— В каком смысле?
— Я наводил справки, Стерлинг, — Паттерсон улыбнулся. — Знаю о вашем отце и обстоятельствах его смерти. Знаю, что определенные лица могут быть заинтересованы в том, чтобы эта история не получила дальнейшего развития.
Ясно. Он использует смерть отца Стерлинга как рычаг давления.
— Вы предлагаете обмен? — я решил прощупать почву. — Информацию за информацию?
— Можно и так сказать, — Паттерсон отпил вина. — Я дам вам больше данных о смерти вашего отца. Вы поделитесь своими аналитическими выводами относительно предстоящего размещения. И мы оба получим то, что хотим.
Я обдумывал ситуацию, методично разрезая стейк. Паттерсон очевидно пытается использовать меня в своей игре против Харрисона.
При этом он явно что-то знает о Continental Trust и их планах. Но насколько можно доверять ему?
— Как вы представляете наше сотрудничество практически? — спросил я.
Паттерсон явно воспринял вопрос как проявление интереса.
— Для начала вы продолжаете работать в фирме как обычно. Мы встречаемся раз в неделю в неформальной обстановке для обмена информацией. Я передаю вам данные о размещении, вы анализируете их и предлагаете стратегии. Параллельно я предоставляю документы, касающиеся вашего отца, — Паттерсон сделал паузу. — А дальше… Дальше мы вместе решим, как использовать собранные материалы.
— Звучит логично, — признал я.
— Мы можем начать прямо сейчас, — Паттерсон достал из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт. — Здесь копия телеграммы, отправленной Харрисоном в Филадельфию за день до смерти вашего отца. Интересное чтение.
Я не стал брать конверт, глядя Паттерсону прямо в глаза:
— Прежде чем мы продолжим, мистер Паттерсон, я хотел бы прояснить один момент. Что вы получите от разоблачения Харрисона?
Паттерсон улыбнулся, словно ждал этого вопроса:
— Контроль над фирмой, конечно. И долю в прибыли от размещения, о котором я упоминал.
— То есть ваш интерес чисто финансовый?
— А какой еще может быть интерес на Уолл-стрит? — Паттерсон иронично приподнял бровь.
Мне нужно принимать решение. Согласиться на предложение Паттерсона, получив доступ к ценной информации, или отказаться, сохранив лояльность Харрисону?
— Мне нужно время на размышление, — сказал я наконец. — Такие решения не принимаются за обедом.
Паттерсон кивнул:
— Разумная осторожность. У вас есть три дня, Стерлинг. Затем нам нужно будет вернуться к этому разговору, — он положил конверт на стол. — Это вам. Для размышлений. Небольшая демонстрация моей доброй воли.
— Благодарю, — я взял конверт и убрал его во внутренний карман пиджака.
— И еще одно, — Паттерсон взглянул через мое плечо в сторону зала. — Ваш новый помощник. Интересный выбор.
— У каждого свои методы работы, — ответил я нейтрально.
— Безусловно, — Паттерсон усмехнулся. — Рад видеть, что вы заботитесь о своей безопасности. В нашем бизнесе это необходимо.
Я не поддался на провокацию, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— В конечном счете все опять сводится к вопросу доверия, мистер Паттерсон. Кому мы можем доверять в мире, где каждый преследует собственные интересы?
— Глубокий вопрос, Стерлинг, — Паттерсон отодвинул пустую тарелку. — На который у меня есть простой ответ. Доверять можно только тем, чьи интересы совпадают с вашими. Именно поэтому я предлагаю партнерство, а не просто сделку. Наши интересы должны быть объединены.
— Разумная позиция, — согласился я. — Я дам вам ответ через три дня.
Паттерсон поднялся:
— Отлично. Тейлор свяжется с вами для организации следующей встречи, — он протянул руку. — И, Стерлинг… Я бы рекомендовал хранить содержание нашего разговора в тайне. Ради вашего же блага.
— Разумеется, — я пожал его руку, сохраняя нейтральное выражение лица.
Когда Паттерсон и Тейлор покинули ресторан, я подал знак О’Мэлли, и ирландец присоединился ко мне.
— Как прошло? — спросил он.
— Интересно, — ответил я. — Очень интересно. Но нам нужно спешить. У меня назначена встреча с Харрисоном через полчаса.
* * *
Кабинет Харрисона, как всегда, излучал ауру власти и контроля. Тяжелые шторы, дорогая мебель, картины американских художников на стенах. Сам Харрисон стоял у окна, задумчиво глядя на улицу, когда я вошел.
— А, Стерлинг, — он повернулся. — Вовремя. У меня как раз освободилось время на ланч.
— Мистер Харрисон, — я кивнул. — У меня важная информация, которая не может ждать.
Харрисон указал на кресло напротив своего стола:
— Присаживайтесь. Что за срочность?
Я достал конверт, переданный Паттерсоном, и положил его на стол.
— Мистер Паттерсон только что предложил мне вступить в сговор против вас.
Брови Харрисона поползли вверх:
— Вот как? И что же он вам предложил?
— Партнерство. Тридцать процентов от некой крупной сделки, связанной с предстоящим размещением акций, — я сделал паузу. — Правда, он не рассказал подробности.
Харрисон внимательно смотрел на меня, его лицо выражало смесь удивления и одобрения.
— И вы немедленно пришли ко мне. Похвально, Стерлинг.
— Я считаю, что лояльность важнее сиюминутной выгоды, — ответил я, наблюдая за его реакцией.
Харрисон взял конверт, но не стал открывать его:
— Что конкретно он рассказал о размещении?
— Немного. Только намекнул, что в первом квартале следующего года планируется крупнейшее в истории размещение акций некой компании, — я сделал паузу. — Компании, связанной с вами.
Лицо Харрисона на мгновение напряглось, затем вернулось к обычному невозмутимому выражению:
— Понятно. И какой ответ вы дали Паттерсону?
— Сказал, что мне нужно время на размышление. Три дня, — я слегка наклонился вперед. — Подумал, что это даст нам возможность подготовить ответные действия.
Харрисон кивнул, все еще держа нераспечатанный конверт:
— Умно. И что вы предлагаете?
— Ловушку, — сказал я прямо. — Паттерсон ищет компромат и использует меня как инструмент. Дадим ему то, что он хочет, но с нашими условиями.
— Продолжайте, — Харрисон жестом предложил мне развить мысль.
— Я соглашаюсь на его предложение. Получаю доступ к его информации. Одновременно передаю ему подготовленные нами данные. Достаточно убедительные, чтобы он поверил, но не содержащие ничего действительно ценного.
— А затем?
— Затем мы ловим его с поличным на попытке саботажа фирмы или передаче конфиденциальной информации конкурентам, — я пожал плечами. — Классическая стратегия.
Харрисон задумчиво забарабанил пальцами по столу:
— А ваш интерес, Стерлинг? Что вы получаете от этого?
— Ускоренное продвижение, — ответил я без колебаний. — Я доказываю свою лояльность и получаю возможность участвовать в более значимых проектах фирмы. Возможно, даже в том самом размещении, о котором упоминал Паттерсон.
Харрисон слегка улыбнулся:
— Прямолинейно и амбициозно. Мне нравится ваш подход, Стерлинг.
Он наконец открыл конверт и быстро просмотрел содержимое. Я заметил, как его глаза сузились, а челюсти напряглись.
Босс, конечно же, не знал, что я успел поменять содержимое конверта.
Паттерсон передал в ресторане копию старой телеграммы, якобы отправленной Харрисоном Генри Форбсу в Филадельфию за день до смерти отца Уильяма: «Э. С. становится проблемой. Решение должно выглядеть естественно. Одобряю ваш план. Р. Х.»
Телеграмма выглядела подлинной, с правильными печатями и пометками телеграфной службы. Но я уже видел, что это подделка, состряпанная, чтобы настроить меня против Харрисона.
Поэтому за то короткое время, пока я пришел к боссу, я успел заменить содержимое конверта на другой документ. Искусно составленное мной письмо самого Паттерсона, адресованное главам других крупных брокерских домов.
В нем Паттерсон предлагал им объединиться против Харрисона, обещая вознаграждение за поддержку в борьбе за контроль над фирмой. Я добавил несколько фраз, намекающих на подкуп членов совета директоров и планы полностью отстранить Харрисона от управления.
