Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя

— Ладно. Вернёмся как-нибудь попозже. Сегодня не судьба, — мрачно сказала Люба.

— Ага, пошли. Надо её успокоить, — согласилась Вера, поднимаясь с пола.

*

В понедельник на математике Надя села отдельно, опоздав на несколько минут. К счастью, инспекция в данный момент пребывала в другом классе.

— Надо с ней что-то делать, — прошептала Люба подруге. Вера согласно кивнула, нервно теребя русую косу, и прижала палец к губам: в классе было очень тихо — 7 «А» старался изо всех сил — и даже едва слышный шёпот эхом отдавался от стен кабинета, смешиваясь с мирным жужжанием ламп и монотонной речью Терезки.

— Сегодня будут проверять столовку! — возбуждённо сообщил Шуйский на перемене. — Уж они там ради такого случая расстарались!.. Пахнет вкусно. Так что — не опаздывать!

Вера кивнула и принялась вглядываться в толпу одноклассников у кабинета русского языка, где сегодня должен был состояться экзамен:

— А где Надя?

— Вон она, рядом с Шилиным! — Люба махнула рукой в сторону Феди, который что-то рисовал, положив листик на стену и придерживая его одной рукой.

Вера хотела сразу начать разговор с Надей, но увидев жуткую изображённую парнем рожу остановилась и вопросила:

— Что это?!

Федя откинул голову назад, полюбовался страшной перекошенной харей и сказал:

— Это типа портрет Максима для школьной хроники. В полный рост типа, — Шилин махнул рукой на сосредоточенно прислонившегося к стене отличника. — Так, типа что тут теперь у нас?.. Типа пальцы… Раз, два, три, четыре… Ладно, и столько хватит…

— Подожди, — перебила Вера, позабыв про Надю и проявив внезапный интерес к столь абстракционистскому творчеству. — Вот этот жуткий помидор, это что?

— Ну-у… Типа нос, — Федя щёлкнул красной ручкой по «помидору».

— Но почему такой большой и красный?!

— Это он типа олимпиаду выиграл, отметил в семейном кругу… Мороз его выигранной бутылкой шампанского угостила — а это утром, с похмелья…

— А уши чего такие оттопыренные?

— День рождения! За уши типа подёргали!

— А пузо? Максим же тощий!

— Ну типа тортом объелся! Верка, типа уйди, не мешай великому художнику самовыражаться, ничего ты в искусстве не понимаешь!

Вера собиралась задать ещё какой-то вопрос, но Надя, которая видела, как девочки идут к ней и заранее приготовила речь и которой уже надоело ждать, когда же на неё наконец обратят внимание, произнесла:

— Я её выкинула.

Вера с Любой наконец опомнились и повернулись к подруге:

— Что-что?

— Я ЕЁ ВЫКИНУЛА.

Девчонки продолжали смотреть на неё с недоумением. Пришлось пояснить:

— Вчера вечером я пришла домой и выкинула свою валентинку. Она была такой холодной, что пришлось перчатки надеть. Но я всё равно её выкинула. В мусорку. И ведро вынесла, — девочка помолчала, глядя на изумлённые лица друзей, на которых просто пропечаталось: «Как ты могла?!»

Надя оглянулась, отошла в сторонку и поманила подруг:

— А сегодня утром она ко мне вернулась.

Надя засунула руку в карман брюк и достала оттуда открытку.

Люба и Вера радостно и восхищённо вздохнули и облегчённо открыли рты, но Надя их опередила:

— Я знаю. Всё прекрасно понимаю, что надо звонить в психушку и заказывать три места, желательно в одной палате, но…

— Дети!!! — крикнул подбегающий к классу Кутас. — Диктанта мы сегодня писать не будем. У инспекционной дружины сегодня выходной, так что лучше подготовьтесь лишний денёк-два!

— УРА!!!

— Сергей Владимирович, вы — самый лучший классный руководитель в мире! — в порыве чувств воскликнул Кочан.

— Да ладно тебе… — смутился довольный Кутас.

— Ну хорошо, хорошо, я пошутил!.. — не стал спорить Игнат, и учитель тут же надулся.

— …Но я всё же схожу туда с вами ещё раз, — окончила фразу Надя. И, увидев обрадованные лица девочек, твёрдо добавила: — После экзаменов!

*

Начался период экзаменов. Начался период зубрёжки. Настала пора шпаргалок, нервных срывов, амулетов на счастье и несбыточных надежд на то, что все экзаменаторы разом полягут от гриппа, переломают ноги или в школу подложат бомбу (что КиШ и попытались проделать, но были пойманы бдительной Ольгой Игоревной с весьма печальными последствиями).

Шпоры делались очень продуманно, их разнообразию можно было только подивиться: от просто маленьких клочков бумаги, испещрённых непонятными символами и закорючками, до, скажем, вставленной в прозрачную ручку бумажки с таблицей косинусов или механических часов с бумажной лентой вместо циферблата, прокручивать которую можно было, поворачивая колёсико, в обычных часах предназначенное для заводки.

На математике было тихо. Аня Исрафилова, одевшая длинную юбку с разрезом до середины бедра, изредка закидывала ногу на ногу. При этом движении юбка соскальзывала с колена и Аниному взору открывалась написанная там формула квадратного уравнения. Сидевший рядом Кочан то и дело тянулся к её коленям руками, но неизменно получал шпилькой по пальцам ноги. Ольга сосредоточенно крутила колёсико наручных часов, Шилин подозрительно внимательно рассматривал свою ручку, Вера вглядывалась в спинку стула сидящего перед ней Прохора, где ещё месяц назад нацарапала все формулы. Шуйский косил глазом на монитор мобильника, Полина глубокомысленно разглядывала ладони, выискивая, чему будет равно (a + b), а Ната лихорадочно пыталась распихать по карманам мелкие бумажки, сыпавшиеся из всех мыслимых и немыслимых мест.

— Я до конца этого учебного года не доживу! — истерически выкрикнула Надя. — Эти дяденьки и тётеньки из инспекции ходят, везде свой нос суют, я когда за шпаргалку берусь, у меня руки дрожат! — девочка показала спрятанные в рукавах листики.

— Это ещё что, а вот в четверг у нас сразу два экзамена: по биологии и по истории Беларуси! — к подругам подошли Маргарита с Машкой.

— Н-да, нет справедливости в этом мире… Хотя тебе, Марго, ещё ничего, ты ж у нас умная. Как написали математику? Где прятали шпоры? — осведомилась Люба.

Марго без слов отогнула полу пиджака, где был пришит тетрадный лист в клеточку со всем необходимым, а Зеленко вытащила сложенную «гармошкой» бумажку, встряхнула её, и она развернулась до самого пола.

— Оба-на! — оценила Вера. — И не засекли?

— Не-а! Мы с Маргошей на первой парте сидим, а там очень удобно списывать, потому что учителя думают, что раз ты на первой парте у них перед носом, то побоишься списывать, вот и не смотрят, списываешь ты или нет, а мы списываем…

Марго дёрнула Машу за похожую на пружинку прядку, заставив замолчать:

— Ну, ладно, в четверг биология, а там — с богом! — и на историю Беларуси с Барисовой!

*

— Экзамен по физике будет устный! — объявил Коля Прохор утром в пятницу.

— Чего-о?! Как это устный?!! — завопила Люба, махнув рукой, в которой была зажата физика. Книга вырвалась из пальцев, молодецки прошелестела страницами и, пролетев по воздуху аки гордая птица, свалилась Кочану на голову. Тому вполне хватало той физики, что была у него в руках, поэтому книга взлетела вновь, с конечной остановкой маршрута в мусорке.

— Слушай, ты, прихлопнутый физикой, если ты ещё раз… — завелась Любаша, вытаскивая многострадальный и доставляющий многочисленные страдания учебник за краешек страницы из урны.

— Да тихо вы! — сказала Вера и повернулась к Коле. — Это как так? Мы что, только теорию отвечать будем? А задачи?

— И задачи будут. Прямо там на доске перед ней и будем решать, — сообщил Прохор.

— Это чтоб не списывали, — пояснил Юра.

— Офигеть, — подвела итог Ольга.

— А там же ещё инспекция сидеть будет, — напомнил Андрей. — Как на истории.

— Это будет типа что-то, — хмуро проронил Федя, сосредоточенно теребя в руках двадцать рублей.

— Стой! Подожди! — оживился Шуйский, выхватывая из рук Шилина бумажку. Надо ей шоколадку купить! Сколько она стоит?.. «Nestle» вроде две тысячи триста сорок… Аня, — обернулся он к Исрафиловой, — нам на шоколадку две тысячи триста двадцать рублей не хватает, одолжи!