Клон. Оазис - Снегов Андрей

Про массовое убийство, организованное Посланником, думать не хотелось. Вспоминать жуткое зрелище – тоже. Образы мертвых тел, исчезающих в песчаной воронке, будут преследовать всю жизнь, в этом я не сомневался, но меня интересовало другое – мотив Посланника.

Я готов был поклясться, что визит в нашу деревню проходил по накатанной до тех пор, пока Тан не рассмотрел мое лицо. Что-то изменилось в тот момент – я ясно увидел это в его глазах, холодных и расчетливых, как у хищника, нашедшего долгожданную добычу. И это что-то было настолько важным, что Тан уничтожил почти три сотни людей лишь за то, что они видели мою физиономию.

– Почти приехали, – сказал он и вывел меня из задумчивости.

Впереди, в нескольких сотнях метров от нас, среди песков возвышалось поселение, окруженное высокими стенами из потрескавшегося бетона. Я щурился от низкого заходящего солнца, разглядывая массивные укрепления, явно построенные задолго до появления здесь нынешних обитателей.

Стены были изъедены временем и песчаными бурями, покрыты паутиной трещин, но все еще внушали уважение своей монументальностью. Сторожевые башни, некогда служившие для наблюдения за пустыней, теперь напоминали обглоданные временем кости. На их вершинах колыхались грязно-желтые шатры, натянутые между ржавыми металлическими конструкциями.

По мере приближения я различал все больше деталей. У подножия стен сотни палаток и навесов теснились друг к другу, образуя хаотичный лабиринт. Дым от очагов висел в неподвижном воздухе, смешиваясь с пылью, которую поднимали босые ноги снующих туда-сюда людей.

Трекс начал замедлять ход, бешеная скачка сменилась неторопливой рысью, и я смог, наконец, выпрямиться в седле и расслабить напряженные мышцы спины. Вскоре когти ящера заскребли по камням утопающей в песке дороги, и в ноздри ударила вонь человеческого жилья – смесь запахов пота, нечистот и гниющих отбросов.

У главных ворот – массивных высоких створок, покрытых ржавчиной и заплатками из разномастных кусков металла, толпилось множество людей. Путешественники, торговцы, нищие – все они сбились в кучу, желая проникнуть внутрь поселка до наступления темноты. Их лица, покрытые пылью и потом, выражали смесь надежды и отчаяния.

– Держи язык за зубами и не снимай повязку с лица, – шепнул мне Тан в самое ухо.

Посланник направил трекса прямо в толпу, и люди отхлынули в стороны, образовав живой коридор до самых ворот. Страх двигался впереди нас, расчищая путь эффективнее любого оружия.

Стражники у ворот – крепкие мужчины в потрепанной кожаной броне расступились, едва увидев Посланника. Их загорелые лица побледнели, а руки инстинктивно потянулись к висящим на поясах мечам, но тут же замерли. Один из них, видимо, старший, поспешно отдал какое-то распоряжение, и массивные створки начали медленно открываться с протяжным скрипом, от которого по коже побежали мурашки.

Мы въехали в поселок, похожий на заброшенную военную базу. Широкая центральная улица была вымощена потрескавшимися бетонными плитами. По обеим сторонам высились полуразрушенные здания правильной геометрической формы, к которым, словно грибы-паразиты, прилепились бесчисленные пристройки из глины, дерева и огромных костей.

Трекс перешел на спокойный шаг и неторопливо шагал по улице, бесцеремонно расталкивая мордой многочисленных прохожих. Их недовольное ворчание долетало до меня приглушенными волнами, но никто не осмеливался возразить вслух – золоченые доспехи Посланника внушали страх не хуже, чем обнаженный клинок у горла.

– Где здесь у вас самый приличный постоялый двор? – спросил Тан у подбежавшего к нам шустрого мальчишки.

– Я отведу, господин!

Пацан лет десяти, босой и оборванный, но с живыми карими глазами, побежал впереди, ловко лавируя в толпе. Его загорелые ноги мелькали так быстро, будто не касались земли.

Узкие улочки петляли между полуразрушенными строениями правильной формы все из того же крошащегося бетона. К ним со всех сторон липли палатки, навесы и хлипкие пристройки, словно падальщики, приникшие к телу умирающего зверя.

По мере продвижения вглубь поселения картина менялась. Трущобы уступили место более основательным постройкам. Здесь встречались настоящие дома, сложенные из камня или сырцового кирпича, с деревянными дверями и ставнями на мутных стеклянных окнах.

Лавки ремесленников соседствовали с харчевнями, откуда доносились запахи жареного мяса и специй. На перекрестках возвышались колодцы, окруженные толпами женщин с кувшинами – вода, судя по всему, была здесь в цене.

В центре люди выглядели иначе, чем на окраине – чище, сытее, увереннее. Но и они расступались перед трексом, почтительно кланяясь Тану. Некоторые даже падали на колени, бормоча какие-то молитвы или заклинания. Дети прятались за спины матерей, рассматривая Посланника со смесью страха и восхищения.

Небольшая площадь, открывшаяся перед нами, была вымощена потрескавшимися каменными плитами. В центре возвышался полуразрушенный монумент – возможно, когда-то это был памятник какому-то военачальнику или правителю. Теперь от статуи остался лишь постамент и две ноги, обломанные по колено. Вокруг него расположились более респектабельные здания – двух- и даже трехэтажные, с балконами и террасами, увитыми чахлой зеленью.

– Вот, господин, – крикнул мальчишка и указал рукой на один из домов. – Лучший постоялый двор во всем оазисе!

Здание выделялось среди прочих. Его построили позже остальных, с использованием как древних бетонных блоков, так и более современных материалов. Фасад был оштукатурен и выкрашен в приятный охристый цвет, а над входом висела деревянная вывеска с выжженным изображением кровати и кружки.

– Держи! – Тан достал из поясного кошеля медную монетку и бросил ее мальчишке.

– Благодарю! – он выхватил монету из воздуха, поклонился и убежал прочь, сверкая пятками.

Мы спешились, и я, наконец, ощутил под ногами твердую землю.

– Прикинься ветошью и не отсвечивай, – сказал Тан тихо. – Ты же помнишь, что я говорил тебе про твою смазливую мордашку?

– Помню, – кивнул я и поправил лоскут ткани, закрывающий нижнюю часть моего лица.

Мы вошли в здание, и я ощутил вожделенную прохладу. Небольшой холл был погружен в полумрак, лишь несколько масляных ламп отбрасывали танцующие тени на грубо оштукатуренные стены.

Пол был выложен потертой мозаикой, в узоре которой еще угадывались очертания каких-то мифических существ. Стены украшали выцветшие гобелены с изображением батальных сцен. В углу стояло нечто вроде алтаря – небольшая ниша с курильницей, от которой поднимался тонкий дымок благовоний.

За высокой каменной стойкой восседал обрюзгший старик с маслянистым взглядом мелкого жулика. Его маленькие глазки оценивающе скользнули по дорогим доспехам Посланника, задержались на поясе с оружием и удовлетворенно блеснули.

– Лучший номер, со внутренним двором и двумя ванными комнатами, – сказал Тан, небрежно опершись локтем на стойку.

Старик расплылся в подобострастной улыбке и склонился в поклоне, от которого его многочисленные подбородки заколыхались, как желе.

– Господин Джампер! Какая честь! – он покосился на меня. – Достаточно ли будет одной кровати?

– Старый извращенец, – сказал Тан, усмехнувшись. – Неужели годы сделали тебя не только жирным, но и слепым? Это юноша, а не девка из дома утех!

– Господин, не беспокойтесь, – в голосе старика проскользнул едва уловимый сарказм. – Мы не обсуждаем с посторонними пристрастия наших гостей…

Движение Посланника было молниеносным. В одно мгновение он перегнулся через стойку, схватил старика за грудки и приподнял над полом. Ткань засаленного халата затрещала, лицо жирдяя покраснело от страха, а ноги беспомощно задергались в воздухе.

– Я похож на тех, кто тащит в постель безусых мальчишек? – голос Посланника был тихим, но в нем звучала угроза. – Или твои мозги настолько заплыли жиром, что ты забыл, с кем говоришь?

– Н-нет, господин Джампер! Приношу извинения! – прохрипел старик. – Номер с двумя кроватями – я п-понял, п-простите!