Голос Немого - Кузнецова Дарья Андреевна

Рина Ярость Богов

Честно говоря, понятия не имею, почему я не присоединилась к Тии и мы не закатили там на пару истерику. Наверное, потому что кесарь успела потерять самообладание первой, а я, почувствовав Искрой, насколько ей сейчас плохо, как-то сама собой собралась и в первую очередь постаралась привести подругу в чувство, а потом рыдать было уже поздно.

Муж собирался недолго, но к назначенному времени отъезда мы все равно едва не опоздали: ласковый прощальный поцелуй стал искрой, от которой мы оба вспыхнули, словно сухая солома, и на какое-то время просто забыли о том, что мир за пределами спальни существует и требует нашего внимания. Времени на то, чтобы привести себя в порядок, у нас уже не осталось, поэтому заметно взъерошенного Ива провожала не менее встрепанная я.

Некоторое время после отъезда мужчин я еще посидела в покоях Тии, прислушиваясь к разговорам и явственно ощущая себя лишней здесь и сейчас, потерянной, одинокой и никому не нужной. Потом кесарь отправилась в кабинет, чтобы заняться рутинными вопросами, а я попыталась встряхнуться и заставить себя последовать ее примеру: учеба оставалась тем единственным, что могло отвлечь меня от переживаний.

Вот только заходить в свои покои, чтобы привести себя в порядок, оказалось не лучшей идеей. Одного взгляда на разворошенную постель, еще хранящую наше с мужем общее тепло и запах, хватило, чтобы ржа побрала все мое шаткое спокойствие. Полчаса я взахлеб рыдала от острого, пронзительного чувства одиночества, еще столько же успокаивала себя и почти привычно уже уговаривала потерпеть.

Испокон веков так было: мужчины уходили на войну, а женщинам надлежало хранить очаг и дом, ожидая возвращения любимых. Века проходят, и ничего не меняется. Да и не изменится, наверное, никогда. Остается только терпеть, ждать и верить, что Ив выживет и вернется.

Тревога усугублялась тем, что бояться приходилось не только за мужчину, но и за себя. Конечно, Ив окутал меня какими-то чарами, уверяя, что они продержатся не меньше луны, а там, глядишь, и сам Ярость Богов вернется, а ситуация разрешится.

Но меня это не успокаивало. В голове прочно засели слова Авуса о том, что все это может быть попыткой выманить из дворца единственного фира, способного что-то противопоставить человеку, владеющему загадочными силами Хаоса. Успешная попытка, да, враг прекрасно просчитал ситуацию и поставил нас всех в безвыходное положение. Позиции нового кесаря слишком шатки, и она вместе со своим окружением не имела права на промахи и трусость в глазах виранов. Поэтому должен был ехать Стьёль, поэтому Ярость Богов — герой Тауры, фактически переломивший ход Пятилетней войны, — также должен был находиться рядом с бойцами. Его боялись в мирное время, а вот сейчас на него надеялись.

Все это мне объяснили почти сразу, и я даже поняла, но… легче от понимания происходящего не становилось.

Выплакавшись, я почувствовала себя лучше. Во всяком случае, нашла в себе силы все-таки собраться в Верхний дворец на занятия с Иной. Не знаю, сколько от меня будет толку сейчас, но попробовать стоило. Пытаться что-то делать всяко лучше, чем сидеть на месте и вдохновенно жалеть себя. Вон, с Тии надо брать пример: встряхнулась и отправилась исполнять свои обязанности, а ей тяжелее.

Обстоятельно позавтракав, я уже вознамерилась покинуть комнату, когда в дверь постучали, а после моего разрешения вошли слуга и какой-то молодой мужчина в форме седьмой милии. Я насторожилась, но поднимать панику на ровном месте не стала: не стоит в каждом встречном подозревать злодея.

— Госпожа Ярость Богов? — спросил гость, явно не доверяя провожатому.

— Да. Что-то случилось? — спросила я, кивком отпуская слугу и жестом предлагая гостю сесть в кресло.

— Ничего страшного, — поспешил заверить меня мужчина, послушно усаживаясь. — Дело касается вашего дома, произошла небольшая неприятность. Поскольку обо всех событиях там велено докладывать господину Ярости Богов, а его нет, то, получается, в известность стоит поставить вас…

— Что там могло случиться? — растерялась я, не сразу сообразив, о чем вообще идет речь.

К стыду своему, я так и не набралась смелости, чтобы еще раз посетить дом, бывший когда-то родным. Слишком сильными оказались первые впечатления, а потом и вовсе стало не до того, и я предпочла просто забыть о его существовании. Да и что там делать, если подумать? Дом этот — мертвая коробка с воспоминаниями, причиняющими боль.

Не удивлюсь, если Ив и сам забыл о нем, а приказ докладывать Ярости Богов обо всех происшествиях был отдан еще до того, как мы… выяснили отношения. На случай, если я вдруг ослушаюсь и решу отправиться туда в одиночестве.

Как бы то ни было, постоянного присмотра за домом не было. Лишь изредка приходила женщина, чьей обязанностью являлось поддержание там порядка. Собственно, она и позвала стражу, обнаружив погром.

В дом кто-то влез и явно искал там тайник, причем искал планомерно и основательно — впору было повторно вызывать команду для восстановления дома. Раскурочили немногочисленную оставшуюся мебель, отделку стен и пола и, судя по всему, так ничего не нашли, потому что пустого тайника седьмая милия в доме не обнаружила.

— И что они могли там искать? — изумилась я.

— Не знаю, — растерялся в ответ мужчина. — Признаться, мы надеялись, что вы подадите идею: зная, зачем лезли, легче предположить, кто это сделал. Вряд ли это обычная кража, красть там нечего, а воры вот так наобум не действуют. Причем, судя по тому, в какие щели заглянул преступник, предмет искали небольшой. Возможно, какие-то документы.

— Я подумаю и, если что-то вспомню, непременно вам передам, — наконец пообещала я. Сообщить что-то полезное гостю я не могла, так какой смысл его задерживать?

Мужчина запоздало представился, записал для меня, как можно найти его самого или его начальника, и откланялся, отказавшись от сопровождения. И я осталась в комнате в глубокой задумчивости: тщетно силилась вспомнить или хотя бы предположить, что такое ценное, необходимое вору, могло храниться дома у моих родителей. Причем понадобилось оно именно сейчас — а ведь дом пустовал больше десяти лет!

Так и не придя ни к какому выводу, я, еще подумав, решила посоветоваться с кем-то умным вроде Алого Хлыста или его помощника. Некоторое время потратила на сомнения: очень не хотелось беспокоить занятого человека такими пустяками. Но потом мне в голову закралась мысль, что все это может быть связано с предыдущим нападением на меня, и я заставила переступить через смущение.

Заполненный фирскими чарами амулет, позволявший найти нужного человека на территории Нижнего дворца, — такими пользовались разнообразные служащие, — потянул меня в сторону рабочего кабинета Даора, и я подумала, что это хороший знак.

— Здравствуй снова, алмаз неграненый, — поприветствовал меня Алый Хлыст, чуть склонив голову. Вторая удача: он был один и вроде бы не настолько занят, чтобы выставить меня без разговоров и уточнения подробностей. — Что-то стряслось?

— Я не уверена, что это важно, но решила на всякий случай рассказать. Если вам, конечно, еще не сообщили, — замялась я и, повинуясь красивому жесту мужчины, села в кресло.

Болезнь совсем не сказалась на внешности и поведении седьмого милора. Глядя на него, я каждый раз пыталась примерить на себя такую роль — роль приговоренной к смерти, день которой уже назначен, — и каждый раз поражалась выдержке и воле этого мужчины. Он просто продолжал работать, как будто ничего не случилось, и рядом с ним неизменно становилось стыдно за свою слабость, за пораженческие мысли и за все страхи скопом. Вот и сейчас я внутренне подобралась и, может быть, даже покраснела от смущения, вспоминая, как час назад истерически рыдала в ванной. Ну, уехал муж по делам службы, и что? Я ведь верю в него и знаю, что он вернется!

— Занятно, — задумчиво протянул Даор, когда я пересказала слова служащего седьмой милии.