Лицо под маской (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

— Ты думаешь, все получится?

— Ничего не могу сказать до среды, — ответила я. — Я говорила тебе тогда, в феврале, и говорю сейчас: все зависит от сродства препарата с кожей. С Карло все получилось идеально. Кстати, есть известия, как они там?

— Все отлично, ловят рыбу и гуляют по лесу, — он махнул рукой. — Предположим, все получилось. Как ты считаешь, стоит Лоредано появиться на твоем приеме?

— Почему нет? — ответила я вопросом на вопрос. — А что тебя так беспокоит?

— Дело в том… — он потер пальцем левую бровь. — Понимаешь, я хочу предложить Лоредано не покидать пост дожа.

— Однако… Вроде бы, он сказал, что все решил, и будет предлагать Совету двенадцати назначить новые выборы. Как ты сможешь его переубедить?

— Не знаю. Но сейчас для смены дожа исключительно неудачный момент. Если выборы будут объявлены, почти наверняка пост достанется Лодовико Дамиани. Для нашего дома это означает сокращение государственных заказов и отмену льгот, как минимум. С семьей Дамиани мы… не дружим. Давно.

Политика и деньги, конечно, в чем же еще может быть дело… Я поморщилась, но, видимо, недостаточно хорошо это скрыла, потому что Пьетро, вспыхнув, стал объяснять мне, что это никакой не протекционизм… Покачав головой, я положила ладонь ему на руку.

— Не надо. Мне все равно, как вы получаете заказы и на каких условиях торгуете, все это честный бизнес. Я на вашей стороне, ты помнишь? Просто никто из нас не может знать, в каком состоянии, прости, у нашего Пьеро голова. Лично я бы на его месте сошла с ума задолго до конца первого года. Так что давай подождем, посмотрим на результаты операции, подождем, пока он придет в себя… И только тогда ты станешь или не станешь что-то ему предлагать. Мне кажется, так будет правильнее.

Шесть вечера. До времени, обозначенного в приглашениях, остается еще два часа, а мне решительно нечем заняться. На кухне царит Джузеппина, командующая сегодня еще двумя поварами и пятью юными помощниками. Платье доставлено еще вчера, отглажено и ждет своего часа в гардеробной. Маска… Над маской я задумалась на какое-то время, потом решила не множить сущности без необходимости и достала из коробки Colombina, которую когда-то принес мне синьор Лаварди, черную с серебром и россыпью алмазной пыли. К серебристо-стальному платью с черным кружевом отлично подойдет.

Бальный зал должен был засиять огнями, освещая первую в Серениссиме милонгу, в гостиной стояли ломберные столики для тех, кто не пожелает скользить в танго или лететь в сальсе. Счет за цветы для украшения столовой я подписывала, зажмурившись — даже бостонские приемы моей матушки, отличавшиеся особым размахом, стоили меньше.

Половина седьмого. В кабинет пришла Лавиния, посмотрела с некоторым сомнением и спросила:

— Слушай, ты вчера рассказывала что-то про Лоредано, но я была настолько уставшая, что ничего не помню! Он будет сегодня?

— Обещал быть. Приедет чуть позже Контарини, в маске Пьеро…

— Как это он согласился ее надеть после этих пяти лет!

— Ох, не знаю. Признаться, я для себя маску на сегодня выбирала с большим сомнением. Ну, вот, кто-то из Контарини тоже будет Пьеро, так что у Джокера не должно возникнуть сомнений… если только он не читает ауры.

— Ага, — Лавиния достала из кармана жакета коробку и положила на стол. — Вчера я получила вот эти несколько экземпляров от Гильдии артефакторов Дании и Норсхольма.

Коробку я открывала с некоторым трепетом: мастера упомянутой Гильдии считались, и заслуженно, лучшими в мире. Внутри на подушке белого бархата лежали пять небольших кулонов из аметиста в оправе, свитой из трех металлов разного цвета. На мой вопросительный взгляд Лавиния пояснила:

— Последняя разработка. Они назвали ее поглотителем ауры, но это не совсем верно. Скорее можно сказать, что этот амулет ауру нивелирует, скрывая все индивидуальные особенности. Ну, смотри: мы знаем, что основной фон у эльфа будет бледно-зеленым, у человека белым, а у дракона, например, огненным. Но дальше на ауре человека отражаются его наследственные признаки, личные способности, болезни, сиюминутные эмоции и прочее. Сейчас проведем эксперимент, посмотри на мою ауру!

Я послушно выполнила приказ и зажмурилась: да, поле вокруг нее было белым в своей основе, но его расцвечивали такие пятна и сполохи, что впору было ослепнуть.

— Ого, — только и смогла произнести.

— Ну, вот, — усмехнулась госпожа Редфилд. — А теперь я надеваю амулет…

Вот теперь ее аура была спокойной и какой-то усредненной. Как на картинке в учебнике для второго курса.

— Я поняла. Значит, Джокер не сможет таким способом отличить синьора Лоредано, это отлично. Но ведь и у него самого может быть сходный амулет?

— В том-то и дело, что нет. Предыдущие разработки приглушали ауру, делали ее менее яркой, но не скрадывали индивидуальные признаки. А это закончено совсем недавно, и все, что было сделано в мастерских гильдии, немедленно поступило в распоряжение Службы магической безопасности. Конечно, у Джокера могут быть какие-то свои методы, но никто и не говорил, что это будет безопасная прогулка. — Лавиния вновь убрала коробку с амулетами в карман и спросила у меня, — Ну что, теперь ты успокоилась?

— А ты знаешь, да! — с удивлением я поняла, что и в самом деле нервничала, а сейчас перестала. — Знаешь, я хочу тебе показать одну штуку…

Вынув из сейфа связку ключей, я открыла один из шкафов, достала пару кубков, подаренных графиней Маргарет, и поставила их на стол.

— Кубки мессера Руджеро Контарини!

— Руджеро? — Лавиния склонилась над столом, изучая гравировку на рубиновом стекле. — Это сколько ж им лет?

— Больше шести сотен. Но главное даже не это… Видишь, леопарды разные? — дождавшись, пока она кивнула, я пордолжила. — Так вот, если тебе подают красное вино или келимас, что ты делаешь с напитком?

— В смысле? Пью, разумеется!

— Ну, чаще всего, ты сперва слегка согреешь его в ладонях, верно? Так вот, если вот эту чашу, — я указала на тот герб, где леопард обернулся назад, — немного погреть, то в напиток выделится яд.

— Вот как… Ты предполагаешь и такое развитие событий?

— Мы не можем знать, что придет в больную голову Джокера. Но вполне может статься, что он сочтет меня недостаточно сильным противником, понимаешь?

— Да, вполне. Считаешь, он может решить, что я больше подхожу ему по весовой категории? Тогда я бы хотела знать, где ты держишь келимас!

В бальном зале отзвучало второе танго, когда в дверях появился высокий человек в костюме и маске Джокера. Мое сердце будто бы пропустило удар, а потом забилось сильнее. Тьма его побери, это он! Я узнала того, кого видела, фактически, всего раз, в кабинете синьора Барузи, узнала, несмотря на то, что похожих масок Шута в зале было два или три. Подойдя к музыкальному кристаллу, я сменила полосу записи. Зазвучал вальс, и я подала руку Джан-Марко, тихо сказав.

— Это он.

— Сейчас ребята сверят по записи ауры, — ответил глава венецианской Службы магбезопасности, крутя меня в особенно лихом повороте. — Ты, главное, не волнуйся.

— Даже и не думала, — соврала я. — Просто я знаю, что это — он.

Тем временем гость осмотрел бальный зал. Его светлые глаза, сквозь прорези кажущиеся почти белыми, уставились на меня, потом взгляд пополз дальше.

— Наш Пьеро в гостиной? — прошептал Джан-Марко.

— Да, играет в бридж с Маргарет, Пьетро и Катериной Морозини.

Вальс закончился, и я, обменявшись взглядами с Лавинией, прошла к бриджистам. До ужина еще двадцать минут, потом снова танцы. В половине двенадцатого будет конкурсный танец, самба, и получение приза выигравшей парой, а в полночь, по условиям игры, все снимают маски. Хотелось бы, чтобы Джокер не начал действовать раньше этого момента…

Краем глаза я увидела, как он, помедлив в дверях гостиной, вернулся в бальный зал и заскользил в танго с одной из юных дам. А ведь он хорошо танцует, этого не отнять. Интересно, когда и где отшельник и затворник сумел так освоить модные танцы? Джокер, ведущий в танго Анну Боттарди, в какой ненаучной фантастике можно отыскать такой сюжет?