Эрдейский поход - Мельников Руслан

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63

Нарочито громко шурша соломой, Всеволод направился к двери. Нянчиться с дитем ему сейчас недосуг, а безразличие порой оказывается действеннее уговоров и угроз.

Уже у самого выхода Всеволод услышал сзади шорох. Обернулся. Отрок выползал-таки из своего убежища.

– Ступай сюда, – позвал русич добровольного пленника городской тюрьмы.

Не беда, что не понимает, пускай идет на голос.

– Я у двери.

Всеволод вытащил засапожник, блокировавший дверь. Скрипнул пару раз ржавыми петлями, дополнительными звукам давая понять, где находится.

Отрок шел к двери. Шел уверенно, совсем не так, как обычно человек, лишенный света, пробирается по незнакомому темному помещению. Судя по всему, мальчишка пробыл здесь долго и прекрасно ориентировался даже в кромешном мраке.

Всеволод снова протянул руку. Коснулся худенького плеча:

– Держись за меня.

На этот раз колоть его не стали. Отталкивать – тоже. В ладонь легла тонкая дрожащая ручонка.

Вдвоем поднялись в пыточную. Молча обошли придавленного Рамука.

Коридор.

Комната.

Тяжелая входная дверь с треугольным окошком.

Вышли из узилища на улицу. И вот тут...

Первым к ним подскочил Золтан с приготовленным уже факелом.

– Это еще кто такая?! – От изумления шекелис забыл и о факеле, и о гибели верного Рамука. – Где ты ее нашел, русич?!

Всеволод оглянулся. На того... на ту, что вел за собой.

Именно «такая»! Именно «ее»! Надо же! Отрок оказался отроковицей! Сейчас-то девицу можно было разглядеть во всей красе. Да уж, в красе...

Все то же чумазое испуганное лицо. Все та же перепачканная бесформенная одежда. Все та же угловатая мальчишеская фигурка. Но пока поднимались наверх, из-под шапки выбились непокорные рыжие локоны. Длинные – парни таких не носят.

А-а-а, ясно, почему выбились! Левой рукой девица держалась за Всеволода. Правой – сжимала заколку. Острую, с серебряной отделкой. Вот, оказывается, чем она его там, в темнице...

Глава 50

Девчонка была худющая, ростом невысока. А все ж не ребенок, как подумалось поначалу Всеволоду. Мальчишка – тот был бы ребенком, а эта... Взрослая эта уже. Такой впору заневеститься. И еще... «А она ведь ничего... – промелькнула вдруг неожиданная мысль. – Не писаная красавица, конечно, – писаными красавицами из сырого грязного поруба не выходят – но что-то в отроковице этой определенно было. Нет, очень даже миловидная девица, хоть и измазана с ног до головы, хоть и одежка на ней неказистая. А уж если такую раздеть да отмыть...»

Тьфу ты, ну ты! Что за глупости не к месту и не ко времени! Всеволод тряхнул головой, отогнал непрошенные помыслы. Совладал с собой. Даже брови нахмурил, чтоб не уловила девчонка тайное, сокрытое, чтоб не вообразила себе...

– Ну и как же тебя отец с матерью нарекли, девица-красавица? – спросил Всеволод.

Не услышав ответа, спохватился: не понимает ведь по-русски. Глянул было на Золтана, стоявшего рядом с выпученными глазами и разинутым ртом, но передумал, позвал в толмачи волоха:

– Бранко, где ты там? Ну-ка, переводи.

Волох подошел. Перевел вопрос воеводы.

И снова перевел. И снова... На каких языках и сколько раз спрашивал, Всеволод разобрать даже не пытался. Он ждал ответа.

– Эрш... эрж... – напуганная девчонка с трудом выпихивала из себя отдельные звуки и никак не могла связать их воедино – в слова, – эржбе...

– Что? – не понял Всеволод.

– Вероятно, её имя – Эржебетт, – предположил Бранко. – А может быть, и нет. Не в себе, похоже, девка.

– Умом, что ли, тронулась? – Всеволод потер расцарапанную заколкой руку.

– Тронулась – не тронулась, но язык от испуга, видать, отнялся. И кажется, надолго.

– Жаль, – Всеволод вздохнул. – Поговорить с ней было бы любопытно.

Волох лишь пожал плечами:

– Боюсь, нам уже не узнать, что с бедняжкой приключилось. А впрочем, и не мудрено, что она дар речи потеряла. Если пряталась здесь от стригоев...

– Не только от них, – хмуро заметил Всеволод. – И речь она утратила не до конца. Кое-что девчонка мне все-таки поведала.

– Что?

– Что волкодлак объявил ее своей добычей.

– Эт-ту-и пи-и пья? – нахмурился Бранко. – Так она сказала?

– Сказала.

– И больше ничего?

– Ничего.

Волох покачал головой:

– Это странно. Я так разумею: уж если у человека от ужаса отнимается язык, то – целиком и полностью. Если же он способен хоть что-то сказать, тогда почему ограничивается одной лишь фразой. Не может говорить иного? Или не хочет?

Бранко посмотрел на девушку с недоверчивым прищуром. Повторил многозначительно:

– Странно. Очень странно.

– А я как раз ничего странного не вижу, – подозрительность проводника вызвала у Всеволода лишь раздражение. – Раз девицу до полусмерти напугал волкодлак, в памяти и на языке несчастной вполне могло отложиться его последнее слово. А уж если слово это защищает от прочих оборотней...

Он не договорил – махнул рукой. Отмахнулся. Не ахти какое объяснение выходило, но с другой стороны... Кто знает, что делает с человеком великий страх? Никто! И высказанные вслух разумения волоха ничего не доказывали.

А – главное – обвинять заранее несчастную отроковицу ни в чем худом не хотелось. Надо бы, быть может, осторожности ради, – ан не хотелось. И оттого Всеволод злился еще сильнее. И на недоверчивого Бранко, и на самого себя, и на девчонку эту, свалившуюся им на голову в безлюдном городе. Неужто она, в самом деле, так в душу ему уже запасть успела? Прямо колдовство какое-то! Ладно, запала – не запала, а разбираться с ней все равно как-то придется. Пока же...

– Будем присматривать за девчонкой повнимательней, – буркнул Всеволод.

И – снова повернулся к страдалице. Спросил – резко, грубо, выплескивая прущую наружу злость:

– Тебя звать Эржабетт? Верно?

Бранко снова перевел. Несколько раз. Видимо, на всех языках угорского королевства и его окрестностей. Даже немецкая речь проскользнула.

– Эрш... эрж... эрш... эрж... – отроковица вновь силилась что-то сказать. И не могла.

И не кивала. И не мотала головой.

– Что ж, отныне будешь Эржебетт.

Имя было диковинным и больше смахивало на лошадиное ржание, чем на наречение человека. Но надо же было хоть как-то называть девчонку.

– Погоди-ка, русич, а не она ли Рамука... того... – вспомнил наконец о погибшей собаке Золтан.

– Да уж больше некому, – ответил Всеволод. И поспешно добавил: – Но ты все равно саблю-то не цапай, ежели хочешь в моей дружине остаться. Обижать девку не позволю.

– Она Рамука сгубила! – заскрежетал зубами разъяренный шекелис.

Клинок, впрочем, в ножнах угр пока оставил. А зубами – пусть. Сколько угодно скрежещет...

– Случайно, – твердо сказал Всеволод, – без умысла. Не для твоей собаки западня в пыточной готовилась.

– А для кого же?!

– Слышал ведь – Эржебетт волкодлак напугал. Его, небось, и ждала девчонка. Хотела придавить оборотня ведьминым ложем, а после – заколкой своей серебряной... Не смотри, что маленькая заколка – темной твари серебра хватит, если воткнуть поглубже. А если б в человеческом обличье волкодлак в поруба сунулся, так, глядишь, и заколки не понадобилось бы. Шипы на пыточных полатях – вон какие. Пса же твоего Эржебетт, видать, просто с перепугу... В общем, нет на ней вины.

– Да как же нет! – возмутился Золтан. – Рамук...

– Рамук – собака, не человек. Она – человек. И негоже из-за пса казнить человека. Эржебетт пойдет с нами. А ты, коли не в силах совладать со своим гневом, не пойдешь. Не обессудь, но уж больно ты горяч, Золтан. То на немца кидаешься, то на татарина: Теперь и вовсе девку беззащитную рубить вздумал. Такой спутник мне не нужен. Так что – сам решай.

Шекелис плюнул в сердцах. Отошел – весь кипя и бурля. Спора, однако, продолжать не стал. Из дружины уходить Золтан не хотел. А и поздно уходить уже! Нечисть вокруг. В первую же ночь любого схарчит за милую душу, если некому будет спину прикрыть.

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63