, первым делом она накормила фамильяров и лишь затем рассказала, с какой целью приходил школяр. Как ни странно – тоже предупредить: Дара мало того что написала на неё жалобу, обвиняя, так ещё и обошла всех школяров, кто выжил, и потребовала от них свидетельских подтверждений изложенных в её докладной жалоб.

Мирна села на постель, уткнув локти в стол, поставленный близко к кровати.

- Честно говоря, я как-то не представляю, что делать в такой ситуации, - прошептала она и в испуге взглянула на Макса.

Тот поёжился, понимая, что имела ведьма в виду, глядя на него чуть ли не со страхом. Если Дара узнает, что пёс, которого она предполагала себе в фамильяры, тоже живёт у Мирны, ведьме опять-таки не поздоровится.

«Из-за жалобы Дары к тебе придут?» - спросил кошак.

- Не знаю.

«Может, Макса спрятать где-нибудь во дворе? – предложил Янис. – Пока дело рассматривают. А потом…»

- Перед Ингваром было бы стыдно, - проговорила Мирна и чуть не заплакала, когда Макс подошёл к ней и свалился у её ноги. – Жаль, я не знаю, можно ли отправить тебя, Макс, на границу, заплатив за твоё прибытие туда.

«Как будто у тебя денег полно, - недовольно напомнил ястреб. – Давайте придумаем что-то другое».

- Я даже не могу вообразить себе, что можно придумать в такой ситуации, - призналась ведьма.

«Мирна, а что сказал Глеб? Он подтвердит измышления Дары?»

- Он сказал, что будет говорить точно по фактам – и не более.

«А что будет, если обвинения примут?»

- Меня попросят с этой работы, - грустно сказала Мирна. – И, пока буду искать другую работу…

«Насчёт еды для нас не беспокойся, - деловито сказал Злюка. – Мы себя накормим и Максу сгинуть от голода не дадим! Жаль – ты мышей не ешь!»

Она даже улыбнулась и вслух решила:

- Поплыву по течению. Посмотрим, как всё решат, а потом уже буду думать о новой работе. Ну что? Спать? Спать.

Макс поплёлся к своей подстилке. Фамильяры посмотрели ему вслед и рассредоточились по своим спальным местам. Настроение у всех было… не то. Завтрашний день не обещал чего-то хорошего. И неизвестно, как остальные, но Янис твёрдо решил, что свою ведьму он не бросит, а если что – уговорит вернуться в избушку лесничего. Только соли пусть накупит побольше. А выжить там можно.

Глава 19

Поскольку встала рано, сбегала с Максом на улицу, погуляла с ним и подольше, и подальше, чтобы пёс потом ждал её до вечера спокойно, перебирая впечатления от новых мест и самой прогулки. Оба фамильяра сопровождали их, а заодно налетались и сами. Макс надолго теперь в одиночестве не будет, если даже эти двое снова удерут в лесопарк на охоту.

К сегодняшнему появлению в административном корпусе академии Мирна готовилась тщательно. Хотя бы затем, чтобы с самого начала разбирательства по жалобе Дары (Мирна до сих пор думала: «Странно всё это…») не смотрели пренебрежительно и с заранее… необоснованной уверенностью: да, эта ведьма могла такое сотворить.

Одежда на выход, и так чистая, разве что слегка со складками, а потому вчера слегка побрызганная водой и к утру отвисевшаяся, чтобы не выглядеть мятой, заставила грустно улыбнуться при взгляде в зеркало.

Чутьём чуяла: надо выглядеть скромно. Не вызывая раздражения. Но ведь… одежда старенькая. Да, она на выход. Но для Мирны на выход – это в библиотеку или на отчёты в администрацию академии, например. А ведь там, в библиотеке, например, – пустят в читалку и не смотрят, кто сидит за столом.

И замерла, стоя перед зеркалом и критически рассматривая себя – молодую женщину в тёмном: платье длинное, почти до пят, так что не видны старенькие ботики; поверх только приталенная стёганая курточка, в которой в городе пока нехолодно, и на голове с прибранными сзади волосами в пучок маленькая шапочка-таблетка. Долго сомневалась, стоит ли накидывать на шею платок-шальку – утром-то оказалось прохладно. Но в сумку его положила, надеясь, что он не понадобится: идти-то недалеко.

Итак, теперь Мирна – на первый взгляд, обычная горожанка из тех, кого часто можно встретить в любых районах города.

Пока одевалась, промелькнула мысль: «А может, наговор-нашёпт на себя устроить? Чтобы относились ко мне благожелательно не только из-за внешнего вида, но и так – как только вошла?» И грустно улыбнулась. При всех своих оберегах ей не суметь переломить любое отношение тех, кто её будет слушать. Ведь среди собиравшихся на слушание наверняка будут и маги.

И звенящим в ушах вороньим карканьем переливалось всё то же недоумение: что она такого могла сделать, чтобы Дара её обвинила в смерти студентов-школяров?

Наконец распрощалась со всеми своими жильцами и, прихватив перчатки, вышла.

Ястреб, вылетев из форточки, догнал хозяйку уже на улице.

«Может, посидеть с тобой там?»

- Не надо, Янис. Дара сейчас наверняка переживает из-за исчезновения Макса. А ты ей напомнишь о нём. Она будет плакать. Лети назад. Замёрзнешь.

«Ты слишком жалеешь её», - назидательно сказал Янис.

- Я взрослее, - заметила Мирна. – И лучше понимаю, что и как. Лети.

Некоторое время она смотрела ястребу вслед, а потом повернулась и заторопилась в академию…

Октябрьские улицы казались слишком просторными. Мирна даже улыбнулась: привыкла к густому даже по осени лесу, который и без листьев всегда бесконечно дремуч. А здесь – листья облетели, и сразу город будто раздался в стороны…

У входа в учебное заведение её остановили и объяснили, что предварительное разбирательство по заявлению студентки будет проходить не в административном корпусе, а в кабинете директора – в главном здании. Одновременно предупредили, что в кабинете уже сейчас будут присутствовать родители Дары и двое из троих школяров.

- А четвёртый где?

- По прибытии его отправили в больницу. Простыл… на вашей практике.

Она только вздохнула и заторопилась в нужное здание.

В громадном, обставленном скудной светлой мебелью кабинете и в самом деле сидели все те, кого Мирна примерно ожидала видеть. Войдя, она негромко поздоровалась и, закрыв за собой дверь, замерла в ожидании, куда ей предложат пройти и сесть… Уловила взгляд Глеба, больше похожий на удивлённое хмыканье, чем простое узнавание. И сама чуть не улыбнулась: шляпки не ожидал?

Первые же слова директора академии объяснили ей, что ожидать приглашения сесть не стоит: начал сразу с дела. Потупилась, выжидая уже грома и молнии над головой.

- Это вы – Мирна Тимофеевна? Сопровождавшая наших студентов в приграничную крепость на практику? - сухо спросил директор, такой же суховатый и подтянутый мужчина лет за шестьдесят, сидевший за огромным письменным столом. Худощавый и остроносый, он говорил размеренно и строго, будто заранее показывая ведьме её место.

- Да, это я, - тихо ответила Мирна, смиряясь с необходимостью стоять у двери и лишь надеясь, что первоначальное разбирательство не будет слишком долгим.

Слева от стола директора, на стульях сидели Дара и её родители. Справа – тоже на стульях, Глеб и Андрей – широкоплечий и коренастый юноша, второй из школяров, вырученных из плена у нелюдей. В поезде «туда» Андрей тоже любил третировать и дёргать ведьму. Но сейчас сидел какой-то… пришибленный и хмурый. И Мирна зябко поёжилась: утопят. В придачу к заявлению Дары.

- Студентка Дара Григорьевна Арзамасцева написала на вас докладную, в которой обвиняет вас в следующем.

И директор начал зачитывать многословную и эмоциональную докладную от Дары. Та слушала директора истово, словно слышала читаемое им впервые. И сидела, жёстко выпрямив спину, словно готовая вот-вот добавить что-то к услышанному, хотя порой слушала собственную докладную с тревогой, будто не веря, что именно она её написала. На Мирну не смотрела, только и глазела на директора, иногда вскидывая руки к груди, складывая пальцы в замочек и горестно поднося этот замочек к подбородку. Её родители качали головами, возмущённо глядя на ведьму, и Мирна, в очередной раз наткнувшись на их негодующие взгляды, поспешно опускала глаза, чувствуя себя уже по-настоящему провинившейся, хотя не вполне понимала, в чём же её вина. Но на мать Дары смотреть не могла: женщина то и дело всхлипывала, прижимая кружевной платочек к глазам. Из-за чего и ведьма ощущала, как теплеют её глаза от собственных подступающих слёз.