Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена

- Спасибо, - только и смог вымолвить он.

- Благодарить будешь, когда всё свершится, - Ингольв безразлично отмахнулся.

На сей раз потеплел даже взгляд девчонки: уж верно она больше других знает, что у Гагара на душе творилось всё это время. Как сильно он жаждал свободы, и что это для него значило. Ингольв хотел бы и её отпустить, прямо там, у Кнута, под взором свидетелей. И в то же время - не хотел. Неужто уже накрепко сжился с мыслью о том, что она принадлежит ему? Что хочешь - то и делай. К такой власти, ограниченной лишь собственным пониманием чести и милосердия, быстро привыкаешь.

Скоро все улеглись вблизи костра, а Ингольв остался на дозор. Несмотря на обещание Альвина Белобородого, он каждый день ждал нападения его людей. Чего проще: навалиться скопом и перебить всех. В лесу никто не найдёт останков, если только наткнётся случайно. Но то ли ярл всё же решил сдержать слово, то ли опасался, что молодой конунг узнает, а всю дорогу было тихо. Редко когда встретится одинокий путник или пастух вдалеке, на горных лугах. Здешние места не так людны, особенно в стороне от фьорда. Однако по ночам они с Лейви продолжали нести дозор: скальд верил ярлу не больше Ингольва.

Взгляд, всё сильнее замедляясь, скользил с костра на фигуру Асвейг, закутанную в одеяло. Отсветы пламени вспыхивали искрами на её волосах, словно десятки маленьких всполохов. Наблюдая за ними, Ингольв не заметил, как задремал.

Поначалу ничего не было, только темнота и пустота без единой мысли. А потом повеяло холодом, слоено вернулась зима. Даже на лице осели мелкие крупицы снега, а горло обожгло льдом при вдохе. Светлая фигура в прозрачных одеждах приближалась, едва заметная на фоне сугробов - как будто Ингольв оказался вдруг в Ётунхейме. Того и гляди из-за той вон горы выйдет длиннобородый великан с синими, точно вековой ледник, глазами.

- Ингольв, - позвал знакомый голос.

По руке пробежало горячее дыхание волка, который ластился к нему, словно самый обычный пёс.

- Что случилось? - беззвучно обратился он к фюльгье. - Откуда снова ждать беды?

Но ничего узнать не успел: тяжёлая рука потрясла его за плечо. Бесцеремонный и хриплый со сна голос Лейви разрушил последние остатки сновидения:

-Спишь, паршивец…

Ингольв вскинулся, едва не завалившись набок.

- Проклятье.

Он провёл рукой по лицу, и показалось, будто кожа ещё прохладная от ветра.

- Ладно, иди, досыпай уже, - проворчал скальд, садясь на его место и втягивая шею в плечи, словно нахохлившийся филин.

Его взгляд остановился, Лейви погрузился в некое раздумье, а его губ вдруг коснулась улыбка.

- Ты чему это радуешься? - даже стало любопытно.

- Странно, - пробормотал тот. - Сон такой видел. Девушку в белых одеждах. Красивую, что Фрейя, и страшную, как Хель.

Ингольв замер, так и не улегшись на войлок. Кольнуло нехорошее подозрение.

- И что странного? Неужто тебе так редко снятся девушки? Или тебя смутило то, что она была в одежде?

Лейви широко улыбнулся, сдержав смех.

- С ней ещё был волк. Странный тоже. Слишком большой. Клянусь богами, встреть я её на самом деле, позвал бы замуж, не раздумывая… Она не похожа ни на одну

из…

- Постой, - прервал его Ингольв. - Ты видел во сне моих фюльгьи?

Улыбка тут же сползла с лица скальда. Он покосился на спящих спутников, слоено не хотел, чтобы они услышали.

- Как такое может быть?

- Может, потому что ты теперь мой побратим? Хотя не припомню, чтобы Эйнар видел те же сны, что и я.

- Да и побратимом он оказался так себе, - Лейви снова прислонился к сосне спиной. - Не знаю уж, каковы остальные твои сны, но видеть эту деву я вовсе не прочь.

-А вот я не хочу. Каждый раз, как она приходит, случается что-то скверное.

Но взгляд скальда уже отстранился. Видно, плохие предзнаменования не слишком его сейчас заботили. Наверное, с таким выражением лица он и творил свои висы. Правда, любовных слышать от него ещё не приходилось. Да и не всякая девушка им обрадуется - мороки от того больше, чем удовольствия. Надо бы поговорить с ним утром, когда немного очухается.

Ингольв всё же лёг, накрывшись одеялом до самых ушей, и мгновенно заснул.

Совершенно разбитый с утра появлением во сне фюльгьи, он едва нашёл силы подняться. Теперь ещё и сомнения начали терзать: что собирались сказать ему духи-хранители? О чём предупредить? Не соскучились же они, в самом деле, чтобы просто захотеть увидеться.

А Лейви и вовсе до сих пор ходил, будто в любовное зелье его окунули. Как так могла понравиться девушка, только один раз показавшись перед взором? Не иначе, какая-то их особая магия. Но за него становилось тревожно. А ну как дурачком останется на всю жизнь?

Ингольв приглядывался к побратиму всё утро, даже об Асвейг позабыл на время. И успокоился только тогда, когда сошло мечтательно-потерянное выражение с его лица. Видно, отпустило.

- Я никогда не видел своих фюльгьи, - вдруг заговорил скальд, давая понять, что опасность и впрямь миновала. - Неужто их появление всегда пророчит беду?

Асвейг и Гагар непонимающе повернулись к нему. Ладно хоть им такой же сон не приснился.

- Всегда. Только начал я их видеть после того, как умер. Чуть не умер.

На щеках девушки мгновенно выступили красноватые пятна румянца. Неужели ей совестно за то, что случилось? Но ведь, получается она не виновата: не знала, как выйдет.

- Может, поясните, о чём речь? - не выдержал Гагар.

- О том, что во сне сегодня я видел своих фюльгьи. А значит, впереди нас ждут неприятности. Возможно, смертельные.

- А когда? - тихо пискнула Асвейг. Ингольв громко хмыкнул.

- Если бы я знал! Может, в дороге. Может, у Кнута. А может, и в Гокстаде.

- Получается, нам от собственной тени всю дорогу теперь шарахаться? - Лейви поправил лук на плече. - Нет, я и не думал, что путь будет сплошным весельем. Но теперь…

Все скорбно смолкли, размышляя. Ингольв, поразмыслив, покачал головой.

- Придётся быть ещё осторожнее. В Датчанине я уверен. Он старый друг отца…

- Кажется, Альвин тоже был ему другом, - недоверчиво скривился скальд.

- А если пройти мимо его поместья? - вдруг предложила Асвейг.

- Я посмотрю, как ты скоро начнёшь пухнуть с голоду, малышка. Если дичь и дальше будет от нас бегать.

Лейви недобро прищурился, разглядывая девчонку. Та упрямо выпятила подбородок, готовясь спорить. Кажется, что-то внутри неё вскипело, нетерпеливо окатывая с головы до ног жаром. А ведь уже позабылось, как она едва не убила Эйнара. Кто знает, сможет ли удерживать свои силы и дальше? Или вспыхнет однажды, обратив прахом всех их, из-за глупой обиды или злости.

- К нему зайти всё равно придётся, - разрушил напряжение между ними Ингольв. -Лейви прав. Другие поместья или сильно в стороне или намного дальше по фьорду.

- Ты ещё кому-то веришь, Ингольв? - необычно жёстко произнесла Асвейг. - Из тех, кто раньше был верен Радвальду.

- Мне придётся поверить ещё раз, - он едва удержался от того, чтобы не повысить голос. - Я не могу скитаться по лесам целый год. Нужно найти, к кому пойти на службу. И если для Кнута память моего отца ещё что-то значит, он поможет нам.

Девушка снова виновато потупилась. Захотелось почему-то подойти и успокоить её так, как успокаивал в рабской хижине после выходки Эйнара. Ведь она пережила за это время едва ли не больше него. Тогда не вспыхнуло между ним почти болезненного влечения, но было спокойно и тепло.

Больше никто и ничего не стал выспрашивать, не высказал более ни единого слова сомнения, но напряжение и настороженность слоено сковали всех.

А когда к вечеру вдалеке показался высокий забор поместья Кнута Датчанина, спутники даже малость повеселели. Красноватый закат разбросал по дерновым крышам огненный свет. Уже издалека чувствовалась жизнь, которой полнился двор бонда: струился из отдушин под крышей длинного, как у какого-нибудь ярла, дома тусклый свет. Сновали тёмные фигуры то ли рабов, то ли домочадцев между постройками. И доносился отзвук голосов. Ворота ещё никто не закрыл, а потому Ингольв беспрепятственно вошёл в них первым. Воины из дружины Кнута, что держали стражу в это время, тут же насторожились и поспешили к нежданным гостям. Однако подойдя ближе, шаг приостановили, узрев, видно, что большой опасности те не несут.