Сквозь божественную ложь 2 (СИ) - "Lt Colonel"

Они принялись препираться. Энель с ухмылкой наблюдала за их спором. А я потащился к фонтану, забрался в него, с трудом перемахнув через бортик. Возле столба опять нахлынули сомнения. Артефакт был слишком полезен, чтобы оставлять его на дне бездны. Но не торчать же тут до скончания веков?

Я вставил пластину в углубление. Полированная окружность в её центре на миг полыхнула, — и талисман вывалился прямо в подставленные руки.

Не сработало? Или Область ожидала иного?

Краем глаза я уловил шевеление. Часть стены напротив лестницы исчезла, открыв арочный проход.

Навалилась усталость.

Интересно, сколько крови я потерял?

— Отлично. Хоть что-то, — просипел я, усевшись спиной к обелиску.

Там меня и отыскала Айштера.

Глава 27

У фонтана мы задержались, несмотря на то что соседство с могилой демона и грязевые пятна, оставшиеся от его монстров, навевали дурные мысли. Что, если они вновь обретут извращённое подобие жизни? Да и застывшая навеки Йована служила напоминанием об опасностях Области. Но нам требовался отдых. Во время схватки досталось даже Энель, — что уж говорить обо мне, уступающему ей в ловкости? Пострадала и Айштера, которую твари пытались достать издалека, не рискуя подобраться ближе из-за яркого света.

После того как она перевязала мои раны, я попытался поспать, но взбудораженные мысли не дали провалиться в глубокий сон. Сознание наводнили яркие бессмысленные образы, от которых я вздрагивал и просыпался. Мне снились лица людей, которых я никогда не встречал, земли, на которых я никогда не бывал, и явления, объяснить которые не взялся бы даже под страхом смерти. Они рассыпались на отдельные фрагменты, стоило сосредоточиться на них, и собирались в нечто совершенно иное, столь же непостижимое.

Поверхностная дрёма не вернула сил. Если уж на то пошло, очнулся я ещё более разбитым, чем засыпал. Каждая мышца в теле ныла, но надо было двигаться вперёд. Я опасался, что если проведу в этом месте ещё хотя бы час, то оно выпьет меня до дна.

Закончив недолгие сборы, мы потащились к выходу. Впереди шёл я, Айштера и Чжинри держались в середине, а Энель прикрывала тылы. Судя по недовольным взглядам, которые фелина бросала на киноту, а также на подозрительно топорщившуюся сумку той, искусственную кисть Йованы она всё же прихватила.

Эта бережливость — или жадность? — показалась мне странной и смущающей, но выслушивать бурные оправдания Чжинри я был не готов. Наша компания молча добралась до арки и шагнула в длинный широкий коридор, облицованный мрамором. По потолку пунктиром тянулись магические светильники, холодное сияние которых выхолащивало цвета. Пространство подхватывало наши шаги и разносило их гулким эхом.

Однообразную цельность коридора вскоре нарушила развилка. В разные стороны расходились два рукава, оба идентичные до последней жилки на мраморном полу. Пока я стоял, задумавшись над тем, куда пойти — и повлияет ли выбор хоть на что-то тут, в зыбкой и постоянно меняющейся реальности, — Чжинри вдруг подпрыгнула и закопошилась в сумке. Кинота извлекла из неё протез Йованы и потрясла им:

— Он зашевелился! И сменил позу!

Я присмотрелся: фальшивая ладонь сжалась в кулак, из которого торчал один палец. Он указывал на правый переход. Сколько бы ни пыталась Чжинри заставить его сменить направление, он неустанно наводился на прежний путь.

— Я же говорила, что он может пригодиться! — надувшись от гордости, заявила кинота.

— Но можно ли доверять артефакту? Он — плоть от плоти Области, и гибель Йованы должна была наложить на него плохой отпечаток, — заметила Айштера.

— Если в этом проклятом месте и можно чему-то доверять, то только такой же проклятой вещи, — сказала Энель.

— Есть надёжный способ проверить, не приведёт ли выбор руки к ловушке, — решил я и шагнул в правый коридор. Пройдя десяток метров, мы оглянулись. Позади выросла стена, ничем не отличавшаяся от других. Я ощупал её прохладную поверхность: ничто не выдавало в ней иллюзии.

Перекрёстки встречались ещё трижды. Мы следовали за указаниями руки Йованы, и всякий раз проход за нами запечатывался. Это было не единственное изменение. Постепенно стены смыкались, потолок становился ниже — коридор неуклонно сужался, и если раньше в нём спокойно можно было идти впятером плечом к плечу, то сейчас едва разминулись бы двое.

Я не знал, как долго мы уже шли. Час? Два? Десять? Ноги гудели от усталости. Я чувствовал себя жуком, запертым в банке и безуспешно пытавшимся взобраться к её горлышку по гладкому стеклу.

Очередной переход закончился винтовой лестницей, которая уходила вниз. Обрадовавшись хоть какой-то перемене, я вцепился в перила. Нахлынул порыв помчаться по ней, однако я сдержался — подозревал, что если оторвусь от спутниц, то мы уже никогда не встретимся вновь.

Остатки энтузиазма схлынули, когда я сообразил, что мы не приближаемся к цели. В какие бы катакомбы мы ни погружались, они явно не были сердцем Мёртвого Города. Из глубины доносился тонкий, едва различимый звук, навевавший смутные ассоциации.

С лестницей было что-то не так. Она обвивалась вокруг каменной колонны, по которой бежали загадочные иероглифы, пульсировавшие красным в полумраке, и конца ей не было видно. Я представил, как из пустоты внизу возникают элементы огромной головоломки, подстроившиеся под темп моей ходьбы, и встают на место за миг до того, как я сделаю новый шаг.

Меня охватила паника. Спина вспотела, напомнили о себе перевязанные раны, голову будто сдавил тугой обруч.

— По-моему, мы застряли, — выдавил я, прокашлявшись, чтобы не выдать страх. — Лестница бесконечная.

Чжинри и Айштера сообразили не сразу, а вот Энель поняла меня с полуслова. Она призвала Аскалон и ударила им по цепочке символов. Раздалось шипение, точно знакам не понравилось такое обращение, и они погасли.

— Идём, — подтолкнула она Чжинри и одарила нетерпеливым взглядом Айштеру. Они зашевелились, и я двинулся дальше.

Следующий поворот привёл нас к щербине на колонне, оставленной клинком.

— Мне кажется, — сказала Чжинри, присмотревшись к иероглифам, — что эти надписи ответственны за цикличность пространства.

— Предположение здравое, но… Разве ты понимаешь их? Я отлично разбираюсь в дименциализме, но с такими письменами сталкиваюсь впервые, — недоверчиво произнесла Энель.

— Не понимаю, — ответила Чжинри, — чувствую.

Мы с Энель переглянулись.

— Если ты ошибаешься, вполне возможно, что этот лестничный пролёт схлопнется вместе с нами, когда все символы погаснут, — предупредила Энель.

— А есть ещё идеи, как вырваться отсюда? — уточнил я, вытащив нилис.

— Нет, — признала она и вонзила Аскалон в колонну, точно стремилась поразить опасного врага.

Вдвоём с ней мы покромсали все письмена, которые шипели и извивались, как змеи под ботинком. Когда я разобрался с последним иероглифом, далёкий звук, волновавший меня, словно приблизился. Я убрал нилис, бросился по лестнице — и, вылетев в коридор, едва не врезался в стену, на которой отражались сотни мигавших алых огней. Их излучали аварийные светильники самого что ни на есть современного вида.

Я огляделся и помотал головой.

Футуристического вида.

Стены покрывали металлические панели, в которых тут и там виднелись вентиляционные щели. Под потолком тянулись толстые шнуры, кое-где порванные. На их концах искрились электрические разряды. Пол усеивали осколки разбитых ламп. От пронзительного гула тревожного сигнала под кожу будто муравьи забрались. Не хватало лишь механического голоса, который зачитывал бы объявление о разгерметизации или чём-то похуже.

Если я от такой перемены растерялся, то мои спутницы впали в настоящий шок, — с внутренним убранством космического корабля им сталкиваться не доводилось. Исключением не стала даже Энель, хотя она справилась с потрясением первой.

Для фелины и киноты проблема усугублялась острым слухом, на который давил сигнал тревоги. Не сговариваясь, они зажали уши. Впрочем, звучал он недолго: когда мы добрались до небольшого зала, в противоположной стороне которого находились четыре стальные двери, шум затих.