Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы (СИ) - "Рада Девил"

– Ты и сам можешь к нему сходить, заодно разведаешь обстановку. Кто заподозрит крысу в шпионаже? – Альбус сделал нажим на анимагической форме Питера, словно намекал ему на что-то.

– Хорошо…

– Сегодня же отправишься в Хогвартс, – не терпящим отказа тоном распорядился Барти. Он второй день большую часть времени проводил в компании Дамблдора, следуя за ним по пятам и знакомя со всеми тонкостями управления когортой соратников.

Уже к вечеру Петтигрю принес неутешительные новости – стоило ему пересечь границу школьных чар, как буквально через считанные минуты ему пришлось прилагать максимум усилий, чтобы сбежать от авроров, явно кинувшихся на его поиски.

– Они точно знали, в каком месте я проник на территорию, – жаловался Питер, который будто все еще ощущал погоню за своей спиной. – Мне не удалось даже приблизиться к замку. Они применили специальные чары обнаружения. Они были уверены, что я там! – Петтигрю сорвался на нервный крик.

– Авроры в Хогвартсе? Видимо, в Министерстве решили, что меня похитили, поэтому прислали охрану, – предположил Дамблдор, некоторое время после этого усиленно обдумывая мелькнувшую в сознании идею. – Можно представить меня как жертву Волдеморта. Скажем, перед нашим наступлением в редакции «Пророка» получат письмо с ультиматумом… – он снова на секунду замолчал. – Потом определимся, что будет лучше у них потребовать. Но главное – ценой станет якобы моя жизнь. Волшебники не смогут проигнорировать, все же я слишком знаменит, чтобы мной рисковать. Фаджу придется уступить нам.

– Это может неплохо вписаться в наши планы, – согласился с ним Барти.

– А как же студенты? Как прикажете теперь до них добираться? – Питер напомнил, для чего он ходил в Хогвартс.

– Полагаю, сова прекрасно доставит твои распоряжения юным Упивающимся, – отмахнулся Дамблдор, полностью переключившись на обсуждение стратегии будущего захвата власти.

***

С начала недели Тома ежедневно приглашали для дачи показаний. Для того чтобы не дублировать его свидетельства, на допросах присутствовали одновременно два следователя. Один продолжал разбирательство по делу Волдеморта, а другой готовил материалы по обвинению Альбуса Дамблдора. Рассказ о том, что в действительности случилось с четой Поттеров, оказал поистине шокирующее воздействие. К тому же он совпадал с записями Грюма, которые передал Сириус Блэк. А тут еще авроры, дежурившие в Хогвартсе, ссылаясь на карту-артефакт, отрапортовали о попытке проникновения на территорию школы Питера Петтигрю, считавшегося погибшим. В Аврорате кипела работа – вызывали для бесед участников былых событий, о которых упоминал Риддл, сверяли данные с протоколами старых допросов, искали доказательства правоты той или иной версии произошедшего. А группа особого доверия главы Аврората занималась заявлением Регулуса Блэка. Надежные эксперты тестировали принесенную им узду безволия, очень быстро установив, что это, вероятнее всего, тот же артефакт, о котором заявил мистер Поттер. Как бы ни пытались специалисты отыскать следы подтасовки фактов, предполагая возведенную на Дамблдора напраслину – они их не находили. Все говорило о том, что он виновен. Даже его выступления в прессе косвенно подтверждали это: критика и нападки на Фаджа и странная осведомленность о «возрождении Волдеморта» теперь играли против Дамблдора.

Выждав неделю, министр распорядился в воскресном номере «Ежедневного Пророка» напечатать первую статью по разоблачению Дамблдора с объявлением о розыске его как преступника. Начать было решено с его самого большого обмана о гибели Поттеров, чтобы появилось как можно меньше желающих простить ему проступки в память о былых заслугах.

***

Пять месяцев почти полного одиночества для Ремуса Люпина прошли однообразно и тускло – дни оборотня мало отличались друг от друга, подчиняясь лунному циклу. Несмотря на то, что его свобода была ограничена исключительно обещанием Фенриру Грейбеку, он ни разу не предпринимал попытки нарушить свое слово, обитая в невзрачной хижине, затерявшейся в необжитых человеком краях, пробуя – пусть и запоздало – примириться с волком внутри себя. Время от времени его посещал сам Фенрир, который единственный знал о местоположении убежища. Он приносил еду и прочие мелочи, необходимые для более-менее комфортного существования.

– Я подумал, что тебе это покажется интересным, – на стол из грубо сколоченных досок лег свежий выпуск «Пророка». Фенрир и прежде изредка снабжал Люпина печатными новостями, чтобы тот не чувствовал себя слишком оторванным от магического мира.

– И что такого важного произошло, что ты решил наведаться ко мне раньше срока? Ты же только на прошлой неделе пополнил мои запасы, – разворачивая газету, настороженно полюбопытствовал Ремус. Не то чтобы он был не рад лишней возможности хотя бы недолго пообщаться с живым человеком, но любые отклонения от обычного порядка вещей чаще всего доставляли ему неприятности. С разворота страниц на него смотрел Альбус Дамблдор, а заглавие так и кричало: «Великий волшебник оказался великим обманщиком и преступником!» – Что это? – Люпин даже не скрывал охвативших его растерянности и затаенного страха.

– Почитаешь – поймешь. А если в двух словах – твой Дамблдор сбежал и находится в розыске Аврората, – Фенрир направился к двери, разговаривать охоты не имелось. Он здесь лишь выполнял свой долг. Собственное разочарование Люпином он озвучил уже давно.

– Он не мой, – попытался отмахнуться Ремус, но его осадили:

– А не ему ли ты заглядывал в рот и ел с его рук? Не его ли воле подчинялся, когда убил волшебника? Не он ли, не будучи волком, был для тебя альфой? – слова хлестко били по больному месту, но Фенрир не имел привычки проявлять неуместную жалость и открыто говорил правду в лицо оппоненту. Уж он-то никогда не забывал о своей природе оборотня.

– У меня не было выбора…

– Был! Всегда был! Я звал тебя в стаю и после окончания учебы. Но ты решил прислушаться к Дамблдору, убеждавшему, что ты способен подавить в себе звериную суть. Что ж, он добился своего: ты почти уничтожил половину своей личности, возможно – лучшую половину. Посмотри на себя! Ты уже не волк, но и обычным человеком ни за что не станешь! Живущий в тебе трусливый щенок, постоянно угодливо поджимавший хвост перед великим волшебником, никогда не позволит тебе почувствовать себя настоящим оборотнем. А там, – Фенрир указал на газету, – доказательство того, что идеал, на который ты равнялся, является злейшим преступником, какого только можно представить.

Дверь давно захлопнулась за гостем, а у Люпина не получалось взять себя в руки и успокоиться. В тоне Фенрира было столько презрения и недовольства, что Ремусу казалось, будто он собственной кожей чувствовал его неприятие и желание очутиться подальше отсюда, словно в этой хижине жил зачумленный. В конце концов он все же вернул свое внимание статье в «Ежедневном Пророке». Информация с трудом доходила до его сознания и представлялась бредом, в голове Ремуса никак не укладывалось, что Дамблдор мог бы так поступить. Да, он знал, что Альбус умел становиться и настойчивым, и жестким в своих требованиях, а его действия и отношение порой обижали, и от них веяло исключительной расчетливостью, лишенной сострадания и доброты. Но ведь все это делалось для общего блага, для изменения и процветания магического мира, в котором необходимо искоренить зло.

– Нет. Он заботился обо всех. Он не мог… Альбус не такой… – шептал Ремус, вчитываясь в строчки разгромной статьи, в которой его наставник и благодетель был выставлен настоящим корыстным монстром, таким же, каким сам Дамблдор описывал Темного Лорда.

Швырнув газету на стол, Ремус закрыл лицо руками. Ему и хотелось бы опровергнуть все написанное, но он не осмеливался, чутье подсказывало, что все это правда, потому что при таком подходе к реальности как минимум исчезали все нестыковки и непонятности в деле с Поттерами. Альбус всегда избегал вопросов о том, откуда ему известно, что произошло в доме Лили и Джеймса, он требовал не заступаться за Сириуса, когда того арестовали, никого не подпускал к Гарри, спрятав его у магглов. Вспомнив о Сириусе, Ремус снова пробежал глазами статью, отыскивая короткую ссылку на то, что Блэк, предоставивший аврорам письменные показания своего погибшего супруга Аластора Грюма, оправдан еще в сентябре.