Отсчёт. Жатва (СИ) - Голобокова Мария

— У этой нет выбора, ведь догадалась? — по-доброму улыбнувшись, спросил Весташи и протянул зажатый между пальцев значок.

Тот самый, семиконечный, с чёрным камнем в центре и ворохом неясных плетений вокруг.

— Носи внутри одежды, ближе к телу. Надо скрывать, и только если есть опасность — показывать. Азор уже поплатился за то, что не стал слушать этого, — заметив недоумение на моём лице, мужчина пояснил: — Эта смогла повлиять на него через Защиту. Камень связан с именем-отражением. Эта ведь не хотела умирать? Азор мог помочь, и камень заставил помочь. Азор не понимает, почему получилось так, и не поймёт — нет дара, чтобы видеть суть. Эта сможет заглянуть, но не должна нырять слишком глубоко, иначе разум этой станет грязным и выпустит на волю тёмное. Ачйжи и других.

Я приняла знак из рук Весташи и последовала его «совету» заглянуть. Сначала ничего не происходило, но когда чёрное марево вдруг возникло вокруг, с трудом сумела очнуться и вынырнуть обратно в реальность. Голова кружилась, мир плясал перед глазами, и только благодаря тёплым ладоням Таши, схватившим меня за щёки, получилось постепенно прийти в себя.

— Темноты мало, поэтому никто не может сделать похожего, вся темнота у Лиги. Частичка темноты защищает. И может сгубить. Как яд может быть лекарством, когда яда всего капля.

— Зачем… зачем в этом тьма? Она от Восьмого, да?

— Не тьма, — шире улыбнулся Весташи, и его ловкие пальцы быстро переместились и стали массировать шею, благодаря чему кровь прилила к голове, и стало легче. — Темнота. Не от Восьмого. Лига считает, что это — дар Семерых, частички тел богов, обратная сторона светлых ликов. Металл делает Конклав, чары накладывает Конклав. Но камень — от Лиги. И Конклав не должен знать, что это за камни. Поэтому Имён мало, Имена дают редко. Только тем, от кого Имя не попадёт к Владеющим.

Опомнившись, отстранилась от мужчины. Он понятливо кивнул, убедился, что могу сидеть ровно, и налил ещё чая.

— Я предложил тебе Имя Рэйеса, но Рэйес не знает, что Ирбис может быть только один. Поэтому тебе досталось Имя Лиайр. Я хранил, не хотел отдавать обратно Лиге. Соврал, что не смог достать, потерял вместе с телом Лиайр. Этой повезло, что я такой… сентиментальный? Кажется, это слово верно.

Под пристальным взглядом Весташи я приколола значок к внутренней стороне платья, отогнув край выреза и чуть было не уколовшись булавкой.

— Вы расскажете мне про Жатву? — Тщетно пытаясь избавиться от кома в горле, сделала несколько глотков чая и, поперхнувшись, закашлялась.

— Расскажу, — задумчиво произнёс мэтр и заботливо похлопал меня по спине. — Но слушай внимательно, потому что от этого зависит дар этой.

(22)

(22)

Прежде чем приступить к разговору, Весташи зажёг тонкие пахучие палочки, и мансарда наполнилась мягким ароматом яблок, заставляющим веки тяжелеть. В отсветах свечей волосы мэтра наполнились переливчатой рыжиной, а медовые глаза странным образом потемнели до иссиня-чёрных. Я сама не заметила, как расслабилась и положила голову на стол — впрочем, не выпуская из вида лицо Таши и, особенно, смеющиеся искры в глубине зрачков. Боялась, что вновь утону в том странном влечении и желании раскрыться, но мужчина не прибегал к помощи магии, просто сидел и смотрел.

— Зачем… всё… это? — с трудом выдавила из себя.

Чувство опасности не возникало, страх притупился мягким запахом, и если бы не остатки сознания, быть может, уснула бы здесь, и произошло бы что-то поистине ужасающее, потому что, кто знает… кто знает, что в действительности задумал подозрительный мэтр.

И вдруг я увидела пульсирующие нити, переливающейся паутиной заполнившие комнату. В каждой, толщиной всего в волос, мерещились тысячи глаз, неотрывно наблюдающих за мной и Весташи, и если бы у них были рты — нас точно бы раскромсали и сожрали.

— Эта научится бороться с тяжестью, — будто из-под воды, донёсся до меня голос мужчины. — Выпей чая, это освежает и помогает справиться. Закройся от чужих, позволь музыке запаха проникнуть и заполнить пустоту внутри. Понимаешь?

— Не очень, — потирая глаза пальцами, честно ответила я.

Но в который раз что-то повело меня, потянуло за собой. Получилось сесть ровно, взять в дрожащие руки пиалу и вдохнуть полной грудью витающие ароматы — к сладким яблокам добавились травяные нотки, и в голове прояснилось. Жуткое видение растаяло, однако осталось понимание, что в комнате всё ещё присутствует тёмная сила, пытающаяся вырваться и пожрать всё на своём пути.

— Эта молодец, — ободряюще улыбнулся Весташи. — Не бойся. Я вновь прошу извинить этого за резкие слова и суждения…

— Вы опасались за Рэйеса, я понимаю, — сумела выдавить робкую улыбку и отвернулась.

За меня здесь точно никто переживать не будет, так что стоит быть поаккуратнее и впредь стать более осмотрительной. А то расслабилась, дурёха, попала в бурный поток и понадеялась, что смогу плыть по течению без помех и попаду куда-нибудь, где всё образуется само собой. Но так не бывает. Задай я больше вопросов Раджети, не дай ему скрыть от меня всех деталей — знала бы больше о Цикаде, о сеньоре Ирнэ, о том, к кому и куда идти, если с ним что-нибудь случится. А если бы доверилась бы Рэмире, Юте, бано Оромто и Квилю, рассказала бы о снах, о Кирино — всё было бы по-другому? Гадать-то уже бессмысленно, но на будущее лучше запомнить и научиться понимать, когда делиться, а когда молчать в тряпочку.

— И всё ещё опасаюсь, — хмыкнул мэтр и положил руку на моё плечо. — Эта будет слушать сейчас или — позже, завтра? Я должен внести Имя и сообщить Лиге, лучше сделать это как можно быстро.

— Чем скорее узнаю, тем… Вы же сказали Рэйесу, что будете меня чему-то обучать? Мне же не обязательно уходить отсюда прямо сейчас?

— Могу обучить, если эта будет хотеть учиться. Как быть тенью, как быть Жатвой, как прятаться от темноты и не испытывать тяжести. Многому. Но не всему сразу, потому что быть тенью или Жатвой — разница не велика. Всё это будет связано с концом и… и смертью. Нет любви к такому разговору, нет желания делать с этой подобное. Эта слишком мала, чтобы стать частью Лиги и видеть темноту часто. Но и слишком взрослая, поэтому эту придётся сломать и собрать заново. Вывернуть… наизнанку, да? Не важно. Эта будет ждать здесь. Я вернусь и расскажу то, что эта так жаждет услышать, и стану учить, если эта хочет. Я предупрежу Рэйеса… и позволит ли эта общую тайну? Пусть Рэйесу не будет известно, что я знаю правду об этой. Пусть Рэйес считает, что этого удалось обмануть.

— Как скажете, сеньор Веста…

— Таши, — серьёзно посмотрев, перебил он и ближе пододвинул шкатулку с рахат-лукумом. — Для этой — Таши. Эта видела без маски, эта имеет с этим общую тайну, эта является частью Жатвы. Эта больше не чужая.

Взъерошив волосы на затылке, мужчина потянулся и с грацией кошки поднялся на ноги. Алая деревянная маска вернулась на лицо, скрывая печальные медовые глаза, и я с сожалением вздохнула — вместе с маской так же вернулась дистанция, глухая стена и проведённая черта. Всё это вызывало тягучую тоску и смутную досаду. Будто снова стояла в коридоре с вцепившимися в плечо пальцами и терпела угрозы и предостережения.

— А вы — тоже часть Жатвы?

— Если эта является серпом, подрезающим колосья, то этот будет той нитью, что держит сноп целым. Понимаешь?

— Не очень, — повторилась я.

— Со временем поймёшь, — пообещал Весташи.

***

Когда Таши вернулся, я уже успела сточить весь лукум и задремала, положив голову на стол и крепко вцепившись в пиалу с чаем, будто бы настоявшаяся на зелёной траве с ягодами вода могла защитить от ощущения чужого и тёмного, липким потом поселившегося между лопаток. Мужчина не намеревался будить меня, но от прикосновения тёплых рук, несущих куда-то, проснулась и не без труда открыла глаза. Вырываться, вопреки жгучему чувству неловкости и страха, не хотелось — наравне с неприятием и опасностью чувствовалось спокойствие и облегчение, из цепких лап которых выбраться оказалось не так просто.