— Я посвятил этой фирме тридцать лет жизни. Тридцать лет! Построил ее с нуля после паники 1907 года, когда большинство брокеров разорились. Пережил войну, инфляцию, кризис 1920-го. И теперь…
Он не закончил фразу, сделав неопределенный жест рукой.
— Бизнес будет продолжаться, мистер Харрисон, — сказал я, отметив про себя, что старик действительно подавлен. — «Харрисон и Партнеры» — устойчивая компания с хорошей репутацией.
— Не притворяйтесь, что вас это волнует, — горько усмехнулся он, снова поворачиваясь ко мне. — Вы были несравненным учеником, Стерлинг. Я просто не понимал, какой именно урок вы усвоили.
Он выдвинул ящик стола и достал тонкую папку с документами:
— Наш юрист просмотрел ваши предложения. Расторжение контракта, отказ от претензий, конфиденциальное соглашение. Как мы и договорились вчера.
Я внимательно просмотрел каждую страницу, убедившись, что формулировки соответствуют нашим договоренностям. Затем подписал все экземпляры и положил их на стол.
— Не питайте иллюзий, — сказал Харрисон, собирая подписанные документы. — За вами наблюдают не только клиенты, но и комиссия. Один неверный шаг…
— Благодарю за заботу, — я встал, протягивая руку. — Желаю фирме процветания.
Харрисон помедлил, но затем все же пожал мою руку своей прохладной ладонью:
— Вы опасный человек, Стерлинг. Надеюсь, вы сами это понимаете.
Выйдя из кабинета в коридор, я столкнулся с Паттерсоном. Галстук его сбился набок, а в глазах плескалась плохо скрываемая ярость.
— Стерлинг! Не думайте, что это конец, — процедил он сквозь зубы. — Вы еще пожалеете, что выступили против нас.
— Я всего лишь воспользовался возможностями, мистер Паттерсон, — ответил я с легкой улыбкой. — Как вы всегда и советовали.
— Мы еще встретимся, — пообещал он, отходя в сторону. — В мире финансов никто не остается на вершине вечно.
— Несомненно, мистер Паттерсон, — кивнул я. — Я буду ждать с нетерпением.
Возвращаясь к своему столу, я заметил, как Джонсон разговаривает с группой клерков, пытаясь их успокоить. Проходивший мимо Прескотт остановился рядом со мной:
— Все готово? — спросил он вполголоса.
— Полностью, — ответил я. — Новый офис ждет нас.
— Отлично, — кивнул Прескотт. — Харрисон подписал мое заявление об уходе без единого возражения. Думаю, он в шоке от происходящего. — Он вздохнул. — Я закончу здесь и присоединюсь к вам через час.
— Буду ждать, — я пожал ему руку.
Собрав последние документы, я кивнул О’Мэлли, который тут же поднялся со своего места. Вместе мы направились к лифтам, ощущая на себе десятки взглядов.
Когда двери лифта закрылись, О’Мэлли наконец позволил себе широкую улыбку:
— Босс, вы бы видели их лица! Особенно Паттерсона. На нем просто живого места не осталось.
— Это только начало, Патрик, — ответил я, глядя на индикатор этажей. — У нас впереди большие планы.
Спускаясь в лифте, я испытывал странное эмоции. Всего несколько недель назад я был просто стажером, человеком из будущего, пытающимся найти свое место в прошлом. Теперь я уходил, перевернув вверх дном устоявшийся порядок в одной из самых крупных фирм на Уолл-стрит.
— Странное чувство, босс? — спросил О’Мэлли, заметив мою задумчивость.
— Как будто сбрасываешь старую кожу, Патрик, — ответил я. — Но вместе с ней и какую-то защиту.
— Зато теперь все на своих местах, — заметил ирландец. — Вы там, где должны быть.
Я кивнул:
— И самое интересное только начинается.
Здание на Уолл-стрит, 114 я выбрал не случайно. Расположенное достаточно близко к эпицентру финансовой жизни, оно тем не менее новее и просторнее, чем большинство офисов старых брокерских фирм.
Войдя в холл, я с удовлетворением отметил, что рабочие уже устанавливают на стене директорию с названием нашей фирмы — «Стерлинг Инвестментс».
Поднявшись на третий этаж, я отпер дверь в новый офис. Солнечный свет заливал просторное помещение через высокие окна, отражаясь от полированной поверхности свежеуложенного паркета.
Стеклянные перегородки отделяли индивидуальные кабинеты от общего пространства. В центре зала находилась большая доска для котировок, вокруг которой по моему проекту должны располагаться рабочие места брокеров.
Я вдохнул запах нового начала, свежей краски, полировки для мебели, дерева, и позволил себе слегка улыбнуться.
— Впечатляет, босс, — О’Мэлли оглядывался вокруг. — Когда вы успели все это организовать?
— Я работал над этим последние три дня, — ответил я. — Хорошие подрядчики и щедрые чаевые творят чудеса.
Мастер по установке мебели подошел ко мне с чертежами:
— Мистер Стерлинг, куда прикажете поставить столы для брокеров?
О’Мэлли перехватил инициативу:
— Расставить столы можно по этой схеме, — он развернул подготовленный мной ранее план. — Двенадцать по периметру главного зала, еще восемь в западном крыле. Столы для аналитиков у северной стены, ближе к окнам. Доска котировок в центре.
Мастер кивнул и отправился к рабочим.
— Я проверю телефонные линии, — сказал О’Мэлли. — Связисты должны уже заканчивать монтаж.
Я прошел в свой кабинет, просторную угловую комнату с панорамным видом на финансовый район. Массивный стол из красного дерева уже стоял у окна, как я и заказывал. Рядом расположились книжные шкафы, сейф и удобное кресло для долгих часов анализа рынка.
Я поставил портфель на стол и подошел к окну. Отсюда открывался вид на Уолл-стрит, запруженную деловыми людьми, спешащими по своим финансовым делам.
Где-то там, среди них, уже работали мои подставные брокеры, постепенно продающие акции через дюжину разных компаний. Невидимые нити моей финансовой паутины протянулись по всему Манхэттену.
Стук в дверь прервал мои размышления. На пороге стоял Бейкер, первым прибывший из «Харрисон и Партнеры».
— Мистер Стерлинг! — он оглядывался вокруг с нескрываемым восхищением. — Вот это да! Здесь все по-другому!
За ним вошли еще четверо молодых брокеров, нагруженных папками с документами и личными вещами.
— Господа, — я приветствовал их. — Добро пожаловать в «Стерлинг Инвестментс». Мистер О’Мэлли покажет вам ваши места. Чуть позже проведем организационное совещание.
Следующие часы прошли в контролируемом хаосе. Продолжали прибывать сотрудники, по большей части молодые и амбициозные брокеры, уставшие от консервативных подходов Харрисона.
Рабочие устанавливали мебель, подключали телефоны, монтировали телеграфные аппараты. Я лично проверял каждую деталь, убеждаясь, что все соответствует моему видению современной финансовой компании.
К полудню появился Прескотт, введя в офис небольшую группу доверенных людей:
— Мистер Стерлинг, позвольте представить вам основу вашей новой команды.
Я внимательно рассматривал новых сотрудников. Среди них особенно выделялись две фигуры.
Седовласый Маркус Хендерсон, специалист по облигациям с тридцатилетним опытом, и молодая, но невероятно талантливая Сара Левински, первая женщина-аналитик, которую мне доводилось встречать в консервативном мире Уолл-стрит.
— Мистер Хендерсон, рад видеть вас в нашей команде, — я пожал руку старшему специалисту. — Ваша репутация в области муниципальных облигаций широко известна.
— Мистер Прескотт высоко отзывался о ваших методах анализа, — ответил Хендерсон. — Признаюсь, я давно не видел столь свежего подхода к инвестициям.
Я повернулся к молодой женщине:
— Мисс Левински, добро пожаловать. Ваша статья о влиянии цен на нефть на автомобильную промышленность была блестящей.
Сара Левински удивленно приподняла брови:
— Вы читали мою статью? Большинство даже не обратило на нее внимания.
— Я ценю аналитический талант вне зависимости от того, кто его носитель, — ответил я. — В «Стерлинг Инвестментс» вы получите возможность полностью реализовать свой потенциал.
Когда первоначальная суматоха улеглась, и основная команда была размещена по рабочим местам, я поднялся на небольшое возвышение у доски котировок.
