— Через три дня, — кивнула она. — Уже забронировала каюту на «Иль де Франс». Но перед отъездом хочу убедиться, что эта историю с Харрисоном получит должное развитие. Такую подлость нельзя оставлять безнаказанной.
Официант принес наш заказ, и на несколько минут мы погрузились в молчание. Я обдумывал следующий шаг. Нужно дать Элизабет достаточно материала для разоблачения Харрисона, но не допустить, чтобы она зашла слишком далеко и сама не оказалась в опасности.
— Знаешь, в чем главная слабость Харрисона? — я отпил кофе. — Он старомоден. Думает, что журналисты все еще следуют правилам игры двадцатилетней давности, публикуют только то, что можно абсолютно доказать, и никогда не задевают влиятельных людей. Он не понимает, что времена изменились.
— Абсолютно верно, — глаза Элизабет сверкнули. — С тех пор как мы разоблачили скандал с Teapot Dome, финансовые воротилы больше не неприкасаемы. Публика жаждет увидеть, как падают сильные мира сего.
— Вот именно, — я наклонился ближе, понижая голос. — Но нам нужно быть очень осторожными. Харрисон не тот человек, кто спокойно примет поражение. У него длинные руки.
Элизабет накрыла мою руку своей. Ее пальцы были теплыми, но твердыми.
— Уильям, я не боюсь Харрисона. За годы работы репортером я сталкивалась и с политиками, и с гангстерами. Поверь, финансовые воротилы ничем не лучше.
Я невольно улыбнулся.
— Вот почему я решил обратиться именно к тебе. Но мне нужно быть уверенным, что ты не станешь рисковать без необходимости.
Она отпила чай и задумчиво посмотрела в окно. По Пятой авеню неспешно проезжали автомобили, женщины в модных весенних нарядах прогуливались под руку с мужчинами в шляпах и костюмах. Мирный день в Нью-Йорке.
— Твой план публикации, он не совсем понятный, — наконец сказала она. — Ты хочешь, чтобы Донован написал статью в защиту «Стерлинг Инвестментс» и одновременно разоблачил методы Харрисона?
— Не совсем, — покачал я головой. — Защитная статья выглядела бы оправданием. Вместо этого пусть сосредоточится исключительно на Харрисоне, не упоминая наш конфликт напрямую. Пусть читатели сами сделают вывод, что атака на нас это просто месть за то, что мы знаем его грязные секреты.
Глаза Элизабет расширились.
— Уильям Стерлинг, я начинаю думать, что из тебя вышел бы отличный редактор. Это блестящая стратегия.
— Опыт работы с прессой, — пожал я плечами. — Когда должна выйти статья?
— Донован может подготовить ее к завтрашнему утреннему выпуску. Главный редактор дал добро, он давно хотел зацепить Харрисона, но не было повода, — Элизабет улыбнулась. — А теперь твои документы дают им именно то, что нужно.
Я кивнул. Первый этап контратаки запущен. Теперь нужно позаботиться о второй линии обороны.
— Есть еще кое-что, — я достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. — Узнаешь этого человека?
Элизабет всмотрелась в снимок мужчины, выходящего из дорогого ресторана с молодой женщиной, явно не его женой.
— Это… Паттерсон? С дочерью сенатора Брукса? — ее брови поползли вверх.
— Именно. Не для публикации, это чистый шантаж, я не опущусь до таких методов. Но если Паттерсон попробует присоединиться к атаке Харрисона, у меня есть рычаг воздействия.
— Ты играешь по-крупному, — протянула Элизабет, возвращая фотографию. — И где грань между тем, что ты не станешь делать, и методами Харрисона?
Вопрос попал в точку. Я действительно все чаще использовал сомнительные методы, оправдывая это необходимостью. А ведь когда-то, после возрождения в этой жизни, я обещал оставить такой подход.
— Тонкая линия, — признал я. — Я стараюсь не переступать ее. Но в этом мире иногда приходится бороться оружием противника.
Мы замолчали. Между нами возникло то непонятное напряжение, которое я чувствовал после ночи, проведенной с девушкой. Профессиональное соперничество, смешанное с взаимной симпатией, уважением и чем-то более глубоким.
— Я буду скучать по нашим встречам, находясь в Европе, — неожиданно сказала Элизабет. — Ты единственный финансист, с которым интересно говорить не только о деньгах.
— Я тоже буду скучать, — честно ответил я. — В Нью-Йорке не так много людей, которым я могу доверять.
Наши взгляды встретились, и на мгновение мне показалось, что время замерло. Элизабет не просто красива, она умна, независима, обладала острым умом и интуицией. Какое будущее у наших отношений?
— Мне нужно бежать, — она вдруг засуетилась, доставая из сумочки несколько монет. — У меня встреча с Донованом через полчаса. Нужно передать ему документы и обсудить детали.
— Я заплачу, — остановил ее я. — Давай я отвезу тебя? Моя машина ждет снаружи.
— Нет, лучше не надо. Не стоит, чтобы нас видели вместе, особенно сегодня, — она быстро надела перчатки. — Я возьму такси на углу.
Но прежде чем уйти, она наклонилась и неожиданно легко поцеловала меня в губы.
— Будь осторожен, Уильям. Харрисон опасен. И… береги себя в мое отсутствие.
Она быстро пошла к выходу, не оглядываясь. Я смотрел ей вслед, ощущая странное чувство в груди. В нашей игре появились новые, не предусмотренные ранее правила. И я не уверен, что готов в нее играть.
Когда Элизабет скрылась за дверями, я вернулся к остывшему кофе. Контрнаступление началось, но победа далека. А еще меня беспокоило странное предчувствие, как будто я выпускал Элизабет из поля зрения в самый неподходящий момент.
Я взглянул на часы. Два часа до следующей встречи с Прескоттом. Нужно проверить, как идут дела в офисе, и подготовиться к возможным новым ударам Харрисона. Это не просто бизнес-война, это битва за выживание.
А на войне, как я уже давно понял, первой жертвой становится невинность. Только сейчас я осознал, как сильно изменился с тех пор, как оказался в теле Уильяма Стерлинга. Я становился все больше похож на тех, с кем боролся. И где-то в глубине души это меня пугало.
Глава 23
Экономическая дуэль
Покинув кафе «Астория», я поймал такси до офиса «Стерлинг Инвестментс». Дождь, моросивший с утра, наконец прекратился, и сквозь разрывы в облаках пробивались лучи солнца, отражаясь в стеклах высоких зданий.
Пока такси петляло по улицам Манхэттена, я мысленно готовил следующий шаг. Документы, переданные Элизабет, сработают, но не сразу. Нам нужен немедленный ответ, демонстрирующий нашу силу. И лучшим местом для такой демонстрации была сама биржа.
Когда я вошел в офис, Прескотт и О’Мэлли уже ждали меня в кабинете.
— Как прошла встреча? — спросил Прескотт, поправляя безупречный галстук.
— Превосходно, — я бросил портфель на стол. — Мои знакомые журналисты готовят разгромную статью о Харрисоне. Завтра она выйдет на первой полосе «New York World».
— Это отличные новости, — кивнул Прескотт, — но что насчет сегодняшнего дня? Рынок отреагировал на утреннюю публикацию?
— Пока нет, — я подошел к карте биржевых активов, висевшей на стене. — Но Харрисон не ограничится газетной атакой. Я уверен, что в ближайшие часы мы увидим попытку давления на акции, составляющие основу наших клиентских портфелей.
— И что вы предлагаете? — спросил О’Мэлли.
— Нанести удар первыми, — я улыбнулся, отмечая на карте несколько компаний. — Я идентифицировал ключевые активы «Харрисон и Партнеры». Мы начнем медленную, но неуклонную атаку на них. Ничего масштабного, просто достаточно, чтобы послать сигнал.
— Это рискованно, — заметил Прескотт. — Такие действия могут перерасти в полномасштабную финансовую войну.
— Мы уже в состоянии войны, Джонатан, — я посмотрел ему в глаза. — Просто вопрос в том, кто будет контролировать ее течение.
Прескотт несколько секунд изучал мое лицо, затем медленно кивнул.
— Хорошо. Но нам понадобится полная координация. Я буду работать с клиентами здесь, пока вы ведете операции на бирже.
— Именно, — я расстелил на столе список активов. — О’Мэлли поедет со мной. Нам нужны глаза и уши повсюду. Харрисон наверняка пошлет кого-то наблюдать за нашими действиями.
