Рунная птица Джейр (СИ) - Астахов Андрей Львович

- Я не понимаю тебя, владыка.

- Ты не кревелогич, - внезапно сказал жрец. – Северянин. Крепка ли твоя вера, сынок?

- Достаточно крепка, чтобы выслушать тебя.

- Тогда иди за мной.

Жрец повел Ярре в боковой придел, а оттуда в холодные сени, и они вышли на сельское кладбище, обнесенное оградой из природных камней, скрепленных раствором. Ярре вздрогнул – могилы были раскрыты. Почти все. Повсюду были кучи земли, обломки сгнивших гробов, клочья истлевших погребальных покровов. Тошнотворный запах разложения наполнял двор, и даже окрепший к закату ветер не мог унести его до конца .

- Они восстали, - говорил отец Коллум. – Этой ночью, в полночь. Выбрались из могил и начали бродить по Боденталю, стучась в двери и окна домов, в которых когда-то жили. Я видел их, некоторых даже смог узнать.

- Они убили живых?

- Нет, хвала Всевышнему. Но они принесли с собой великий ужас. Утром, едва рассвело, люди покинули Боденталь. Все до единого. Теперь это село мертво.

- Разве такое возможно? – Ярре поежился и не только потому, что на дворе было холодно.

- В Писании сказано: «Черный рог Эзерхорн пробудит ушедших, и станут они владыками земли перед концом времен». Ныне слово Писания сбывается.

- Но я не видел никаких мертвецов, когда ехал сюда!

- Свет дня загнал их в убежища. Они прячутся в пустых домах или под снегом. С закатом все повторится.

- Под снегом…, - пробормотал Ярре: он вспомнил, как Вельфгрид остервенело лаял на дороге. Волк чувствовал нежить, которую не мог видеть. – Почему же ты не ушел?

- Мое место в этом храме. Я не могу дать осквернить его. Свечи должны гореть. А ты уезжай. Уезжай, пока не стемнело. Пока они не вернулись.

- Я не успею до темноты добраться в Златоград.

Коллум хотел ответить, но тут на пороге храма появились Янка и Вельфгрид. Волку не понравился старый священник, и он зарычал.

- Так, - сказал Коллум. – Сначала восставшие из мертвых, а теперь дьявольский зверь в храме Божьем.

- Вельфгрид не тронет тебя, - заверил Ярре. – И никакой он не дьявольский. Он мне жизнь спас, и этой деве тоже.

- Ныне все смешалось в мире, как и должно быть, - Коллум вздохнул. – Теперь я понимаю. Я сразу почувствовал исходящий от тебя дух северного язычества. Но я был бы плохим слугой Бога, если не позволил бы вам искать приют и убежище в Его доме. Только еды у меня нет.

- У нас есть немного, - заявил Ярре. – Я поделюсь с тобой, если хочешь.

Старый жрец не ответил. Молча принялся менять прогоревшие свечи защитного круга, взяв запасные из ящика у алтаря. Вельфгрид успокоился и, зевнув, лег на пол. И Ярре сразу почувствовал себя в безопасности.

- Я все слышала, - шепнула ему Янка. – Это правда?

- Там за храмом кладбище, и оно все разрыто, - ответил Ярре. – Думаю, нам не стоит никуда ехать, на ночь глядя.

- Что-то мне страшно, - призналась Янка. – Как подумаю, что они будут ходить вокруг храма и выть…

- В приделе есть кровать. Если молодая госпожа устала, она может прилечь и отдохнуть немного, - неожиданно сказал отец Коллум, не поднимая на молодых людей взгляд. – Там холодно, но дров у меня нет.

- Я принесу дрова, - сказал Ярре, но Янка схватила его за рукав.

- Никуда ты не пойдешь! – заявила она.

- Почему?

- Потому что я… не хочу оставаться тут одна.

- Девочка права, - сказал жрец, продолжая возиться со свечами. – Когда придет ночь, вряд ли нам всем удастся поспать. Мы будем молиться, чтобы священные руны на окнах и дверях и этот круг защитили нас от сил преисподней. И спать не придется никому. Очень скоро во всем Кревелоге, а может, и во всей империи никто не сможет спать спокойно.

***

- Мертвецы? – Иган подался на троне вперед, будто плохо расслышал стоявшего перед ним начальника златоградской стражи. – Они говорят – мертвецы?

- Да, ваша светлость.

Иган развел руками и захохотал. Члены Большого совета подхватили этот смех.

- Господь всемогущий! – простонал Иган, обмахиваясь расшитой перчаткой. – Вот вам, милостивые государи, и ответ на вопрос, кем нам приходится править! Толпа суеверного тупого сброда, которая пугается звуков, издаваемых собственной задницей. И где же они видели мертвецов, полковник?

- По их словам, в их деревнях мертвецы поднялись из могил этой ночью и начали ходить по улицам, - начальник стражи помолчал. – Я, конечно, понимаю, ваша светлость, что оно все дико звучит, но вид у этих людей очень испуганный. Их очень много. За Святыми воротами столпился целый табор, умоляют пустить их в город.

- И ты полагаешь, что мы на это согласимся? Пустить толпу немытого мужичья в Златоград? С их нечесаными женами и крикливыми выродками? Да они нам вшей и кровавый понос сюда занесут!

- Однако Господь велит нам проявлять милосердие везде, где есть в том нужда, - заметил Кассиус Абдарко, вставая и опираясь ладонями в стол. – Прояви милосердие, и воспоют о тебе славную песню – так говорит Писание.

Иган почувствовал еще большее раздражение. Сегодняшний день удачным не назовешь, как ни верти. Спал он плохо – всю ночь его мучили кошмары. Снились языки пламени и кровь, которая сочилась из стен и марала его одежду. Утром, едва он проснулся, Болак доложил ему, что ночью в крепости умер цирюльник. Сам умер, скорее всего, со страху, никто его не пытал и пальцем не трогал. Стало ему плохо – и все. А после завтрака сразу Большой совет. Почему нельзя обойтись без этих идиотских советов, на которых каждый кретин пытается показать себя умным и разбирающимся в государственных делах? А теперь монсиньор Абдарко решил поиграть в народного заступника…

- А разве в Писании не сказано: «Воин пускай держит меч, а земледелец идет за своим волом по борозде?», - сказал он не без сарказма. - Место крестьян в полях, и уж никак не в столице. Тем более сейчас, когда припасов и так немного.

- Не следует ссылаться на Писание, чтобы оправдать свою черствость, - ответил инквизитор. – Ваши подданные в беде, и долг герцога позаботиться о них.

- Истинно так, - вздохнул Иган. – Но беженцев слишком много, и нам придется их кормить, монсиньор.

- Церковь возьмет на себя заботу о них, - ответил Абдарко. Раздражение Игана стало еще больше. Инквизитор изображает из себя благодетеля сиволапых, хотя не может не понимать, что герцогу совсем не нравится идея впустить в столицу толпы грязных и голодных мужепесов. В Златограде и без того хватает всякого отребья. Тогда почему Абдарко это делает?

- Надеюсь, монсиньор знает, что делает, - небрежным тоном ответил герцог, поигрывая цепью на своей груди. – Пусть будет так, как сказано. Дозволяю пропустить беженцев в город. Известно ли, откуда пришли эти люди?

- Да, ваша светлость. Почти все они из поветов Фришка и Боденталь, и несколько семей из Банова.

- Банов, Фришка, Боденталь, - сказал Банаш. – Это же земли князя Трогорского. Странно, что все это началось после смерти князя и его семьи.

- Истинно так, твоя милость, - согласился начальник стражи. – Сами беглецы говорят, что они из Трогоры.

Иган вздрогнул. Волос и лица будто горячий ветерок коснулся. Из Трогоры. Если все, что говорят сиволапые, правда, в Трогоре мертвецы восстали из могил. Не лежится им там спокойно. Но если так, то и Рорек…

- Надо проверить эти слухи, - заметил он, повысив голос. – Пусть ваши люди этим займутся, монсиньор Абдарко.

- Что с вами? – раздался у уха герцога встревоженный шепот Болака. – Вам нехорошо?

- С чего ты взял? – шепнул в ответ Иган.

- Вы так побледнели…

- Разумеется, мои охотники отправятся в Трогору и на месте разберутся, что происходит, - ответил инквизитор. – Таков наш долг, и мы им никогда не пренебрегаем. Обстоятельства случившегося нас тревожат даже более, чем вас, светскую власть. Его светлость может быть спокоен – мы тщательно расследуем все обстоятельства этого странного дела.

- Да уж, сделайте одолжение, - Иган оглядел зал Совета, сидящих за большим овальным столом первых сановников герцогства. Боги, ну и рожи! Граф Тамич похож на старого раскормленного бульдога. У барона Сизы шея тонкая, как у черепахи. А князь Милош Борский – он-то что делает в совете? Ему восемьдесят два года, и старческое слабоумие давно превратило его мозги в навоз. Надо избавляться от таких советников. Разогнать половину Совета, посадить толковых людей, которые действительно могут принести пользу. – А сейчас я своей властью объявляю Совет оконченным. Ступайте, добрые господа. Все, кроме монсиньора Абдарко.