Зеркало любви (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

- А вот Джель нам сейчас все и расскажет. А то противоядия не получит...

Вскинутая голова Найджела, удивление в голубых глазах.

- Есть противоядие. Но ты его можешь заслужить только полной откровенностью. Или сам подохнешь. Думаю, до конца дня, даже может, и раньше, я тебе аж двадцать капель влил, даже побольше, капель тридцать.

Гвардейцев Рид убирать и не подумал. Поздно уже, такое не утаишь.

Откровения хлынули, как дерьмо из нужника, в который опару бросили. Слушать было гадко, а закрыть уши - нельзя.

Джель бился в истерике, и обвинял - всех.

Отца - в тирании, Рида в безразличии, Лэ Стиорта - просто сволочь... запутали, заманили, заставили, кругом враги, а он хороший. А что отца травил... так ведь Остеон не умер. Не умер же!!!

Его величество слушал это. Молча, спокойно слушал, только вот что у него на душе творилось? Рид этого и знать не хотел, своих помоев хватало. Ощущение было гадкое....

Брат же!

Брат, сын, друг... да Восьмилапого об стену! Когда он таким стал? Когда поганые деньги и власть заслонили ему все человеческое? Когда?!

Боги, да что ж это такое-то?!

Боги привычно промолчали. А вот Остеон молчать не стал. И голос у него был таким... никакому отцу такого не пожелаешь. Узнать, что твой сын... а и не знать - еще больнее. Еще страшнее и хуже. Король на глазах терял остатки воли к жизни.

- Дай ему противоядие.

Рид молча кивнул, достал из кармана другую склянку и накапал еще несколько капель.

- Пей.

Найджел послушно выхлебал. Прислушался к себе, а потом согнулся вдвое и исчез за ширмой в углу, откуда и понеслись характерные звуки. И запахло достаточно противно.

- Охранять, - кивнул его величество на Джеля. - Уйдет - повешу. Рид, помоги мне...

Помоги, ага. Сказал бы честно - на руках меня поднеси? До соседней комнаты. Так, практически, и вышло, Остеон почти висел на брате. И только когда Рид сгрузил его в кабинете в большое кресло, а сам опустился рядом на пол, как в далеком детстве, распорядился чуть живым голосом:

- Рассказывай.

Рид, недолго думая, выложил все, что узнал от Бариста и Малены. Коротко, но доходчиво. Жалеть брата?

Пожалел бы, да вот нет такой возможности. Ни у него, ни у Остеона. Слишком уж грязное это дело, слишком паскудное... убивать короля руками его сына. Доказательств Остеон не требовал, истерика и реакция Найджела была более чем показательна.

- Что ты ему дал?

- Слабительное. И в первый раз, и во второй, он теперь часа три с горшка не слезет.

- Засранец, - резюмировал Остеон. - Что ж, иди, дави заговор. А эту дрянь я пока запру, да хоть бы и в Шардене. Сам понимаешь, какие у нас будут проблемы.

Понимаешь?

Рид подозревал, что и половины не знает. Но...

По городу шел шум и гвалт. Гвардия окружала дома Тарейнских, Триона, Сорийских, Лофрейнских, Давинских, Ройсанских, Эльдонских...

Врывались в дом, арестовывали всех, кто там был, уводили в Шарден... плевать, женщины там, дети, родители, слуги, друзья - кто ж вас знает?

Хватаем всех, на пытке разберутся, те там, не те...

А тем временем...

***

- Леонар, здесь Ублюдок. Надо бежать.

Канцлер медленно качнул головой.

- Нет, брат. Я не побегу. Уходи сам, если пожелаешь.

- Тебя схватят и казнят.

Леонар усмехнулся.

- У него никаких доказательств.

- А нужны ли ему эти доказательства? - прищурился его младший брат, Рестон. Пара слов, пара взглядов, и он все понял. И что заговор раскрыт, и еще кое-что сверху. Их - не помилуют. Торнейский всех порвет за брата. Плевать, что у него на гербе заяц, зубы у зайчика вполне себе волчьи. Недаром его боятся в Степи. Нет, но какая тварь выдала все Торнейскому? Знал бы - убил бы. Даже ценой своей жизни.

Кто ему сказал?

Выяснять времени не было.

- Уходи, - просто сказал Леонар. - Я останусь тут, задержу их.

- Ты погибнешь...

Леонар пожал плечами. Он понимал, что вряд ли выкрутится, но пусть хотя бы брат останется жив. Хотя бы он... Канцлер встал с роскошного кресла обтянутого бархатом, подошел к каминной полке и потянул за рычаг. Та отошла в сторону.

- Иди, братик. Да пребудут с тобой Боги.

Рестон быстро обнял Леонара и шагнул внутрь, в темноту. Канцлер сотворил благословение ему вслед, и вновь повернул рычаг. Полка встала на место, словно и не было никакого хода. Никогда. И не уходил отсюда никто, и даже в кабинет не заходил.

Леонар медленно уселся обратно за стол.

Он ждал.

Еще один шанс у него был, вдруг да удастся поквитаться хоть с кем-то?

***

Долго ждать ему не пришлось. Рид вообще не был склонен к промедлению, особенно в таком тонком деле. Так что...

Дверь распахнулась без стука, послышался писк секретаря, и маркиз Торнейский вошел в кабинет канцлера.

- Леонар.

- Рид.

Мужчины не были многословны. Хватило лишь взгляда, одного взгляда, чтобы понять друг о друге если не все, то многое. Такая злость была написана на лице Рида. Такая ярость изуродовала красивые черты Леонара.

- Еще бы месяц...

- Обещаю, ты его не проживешь.

- А может, ты? - прищурился Леонар.

Что заставило Рида упасть на одно колено?

Какой инстинкт? Какое чудо?

Но... Риду безумно повезло. Арбалетная стрела хоть и не просвистела мимо, но вместо живота впилась в плечо. Леонар расхохотался, отбросив назад голову, и это было последним, что он сделал. Клинок гвардейца просто пришпилил канцлера к его креслу, словно бабочку в гербарии.

Леонар не закричал. Просто опустил глаза, глядя на клинок, словно себе не верил, но его ненависти это не умерило. Ни капельки.

- Чтоб ты сдох...

В горле у него заклокотало, и он обвис на лезвии клинка.

Рид попробовал встать, скрипнул зубами от боли, и потерял сознание.

***

Граф Ален Ронар никогда не проявлял ненужной инициативы. Никогда не лез вперед, никогда не превышал своих полномочий, всегда четко исполнял приказы, но бывают вещи, которые и в зайце льва разбудят.

Когда погибает твой самый близкий друг и командир.

Когда в столице обнаруживается заговор.

Когда принц, которого гвардия обязана охранять, травит короля, которого гвардия также обязана охранять.

Когда трясется и трескается на части весь мир, и певать ему на твое мнение, и на то, что ты из последних сил пытаешься сохранить здравый смысл.

И как тут не озвереть?

А уж когда ранили маркиза Торнейского...

Ален просто махнул рукой, и стал действовать по принципу: 'гори оно все ясным пламенем'. И в королевском дворце воцарился местный филиал то ли ада, то ли бедлама. А может, и все вместе.

Визжали фрейлины, разбегались слуги, кричали что-то благородные господа... последние - недолго. Ален приказал сначала бить, а уж потом разбираться, и гвардейцы от всей души выполняли приказ.

Заговорщики просто не ждали такого стремительного натиска, потому и не смогли ему ничего противопоставить. Не прошло и трех часов с момента появления маркиза Торнейского во дворце, а все перечисленные им семьи заговорщиков были арестованы и препровождены в Шарден.

Френсис Сорийскую доставили туда в одной ночной рубашке, и дама активно протестовала. Ее муж вообще не понял, за что его отправили в тюрьму, но кого это интересовало? Если уж женился - так отвечай за свою жену, а не пускай ее пастись на всех лужайках. Или - разбирайся потом с потравленными 'козой' огородами.

***

- Маркиз будет жить.

Ученик придворного лекаря (сам лекарь куда-то делся) осмотрел плечо Рида, и не нашел ничего опасного. Рана чистая, крупные сосуды не задеты, разве что горячка может начаться, но как знать? Рану он промыл, теперь остается только уповать на богов.

Двигаться Риду было сложно. А вот говорить он мог.

Они сидели с Остеоном друг напротив друга, и внимательно слушали доклад Алена.