Лицо под маской (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

«Светлая Ниала и Великая Матерь, — взмолилась я, — пусть все пройдет как должно, не дайте никому пострадать!»

Ужин был великолепен. Бразильский салат из омаров с авокадо и запеченный по-мэрилендски окорок сменилось буйабесом из Нувель-Орлеана с устричными пирожками. После лаймового сорбе настала очередь жареной индейки с клюквенным соусом и артишоков drigante. И, наконец, увенчался этот праздник языка и желудка грантом из черники и арбузом, залитым подслащенным шерри.

Когда-нибудь потом я попрошу Джузеппину повторить лично для меня эти кулинарные шедевры, потому что сегодня все перечисленное казалось мне приготовленным из одного и того же куска размоченного картона. Я имела прекрасную возможность наблюдать за Джокером, с моего места было видно все круглые столы, на десять гостей каждый. Над каждым из столов горел яркий цветной фонарь; стол, где виднелись ярко-зеленые «уши» с бубенцами, увенчивавшие его головной убор, освещался розовым. Довольно гадкий получался цветовой эффект, что и говорить…

Джан-Баттиста, сидевший от меня слева, взял меня за руку:

— Не пялься на него так неотрывно, дорогая, ты в нем дырку прожжешь, и он догадается, что у тебя на уме.

— Я не пялюсь, — ответила я. — Просто прокручиваю в голове, что он может сделать здесь, в толпе гостей.

— Вообще-то немногое, ужасов не жди. Братец проверил — при нем нет взрывчатки, оружия, даже холодного, амулетов, артефактов…

— Ты хочешь сказать, что он пришел с пустыми руками?

— Получается, что так, — мой собеседник пожал плечами. — На всякий случай, помни, что в зале двадцать четыре сотрудника СБ, не считая Джан-Марко и Лавинии.

— Я помню, кто сегодня разносит еду и убирает грязные тарелки, — ответила я немного обиженно.

Могла ли я забыть, если сама предложила вместо наемных слуг использовать оперативников?

Мне казалось, что будет неправильно, если я стану участвовать в конкурсной самбе, но Джан-Баттиста протянул мне руку, и я не стала спорить. Быстрый ритм занял все мои мысли, и я, полуприкрыв глаза, видела только партнера. Восьмерка, удары каблуком, восьмерка со сцепленными руками, снова удар каблуком, поворот в замке… Тьма его знает, как не заплелся в ногах длинный хвост моего платья, предназначенного больше для танго, чем для живой, энергичной сальсы. Музыка закончилась, и в уши мне ворвалось сперва молчание, а потом взрыв аплодисментов. Вслед за другими танцовщицами, я присела в реверансе — кажется, не столько из соображений этикета, сколько оттого, что колени у меня подгибались. Очень вовремя рядом со мной возник молодой человек в ливрее, подал бокал ледяного шампанского и тихо сказал:

— Мы поймали очень сильный всплеск магической энергии рядом с фигурантом. Госпожа Редфилд сказала, что он считывал ауры.

— Значит, Лоредано он не нашел… — перевела я дух.

Но события летели вперед совсем не по тому пути, который мы все предполагали.

Собственно, план был таков: если Джокер появляется на вечере, за ним следят, в удобный момент тихо арестовывают, закатывают в наручники и ошейник из орихалка и дальше уже допрашивают в СБ.

Джокер появился, вечер катился к концу, и Лавиния успокаивающе мне улыбнулась под маской Gatto, а мне не давало покоя предвкушение моего грядущего личного боя.

Внезапно шум стих, и на пустое пространство в центре бального зала вышел человек в маске Пьеро.

— Он что, с ума сошел? — я вцепилась в руку Джан-Баттисты. Его брат за моим плечом тихо выругался.

А тот, на кого были обращены в эту минуту все взгляды, поднял руки и снял маску. Громкое слитное «Ах!» прокатилось по залу, потом полузнакомый мне женский голос вскрикнул пронзительно:

— Дож!

И гости зашумели, выкрикивая его имя, задавая один за другим вопросы… Я взглянула на Джокера: тот неотрывно глядел на человека, сбежавшего из его личной темницы, и сжимал в руке бокал с шампанским. Тот вдруг хрустнул и разлетелся, кровь потекла по белому кружеву манжеты.

Лоредано поднял руку, и гости затихли. «Да уж, о моей вечеринке долго будут говорить в Серениссиме!» — подумала я, нервно хихикнув про себя.

— Друзья мои, я понимаю, что у вас ко мне есть множество вопросов! — разнесся по бальному залу голос опытного оратора. — И я обещаю, что отвечу на них на все. Нет-нет, прошу вас, сейчас не время и не место. Завтра в полдень я готов встретиться с членами Большого совета. А сейчас давайте не будем портить праздник нашей прекрасной хозяйке. Я голосую за пару под номером двенадцать, вот мой билет!

Он демонстративно опустил специальный билетик в вазу, которую держал перед ним лакей. Остальные гости, возбужденные и озадаченные, оживленно переговариваясь, все же последовали его примеру.

— Ты что, договаривалась с ним, что он будет вести это… представление? — спросил у меня из-за спины Джан-Марко.

— Нет, конечно. Синьор Нуньес руководил всем вечером, должен был и конкурс проводить. Кстати, я его здесь вообще не вижу. Может, Пьетро что-то придумал?

— Ой, вряд ли. Что-то мне это не нравится. Пойду-ка я и посмотрю, что делают мои посты. А ты, Нора, надень вот это, — в руку мне вложили какое-то украшение на цепочке. — Этот амулет тянет из тебя силы, завтра будешь никакая, поэтому раньше и не давал. Но зато он защитит от ментального воздействия и даст дополнительный щит.

Тем временем все гости уже опустили свои билетики в большую крюшонницу синего стекла, и синьор Лоредано с двумя лакеями занялся подсчетом голосов. Шум усилился: собравшиеся, разумеется, вовсю обсуждали неожиданное появление пропавшего так давно дожа, его связь со мной, роль во всем этом дома Контарини… А вот кто-то первый произнес слово «скандал», и оно запорхало по бальному залу. Я сжала зубы: похоже, что популярность моя приобретает неприятный оттенок…

— Итак, — голос Лоредано вновь перекрыл шум толпы, и все затихло, словно после магического пасса, — Итак, мы готовы объявить победителей. Прошу пару под объявленным номером выходить сюда и… снимать маску!

— Такое впечатление, что он полжизни проводил антикварные аукционы и детские праздники, — неприязненно пробормотала я. Джан-Баттиста не ответил, только сжал мне руку.

Первое место было отдано Чинции и ее жениху, Гаэтано Фоскари; второе получила совсем молоденькая Клара Боттарди, внучка той самой графини. Третье неожиданно перепало нам с моим партнером. Лоредано поднял ладонь, и в этот момент начали бить часы: полночь. С двенадцатым ударом зашелестели шелковые ленты, и гости начали освобождаться от масок, со смехом узнавая соседей.

— Посмотри, пожалуйста, что будет твориться здесь, в зале, — негромко сказала я, и Джан-Баттиста кивнул. — Я пойду, гляну, что там за шум в коридоре.

— Подожди, — он попытался меня остановить, но в этот момент к нему обратился один из совсем старых нобилей, а я выскользнула за дверь.

Признаться, меня просто трясло от злости на всех: на себя, что ввязалась во всю эту историю, на Лоредано, который так лихо расправился с моей репутацией, на Пьетро, не договорившегося вовремя с треклятым дожем, а теперь и вовсе пропавшего куда-то… В коридоре было пусто, я прислонилась к прохладному шелку стены, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Перед глазами перестали плавать желтые кольца, и вот тут-то я услышала хорошо знакомый дребезжащий тенорок:

— Стойте смирно, прекрасная синьора. Впрочем, можете посмотреть на меня.

Я открыла глаза: прямо перед моим лицом, совсем близко, ухмылялись ярко-красные губы и съехавшиеся к носу глаза Джокера. Здравствуй, мой дорогой кошмар!

— Добрый вечер, синьор Паски. Вы ведь Аренелло Паски, я не ошибаюсь?

— О, да вы не только хороши собой, но еще и осведомлены о многом, чего знать не следовало бы! — он довольно захихикал, и у меня по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Да где ж эта хваленая Служба безопасности, почему нет никого?