— А как насчет инсайдерской информации? — спросил Мэдден, наливая еще виски. — Это уже практически ваша специальность.
— Для этой операции она не потребуется, — ответил я. — Вся схема построена на использовании естественного роста рынка и эффекта рычага. Когда публика увидит быстрый рост стоимости акций наших трастов, они сами ринутся их покупать, создавая дополнительное давление вверх. Чистый пример самоисполняющегося пророчества.
Мэдден внимательно изучал меня поверх края стакана:
— Удивительно. Никогда не думал, что можно заработать столько денег, не нарушая закон. По крайней мере, формально.
— Текущее законодательство существенно отстает от финансовых инноваций, — я пожал плечами. — Нет формальных ограничений на степень левериджа или перекрестного владения между инвестиционными компаниями. Goldman Sachs уже использует подобные структуры, хотя и не столь агрессивно, как предлагаю я.
— А что насчет рисков? — Мэдден задал вопрос, выдававший его удивительное деловое чутье. — Если рынок пойдет вниз…
— Тогда рычаг будет работать в обратную сторону, — признал я. — И здесь мы подходим к важнейшему компоненту всей операции, к строгой временной дисциплине. Мы должны начать организованный выход задолго до того, как появятся первые признаки проблем.
Я отпил виски:
— Думаю, к лету следующего года нам стоит начать постепенную ликвидацию позиций, начиная с третьего траста. Делать это медленно, через подставные компании, чтобы не создавать панику на рынке.
Мэдден задумчиво посмотрел в камин:
— Вы ожидаете проблем на рынке в следующем году?
Я осторожно подбирал слова:
— Текущий рост не может продолжаться бесконечно. Уже сейчас есть тревожные знаки. Избыточные товарные запасы, замедление жилищного строительства, растущие проблемы фермеров… — я сделал паузу. — Кроме того, есть признаки, что Федеральный резерв может ужесточить денежную политику к осени следующего года. А повышение ставок неизбежно ударит по маржинальным кредитам, которые сейчас поддерживают рынок.
Мэдден молчал, изучая узор на дне своего стакана. В этот момент я увидел в нем не просто бутлегера, но человека с незаурядным аналитическим умом, которому не хватило формального образования, чтобы стать легальным финансистом.
— Какой капитал вам потребуется для начала? — наконец спросил он. — Хватит пяти оговоренных миллионов?
— Пять миллионов долларов пойдут на создание базовой структуры, — кивнул я. — Из них три пойдут на выкуп контрольного пакета первого траста, один на операционные расходы и один на резервный фонд для поддержания ликвидности в случае непредвиденных обстоятельств.
— Из этих средств мои только два миллиона, — предупредил Мэдден. — Остальное это инвестиции других партнеров. Вы их помните. У меня есть на примете и несколько других подходящих инвесторов. Людей, понимающих принцип «тихого входа и тихого выхода».
Я кивнул. Где он возьмет деньги, это его проблема.
— Наш план выглядит многообещающе, — сказал я, когда закончил объяснения. — Но есть еще одна проблема. Выход. Такие пирамидальные конструкции рушатся, когда иссякает приток свежего капитала. Поэтому мы должны установить четкие временные рамки. Создать структуру, привлечь инвесторов, накачать спекулятивными деньгами, а затем организованно выйти до того, как система станет нестабильной.
Я не стал уточнять, что знаю точную дату, когда такие трасты начнут рушиться.
— Это означает, что нам нужно двигаться быстро, — заключил Мэдден. Он рассматривал схему, задумчиво поглаживая подбородок: — И самое главное, какую доходность вы прогнозируете?
— При начальном капитале в пять миллионов и агрессивном привлечении внешних инвесторов, — я сделал паузу, — минимум двести процентов за год. Возможно, значительно больше.
— Впечатляюще, — кивнул Мэдден. — Очень впечатляюще.
Он свернул схему и убрал в карман пиджака.
— Хорошо, приступаем. Кляйн свяжется с вами в ближайшие дни для проработки деталей.
Он сделал последний глоток виски и задумчиво посмотрел на меня:
— Я слышал, у вас в фирме разногласия, мистер Стерлинг.
Я почувствовал, что мы подходим к одному из ключевых моментов сегодняшней встречи.
— Я весь внимание.
— Если вам угодно, у меня есть кое-что на мистера Харрисона, — сказал Мэдден, внимательно наблюдая за моей реакцией. — А также на мистера Паттерсона и других партнеров фирмы.
Я сохранил невозмутимое выражение лица, хотя внутренне подобрался. В том, что Мэдден в курсе проблем в фирме, я не сомневался.
— У меня есть определенный профессиональный интерес, — осторожно ответил я.
— Не сомневаюсь, — Мэдден тонко улыбнулся. — Я не спрашиваю о ваших мотивах. Меня интересует другое. Мои источники говорят, что вы собираете в основном деловую информацию — финансовые нарушения, инсайдерские сделки и прочее. — Он сделал паузу. — Но есть и другой тип… компрометирующих материалов. Более личного свойства.
Я понял, куда он клонит:
— Вы имеете в виду внебрачные связи, пороки, тайные пристрастия?
— Именно, — кивнул Мэдден. — У моей организации есть доступ к такого рода информации. Люди часто раскрываются в определенных заведениях. Особенно когда думают, что их никто не знает и не видит.
Он подался вперед:
— В качестве жеста доброй воли я предлагаю вам эту информацию. Поверьте, то, что я могу рассказать о некоторых уважаемых финансистах Уолл-стрит, никогда не появится в отчетах биржевого комитета.
Это предложение было неожиданным, но потенциально очень ценным. Личные тайны могли дать мне рычаги влияния, недоступные при использовании только финансовых нарушений.
— Ваше предложение звучит разумно, — медленно сказал я. — Но что вы хотите от меня взамен?
Мэдден откинулся назад, его лицо было непроницаемым:
— Скажем так: я предпочитаю иметь информацию о людях, которые могут однажды стать мне полезны. Или опасны. — Он сделал паузу. — Кроме того, мне нравится иметь дело с амбициозными людьми, которые знают, чего хотят.
— А что, если я скажу, что мне эта информация не нужна? — спросил я, прощупывая почву.
— Тогда мы продолжим наше обычное деловое сотрудничество, — пожал плечами Мэдден. — Инвестиционный траст, операция против Сальтиса. Никаких обид. Просто упущенная возможность.
Все слишком гладко. Я чувствовал подвох, но не мог понять, где именно. Возможно, Мэдден просто хотел привязать меня ближе к своей организации, создав еще один канал взаимной зависимости. Или проверял мои амбиции и готовность к сомнительным альянсам.
— Я согласен, — решился я. — При условии взаимного доверия и осторожности.
— Разумеется, — Мэдден улыбнулся. — Тогда позвольте начать с мистера Харрисона.
Следующие двадцать минут я слушал с возрастающим удивлением. Мэдден описывал скрытую жизнь моего босса в таких подробностях, что сомневаться в достоверности было невозможно.
Тайная квартира на Вест-Сайде, где Харрисон встречался с молодыми актрисами, жаждущими получить роль в бродвейских постановках. Его пристрастие к азартным играм в эксклюзивных подпольных казино, где он проигрывал суммы, соизмеримые с годовыми зарплатами старших клерков. И, что наиболее шокировало, связи с определенными политиками, получавшими щедрые «консультационные гонорары» за помощь в обходе финансовых регуляций.
— А теперь поговорим о мистере Паттерсоне, — продолжил Мэдден, завершив рассказ о Харрисоне. — Этот господин имеет еще более интересные предпочтения.
В случае с Паттерсоном история касалась его тайных визитов в определенные заведения, где мужчины искали общества дам, превращающих их в сексуальных рабов. БДСМ в это время еще не получило такого развития, как в XXI веке, но определенные зачатки имелись. Зачатки, которые в 1928 году могли не просто разрушить карьеру, но и привести к уголовному преследованию.
— У меня есть фотографии, — небрежно заметил Мэдден. — Разумеется, они хранятся в надежном месте. Мистер Кляйн может предоставить их вам, если возникнет острая необходимость.
