Биомеханический барон (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

И не для того, чтобы особо ретивые зрители случайно туда не упали, а чтобы успеть поставить щиты и уберечь обвиняемого от расправы. По крайней мере, на то время, пока идет заседание.

«Свита» арестанта все так же сидела в первом ряду. Ева безучастно таращилась вперед с видом фарфоровой куклы. Алексей вцепился в подлокотники и нервно кусал губы. Чехов наблюдал со спокойным интересом, подперев щеку пальцем, а Галаган едва скрывал злорадство.

И когда их взгляды встретились, подельник едва заметно кивнул — просто в знак приветствия или же сообщив, что у них все получилось? Киборгу в последнее верилось слабо, но иной надежды на спасение у него не имелось. За сутки в карцере он так и не придумал ни способа освободиться, ни надежного плана побега.

И его жизнь все еще находилась в кривых ручонках этой разношерстной и большей частью безалаберной публики. Да уж, не так давно им помыкал величайший из родов империи, а теперь — шайка нищенок и проходимцев.

Пленнику еще раз проверили оковы и заперли в рунической клетке, после чего разговоры стихли, и зрители замерли в предвкушении кровавого представления.

— Всем встать! — гаркнул Авраам и стукнул судейским молотком, невесть почему доставшимся именно ему. — Суд идет!

Тишину спугнул шорох дюжин роб, кителей и накидок.

— Вознесем молитвы великому Свету и его помазаннику — императору Петру Алексеевичу! Пусть оба станут незримыми свидетелями сего процесса и не позволят Тьме укрыться от пламенного взора справедливости!

Собравшиеся обвели чела растопыренными пятернями и вернулись в кресла.

— Человек без рода и племени, — продолжил старец под тихий скрип перьев, — что именует себя Захаром Зарецким. Пред тобою — меч Александра Невского, величайшего борца со злом из когда-либо ступавших по бренной земле. От блеска сей стали не спрячется ни одна ложь. Взгляни же в отражение ее и поклянись говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Охотник посмотрел на клинок и увидел неясное мельтешение за кулисами, но не предал этому особого значения — мало ли, кто и зачем там шастает.

— Захаром Зарецким меня окрестила матушка, — с горделивой усмешкой ответил пришелец. — А по батеньке я — Михайлович: таким родился, таким вырос — таким и помру. Скрывать мне нечего, врать — незачем, посему клянусь пред святым мечом говорить только правду и ничего, кроме правды. И раз уж мы все собрались ради одного единственного вопроса — спрашивайте, не растягивайте спектакль. Быстрее начнем — быстрее закончим.

— Прояви уважение к суду, нечисть! — рассвирепел старец.

— Уважение? — Захар хохотнул, глядя в налитые кровью глаза. — Ты уже называешь меня нечистью, не имея на то никаких оснований. Да и приговор, небось, выписан задним числом. Так что это не суд, а сраное шапито.

— Молчать! — молоток ударил в подставку с такой силой, что расколол ее надвое. — А ну говори, сатана — ты посланец Тьмы?

— Нет.

— Чем докажешь?

— Я прошел испытания.

— Ты мог все подстроить!

— Чем докажешь?

— Не смей мне тыкать, бес! — рассвирепел догматик, чем лишь сильнее развеселил заключенного. — У нас есть свидетели, которые видели тебя в коридоре перед молельней!

На сцену вывели двух перепуганных служек, выглядящих так, словно порешить собрались именно их.

— Вы видели этого… человека незадолго до осквернения алтаря? — с отвращением спросил Авраам, сделав особо брезгливое ударение на слове «человек».

— Истинно так, ваше преосвященство, — проблеяли оба, глядя в пол.

— Когда именно?

— Где-то за полчаса до убийства.

— Кто-нибудь входил в главную молельню после обвиняемого?

— Нет, ваше преосвященство. Больше мы никого не видели.

— Все слышали?! — Авраам тряхнул бородой. — На мой взгляд, этих показаний вполне достаточно. Мой вердикт — виновен! Наказание — изгнание в Бездну! Предлагаю достопочтимым владыкам проголосовать.

— Антон Павлович… — с тревогой прошептал Алексей. — Может, уже пора?

— Позвольте вас остепенить, — Чехов поднялся и повернулся к заседателям. — Как представитель защиты, я хочу сам допросить свидетелей.

— В этом нет нужды! — фанатик вздернул нос. — Если бы свидетели солгали, меч засветился бы алым. А он не светится никак. Значит, они сказали правду!

— Я не утверждаю, что они лгут, — с отеческой улыбкой произнес лекарь. — Но что если на них навели морок? Отсюда и вытекает мой вопрос: допускаете ли вы, что истинный посланец Тьмы обманул вас с помощью черной магии?

— Ну… — служка с опаской покосился на клинок, явно веря в его волшебную силу. — Я просто поведал все, что видел… Такого великана сложно с кем-то спутать…

— Это все пустая болтовня! — фыркнул Авраам. — Вы лишь пытаетесь затянуть процесс, что наводит на мысли о сговоре и соучастии. Может, посланец действовал не один? Может, вы все заодно?

— Ваше преосвященство, — хмуро произнесла Илария. — Давайте разберемся хотя бы с насущным делом.

— Не указывай мне, девка! Не родилась еще баба, что будет затыкать мне рот!

— Тогда, может, послушаете нас? — громом грянул незнакомый голос.

На сцену с обеих сторон вышли два десятка мужчин в черных тройках. Двигались они медленно и держали в поднятых руках кожаные книжицы, на разворотах которых блестели золотые двуглавые орлы.

— Тайная канцелярия! — выдохнули из зала, и стало понятно, почему никто из стражников не посмел воспрепятствовать сотрудникам особой службы.

— Всем оставаться на местах! — вперед вышел статный мужчина средних лет с короткой, но густой бородой, серыми от проседи волосами и повязкой на левом глазу. — Мы вынуждены прервать ваше мероприятие и забрать пленника.

— По какому праву?! — заорал Авраам, чувствуя, как добыча вот-вот выскользнет из западни.

— В силу вновь открывшихся обстоятельств, — спокойно ответил агент. — Канцелярия получила более чем надежные доказательства, что ваш узник не имеет никакого отношения к Тьме. Следовательно, ваш суд — незаконен. Надеюсь, у вас хватит благоразумия не вмешиваться в нашу операцию.

— Это каких еще обстоятельств?! — не унимался старец. — Если у вас есть доказательства — предъявите их!

— Не имеем права. Они засекречены, чтобы не выдать источник.

— То есть, вашего соглядатая, — догматик скрипнул зубами и покосился на Иларию. — Теперь понятно, как баба оказалась среди владык.

— Это не она, — хмыкнул мужчина. — Мы не настолько глупы, чтобы задействовать настолько приметного сотрудника. А теперь освободите арестанта — это приказ верховного канцлера.

— У него нет власти над нами! — борода догматика вспыхнула позолотой. — Согласно указу Петра наша власть равна. Вы стережете мирян, а мы — стережем вас всех от Бездны.

— Ситуация изменилась. Теперь наше дело — общее. И человек в клетке играет в нем весьма важную роль.

— Он — ангел! — один из священников встал и выхватил объятую золотым туманом рапиру. — Петр послал этих людей, чтобы защитить своего посланника! Какого знака вы еще ждете? Неужели чудес на испытании вам мало? Вперед, братья! Пора покончить с тиранией Авраама и освободить этого святого витязя — а затем и самого императора!

— Ребят… — Захар отступил от двери и поднял ладони. — Не сгущайте краски…

Но зерна легли на удобренную почву, а пламенная речь подвигла многих на то, о чем они давно размышляли — правда, тайком, меж собой и с большой осторожностью. И стоило зазывале бросить клич, как в зале одна за другой полыхнули рапиры, разделив собравшихся на две фракции.

А если учесть, что освященные и просвещенные обычно сидели порознь, то заседатели за считанные секунды превратились в два вооруженных отряда, готовых броситься друг на друга по первому же слову.

— Богохульники! — взревел Авраам. — Еретики! — А затем обратился к священникам из консервативного крыла: — Братья мои! Если вам дорого Писание и сам Свет — уничтожьте этих предателей! Не позвольте им сделать с обителью то же, что их хозяева сотворили с молельней! Пробил час, братья! Пора сразиться за все, что нам дорого! За веру, царя и отечество!