И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Показная покорность незамужних девушек в постели является непременной частью брачных ритуалов орков на этапе выбора партнёров. Интимная активность женщин увеличивается одновременно с зачатием, достигает пика после рождения первенца и держится на сопоставимом уровне до тех пор, пока супруг не начинает слабеть из-за травм или нездорового образа жизни, после чего переходит в агрессивное доминирование во всех сферах семейной жизни.

— Ля! — выдал я совершенно искренне. — Только это не про нас. У нас чисто деловые отношения. А так Эля орка с городской пропиской и нормальной работой ищет.

— Искать она может кого угодно, — хмыкнул дядя Вова, — только против инстинктов и гормонов не попрёшь.

Жора хохотнул.

— Короче, Гудвин, как раскочегаришь свою Элю, так и беги!

— Не! — ухмыльнулся упырь. — Тогда уже поздно будет. Если раскочегарилась — значит, залетела.

— Ля! — повторил я, отнюдь не желая связывать себя узами брака и брать ответственность за семью и ребёнка.

Так-то можно и даже нужно, да только я человек, а не орк! Мне б на крайний случай эльфийку!

— О! — наставил дядя Вова на меня указательный палец. — Снова складка меж бровей залегла. Давай, отличница, расскажи, что именно поможет нашему зелёному другу до предела оттянуть неизбежный конец?

Дарья озадаченно хмыкнула, затем неуверенно предположила:

— Необязательность, если только. Регулярность сношений существенно ускоряет притирку партнёров друг к другу.

— Не! — махнул рукой Жора. — Ты ж говоришь, они съехались, а воздержание не для орков.

— Ну не знаю… — пожала плечами эльфийка. — Пару дней в неделю может и в общежитии ночевать!

— Вот! — кивнул дядя Вова. — Уже похоже на план!

Я скривился.

— Не вариант. Я теперь в общагу ни ногой.

— Чего так? — удивился шофёр. — Выгнали за плохое поведение?

Излишняя откровенность сейчас ничем повредить не могла, так что я запираться не стал и сказал:

— Да какой-то урод слушок пустил, будто я пси-концентрат в любых количествах достать способен, вот и случился на этой почве конфликт с соседями.

— Ого! — охнула Дарья, а Жора присвистнул.

Дядя Вова прищурился.

— А ты можешь достать?

— Иди ты!

— Нет, ну в самом деле — дыма без огня не бывает!

Я тяжко вздохнул.

— Да на меня капельница с пси-концентратом слабо подействовала, вот врач и предположил, что мне его незадолго до того кололи. Там медсестра была — она и растрепала, наверное.

Дарья помрачнела, упырь тоже разом перестал скалиться.

— Нехорошо, — пробормотал он. — Но всё ещё непонятно.

— Да чего там понимать! — фыркнул Жора. — Михалыч же!

— Что — Михалыч? — возмутился я. — Я и не знал его вовсе!

— Но работал в день, когда он пропал. Ещё и говоришь, будто не помнишь ничего. Вот и пошли слухи на пустом месте!

— Михалыч-то тут каким боком? — нахмурился дядя Вова. — Какая тут связь с доступом к пси-концентрату? Сколько там его в пропавшем кейсе было? Три кубика? Пять?

— Ничего-то вы не знаете, — расплылся в самодовольной улыбке шофёр, но тут зазвонил радиотелефон.

Дарья сунулась в кабину и мы, не сговариваясь уставились на её обтянутый белым халатом зад, но долго лицезреть его не получилось, поскольку тёмная эльфийка тут же развернулась и объявила:

— На переезде электричка с грузовиком столкнулась, все свободные машины туда направляют.

— Врубай мигалку! — распорядился дядя Вова. — С ветерком помчим!

— Поучи учёного! — буркнул усатый коротышка, обежал автомобиль и уселся за руль. — Грузитесь!

Дарья устроилась на пассажирском сиденье рядом с ним, мы с фельдшером заскочили в салон и захлопнули дверцу. Машина покатила к воротам, одновременно с нами тронулись с места и все прочие остававшиеся покуда у гаражей автомобили.

— Так что ты о Михалыче говорил? — напомнил я шофёру.

— О недостаче пси-концентрата слышали? — оглянулся Жора. — Так её на Михалыча вешают, а там тысячи доз пропали!

Я ухватился за спинку сиденья и спросил:

— Врач скорой разве мог такое хищение провернуть?

— А он председателем ликвидационной комиссии был, — пояснил всезнайка-шофёр. — Это в ампулах у пси-концентрата срок годности ограничен, а в порошке и таблетках он по пять лет храниться может. Стратегический запас, ля!

— А потом его отправляют на переработку! — прищёлкнул пальцами дядя Вова. — И для этого формируют ликвидационную комиссию, так?

— Именно! — подтвердил Жора. — Условно говоря, из больницы на переработку ушло двадцать тысяч доз, сдали в десять раз меньше, а в акте нолик пририсовали ну и поправили ещё что-то по мелочи. И тут — внеочередная ревизия. Немудрено, что Михалыч ноги сделал!

История заиграла новыми красками, и я уточнил:

— Михалыч экстрасенсом был?

— С чего бы это? — удивился шофёр. — Не был. Кто б экстрасенса врачом на обычную скорую поставил? Таких на весь пси-блок двое или трое! Да и те, вроде, в реанимационных бригадах!

Я усмехнулся.

— А мы с дядей Вовой, получается, погулять вышли?

— Третий разряд — это ни о чём, — уверил меня упырь. — Нужно пятый, а лучше даже шестой получить, чтобы на гордое звание экстрасенса претендовать.

— У Михалыча вообще никаких способностей не было, — уверил нас Жора.

— Тогда как он Гудвина вырубил и второму санитару голову взорвал? — задал упырь вертевшийся у меня на языке вопрос.

— Значит, не он, — пожал плечами шофёр. — Может, и таблетки не он умыкнул. Мутная история. Там одной подделки акта не хватило бы, таблетки на завод под охраной отправляли. Наверняка кто-то ещё в деле был.

— Мутная — это не то слово, — согласился с усатым коротышкой дядя Вова, а мне посоветовал: — Ты б поберёгся, Гудвин, а то возьмут в оборот, замучаешься объяснять, что это лишь совпадение. Чего заявление на них, кстати, не написал?

— Мне ещё работать тут, — ответил я словами профорга, хотя на деле просто не воспринял угрозу всерьёз.

Но это — тогда. Сейчас — другое дело. Сейчас я всей или почти всей полнотой картины обладаю, и аж мошонка скукожилась, до того не по себе сделалось.

Может, и синий фургон из этой же оперы?

Но, поразмыслив на сей счёт, покачал головой. Нет, меня точно сбить собирались, с расспросами совсем иначе подваливают. Значит, всё же Жорж прорезался. Ничего, устрою ему ещё козью рожу…

А дальше мы приехали на вокзал и стало не до досужих размышлений. Водителю помощь не требовалась по причине несовместимых с жизнью повреждений, полученных им при столкновении грузовика с электричкой, а машиниста и наиболее серьёзно пострадавших пассажиров уже увезли в реанимацию, но хватало и посечённых осколками, получивших вывихи и переломы — ими мы наравне с остальными бригадами скорой помощи и занялись.

В госпитализации нуждалось не так уж много пострадавших, а вот с оказанием первой помощи всем прочим провозились аж до обеда. Ещё и высокое начальство на место ЧП прикатило, что спокойствия медикам нисколько не добавило. А дядя Вова так и вовсе изматерился весь, пытаясь поудобней устроить металлический кейс с препаратами строгой отчётности. Раньше бы его просто в машине под замком оставили, ну а сейчас — никак.

Подсудное же дело! Персональная ответственность!

Вымотались в итоге все дальше некуда, ещё и проголодались. Пакет молока я разделил с Жорой и Дарьей, предложил им и творог, но тем никто не соблазнился. Съел обе пачки сам.

— Здесь где-нибудь пообедаем или подождём, пока оказия в больницу не приведёт? — спросил Жора.

— На вокзал предлагаешь заехать? — задумалась Дарья. — Так дольше в очереди простоим!

— Тут кафетерий рядом есть, — подсказал я. — Можно там червячка заморить, а нормально уже в столовке перекусить.

Так и решили поступить, а оставшемуся курить на улице упырю Жора сказал:

— Нападут злодеи — кричи, спасём.

— Замётано! — кивнул дядя Вова и в очередной раз поправил кейс. — Ещё б цепью к ноге приковали! — зло ругнулся он.