Негатор магический обыкновенный (СИ) - Творцова Аня "Optemus"

И, как вскоре выяснилось, не зря. Едва только за парты расселись, как начавший занятие профессор объявил о том что сегодня их ни много, ни мало, как самому настоящему империусу подвергнут. В учебных целях разумеется.

В общем, лица учеников надо было видеть. Малфой так и вовсе с лица сбледнул.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнёс осматривающий класс своим волшебным глазом профессор Грюм, после чего задержал взгляд вначале на Невилле, затем на Гарри, а под конец весьма пристально уставился на пошедшего под его взглядом пятнами Малфоя, продолжил: — Но если кто-то предпочитает путь раба, полностью лишённый собственной воли, я не стану возражать, это будет его вполне осознанный выбор.

После чего по очереди принялся вызывать на середину класса учеников, где и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Дин Томас трижды проскакал вокруг комнаты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вообразила себя белкой. Невилл исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен. Перед заклятием оказались бессильны все, становясь собой только когда лишь оное с них снималось.

— Поттер, — наконец прохрипел Грюм, — твоя очередь.

"Ну вот и узнаю, прав мастер палочек или же всё-таки нет", — подумал не так чтобы очень уверенно вставший перед классом Гарри. Смотреть на то, как на тебя накладывают заклинание, да ещё и непростительное. Просите что проще, собственно именно поэтому Гарри и зажмурился. На что преподаватель лишь неразборчиво фыркнул и наведя на него палочку произнёс:

— Империо!

… и ничего, совсем ничего, хотя на миг, всего лишь на краткий миг, кажется, что что-то но всё-таки мелькнуло, но что именно, Гарри так и не понял, попросту не успел. И несколько мгновений спустя приоткрыл вначале один глаз, а затем и второй. Как раз к тому моменту, когда преподаватель приказал ему на стол запрыгнуть. Звучало всё это до непередаваемости нелепо и ошарашенный собственными ощущениями, а точнее их полным отсутствием, Гарри в некоторой неуверенности обернулся. И посмотрев на стол, задумчиво наклонив голову набок, сам не зная зачем, уточнил:

— А можно я на него просто сяду, боюсь, что запрыгнуть у меня на него навряд ли получится?

— Прыгай на стол! — повторил свой приказ наблюдающий за ним профессор Грюм.

— У меня Акрофобия, сэр, я при всём желании этого никогда не сдѣлаю.

— Страх высоты то есть? — с нескрываемым изумлением переспросил забывший уже о том, что он парня вроде бы как заколдовал, профессор.

— Да, сэр.

— В таком случае ложись на пол.

— Он грязный, сэр, — скорее машинально, чем осознанно ответил посмотревший себе под ноги Гарри.

— Ложись на пол! — выполнив указующий пасс палочкой, требовательно произнёс явно пытающийся продавить его преподаватель. Вот только понял это Гарри слишком поздно, из-за чего растерянно заморгал и помотал головой, да так и остался стоять.

— Интересно, а ты вообще хоть что бы то ни было сейчас чувствуешь?

— Не знаю, сэр, а что должен?

— Понятно, хотя нет, как Мордред тебя подери, как ты это дѣлаешь?

— Что именно, сэр?

— Почему ты не подчиняешься заклинанию?!

— Не знаю, сэр, — как можно спокойнее ответил старающийся даже не думать о своей правой руке Гарри.

— Садись на место, — спустя ещё несколько секунд произнёс понявший, что что-то пошло не так преподаватель.

Именно так и выяснилось, что Гарри не только третьему непростительному, но ещё и как минимум второму не поддаётся. О том, подействовал бы на него Круциатус или нет, нервно облизавший губы профессор не знал и проверить, увы, никак не мог.

А Хогвартс тем врѣменем гудѣлъ, история о том, что Гарри Поттер Империусу оказался неподвластным, будто бы ураган не иначе как пятой категории разносилась внутри поливаемых непрекращающимся вот уже недѣлю как дождём стен замка. И уже к вечеру не сыскать было того, кто не знал бы об этой его особенности.

Так до конца недѣли и дотянули, а утром на общей, расположенной перед входом в большой зал доске объявлений уже красовалось:

«Турнир Трех Волшебников. Дѣлегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — тридцатого октября в шесть часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше, после уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей».

— Приезжают через недѣлю получается! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — пробормотал прочитавший объявление Эрни МакМиллан и с загоревшимся взглядом растолкав столпившихся у доски объявлений учеников, устремился к лестнице.

— При чем здесь Седрик? — удивился потирающий своё ушибленное в процессе МакМилланом плечо Рон.

— Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — сообщил ему кто-то из толпы.

— Этот придурок будет представлять Хогвартс?

— Диггори не придурок. А то, что он лично тебе не нравится, вовсе не повод, — произнесла услышавшая его Гермиона.

— Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — тут же набычившись ответил на её реплику Рон.

— Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему виду, а то, что он вас в квиддич разгромил и вовсе за повод не принимаю.

— Ну ладно уже вам, — примирительно произнёс решивший не допустить того, чтобы они из-за этого поссорились, Гарри. И всю следующую недѣлю только этим, собственно, и занимался. Разнимал то есть. Всё никак не успокаивающийся Рон покоя никому на факультете не давал и то Седрик ему не гож, то меркурий ретроградный. В общем, спокойствием за эту недѣлю и не пахло даже. То то не так, то это не эдак. И это он ещё не в курсе был, что в дѣлегации от Дурмстранга сам Виктор Крам будет. О чем Гарри по секрету те самые девочки вейлы за три дня до написали. Точнее написали то они раньше, но пришло письмо аккурат двадцать седьмого.

Но вот наступило столь ожидаемое всеми тридцатое октября и весь Хогвартс, от мала до велика, встречать гостей высыпал. И теперь переминаясь от пробирающего их холода, кто молча, кто вполголоса, а то и вовсе не скрываясь гадали, как же именно прибудут гости. Варианты отметались один за другим, и лишь Гарри, которому вчера об этом в своём письме Адэйн сообщил, был полностью уверен, что французы прибудут именно по воздуху и вовсе даже не на мётлах, следы которых пытались отыскать некоторые, наиболее догадливые. Пфе, мётлы — вот ещё. Ну головой же думать надо, какие мётлы в конце октября, особенно если даже по прямой от Шармбатона до Хогвартса никак не менее чем тысяча пятьсот пятьдесят три километра. Да даже если на Молниях полететь, и всем как один по уровню не ниже игроков сборной летать. Даже тогда это не менее десяти часов на метле.

Именно за этой мыслью Гарри и застал чей-то возглас. Летят, летят!!!! И это и в самом дѣле было именно так, как и обещал Адэйн, эпично. Огромная, летающая, запряжённая здоровенными летающими жеребцами, карета. Но вот она достаточно снизилась и, пропахав немаленькую такую борозду, остановилась.

Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещённые золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; с облучка прыгнул мальчик в голубой форменной мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля, размера она была шестидесятого, не менее. Но вот их взорам предстала и её не менее "скромная" обладательница.

Таких великанш Гарри никогда в жизни не видѣлъ. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты! Едва ли не под три метра и при этом весьма стройная, с большой буквы, Леди. Каждая чёрточка этой дамы буквально кричала о том, что её обладательница женственна и прекрасна. Именно такой увидѣлъ представшую перед ними мадам Максим Гарри. В точности как и описывали директрису своей школы близнецы. Она возвышалась над Дамблдором и тому, чтобы попросту обратиться к ней и поприветствовать, потребовалось буквально запрокинуть голову. Без этого он ей разве что чуть выше пупка доставал и на её фоне смотрелся как тот самый пресловутый метр с кепкой, и это при его весьма, надо сказать, солидном для англичанина росте. Лицо её в этот момент озарилось улыбкой. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку.