Сердце Забытых Земель (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов"

Стоящий впереди бирвал девяностого уровня, самый крупный, грозно наклонил голову, исподлобья взглянул на гордо стоящего полуорка и тихо зарычал, медленно сдирая передними лапами дерн. Два других монстра одновременно рыкнули, словно подтверждая полученный приказ.

Нехорошо…

— Ударят меня! Одновременно! — повернувшись левым боком к врагам, Бом вернул в руку толстый щит и поверх него уставился на тварей — Видать затаили обиду… Один против них не выстою!

— Да это и так понятно — пробормотал я, поднимая руку — Рулгхэт! Кладония! — и как только первый зверь прыгнул вперед, я, успев перетасовать заклинания, добавил — Кротовья нора!

Последнее было моим самым неразвитым заклинанием — на скалах и озерах им пользоваться было нельзя и в лесу тоже. Система не позволяла условным «кротам» рыть норы в воде, камне и древесине. Тут нужна нормальная мягкая почва — и здесь ее в достатке. К тому же еще требуется, чтобы твой противник обладал ногами или лапами — которые он переломает, попав в вырытую мной яму. Бирвалы обладали всем необходимым набором и первые два зверя «клюнули» мордами, когда передние лапы угодили в глубокую ловушку. Это сбило их атаку, что позволило Бому перейти от выжидания к нападению и нанести сразу две сокрушительных удара, выбив из противников визг боли и хиты жизни…

Уровень персонажа: 53

Базовые характеристики персонажа:

Сила — 45

Интеллект — 95

Ловкость — 20

Выносливость — 90

Мудрость — 55

Доступных для распределения баллов: 0

Три уровня я поднял благодаря цепочке нескончаемых схваток, когда каждая следующая начиналась спустя секунды после завершения последней. При этом нашей вины в этом не было — монстров мы не провоцировали, маршрут выбирали осмотрительно, вот только по меньшей мере половина здешней флоры и фауны была мало того что агрессивной, так еще и с немалым радиусом бдительности, позволяющей заметить нас издалека.

Расправившись с бирвалами, мы сначала попробовали, а потом вдоволь напились бегущего в ручье сока Древа — по вкусу чисто березовый, но с добавлением меда, а еще очень холодный и почему-то пахнущий огуречной свежестью. Рыбу ловить не стали — не хотели задерживаться и, собрав немного хвороста, подождали, когда Храбр соберет разных трав, после чего двинулись дальше.

Приютивший нас «лепесток» мы покинули с помощью древолазания, хотя здесь оно больше напоминала альпинизм, ведь двигались мы по отвесной бугристой поверхности, выветренной, испещренной бороздами и трещинами. Здесь гнездились диковинные птицы, в глубоких прогрызенных ходах бегали на вид милые пушистые и очень знакомые зверьки, чей уровень колебался от двадцатого до двадцать пятого. Вот только зверьки были агрессивными, а звали их совсем нехорошо: «Хомячиное Отродье». «Милые» пушистики, с нейтральным серым и белым окрасом обладали ярко-красными и раздувающимися при виде опасности щеками и ядовитыми острейшими зубами. И атаковали они жутко, пользуясь нашим незавидным положением — прыгали из своих нор прямо на лицо, норовя вгрызться в глаз, исходя при этом пронзительным верещанием. Мы были очень рады, когда благополучно преодолели сто с лишним метром по древесной скале и спрыгнули на следующий лепесток — и только там мы избавились от последних представителей хомячиного отродья, безжалостно прибив большинство и выпнув в бездну остальных.

Ядовитые проворные злобные хомяки есть кара небесная — ответственно заявляю!

Вторая площадка была песчаной и ноги тонули в желтой сыпучей массе по щиколотку. Тут имелось несколько медленно движущихся по кругу барханов с присыпанными солью вершинами– мы попробовали — а в центре росло одинокое четырехметровое дерево верблюжьей колючки, со свисающим с одной из верхних ветвей и немилосердно блестящим бриллиантовым колье, окутанного медленно пульсирующей синеватой аурой. Вокруг дерева медленно ходил единственный обитатель этого места — белый горделивый верблюд четырехсот сорок четвертого уровня. Белая густая шерсть, массивные горб, презрительный взгляд алых глаз, а к этому еще стоит добавить предостерегающий плевок, пришедший в метре от моих ног и выбивший из земли метровый фонтан песка. Как из миномета шарахнул… Бом не сводил глаз с поблескивающего колье, что-то бормотал, но мы решительно уперлись в него ладонями и потолкали к другому краю площадки, предусмотрительно двигаясь вдоль Древа. Когда мы покинули пустынное место и снова отправились кормить лицами проклятое хомячиное отродье, то увидели, как белый верблюд выпустил из горба широкие и длинные кожистые крылья, взмахнул ими и полетел по кругу над барханами и вокруг зеленеющего колючего дерева.

Летающий верблюд четырехсот сорок четвертого уровня… нет, спасибо, нам с таким враждовать не с руки.

Отбившись от массовой хомячиной атаки, мы добрались до чего-то вроде косого глубокого рубца — будто кто-то вбил в кору гигантский топор — и подниматься стало не в пример легче. На четвереньках, сдирая мокрый лишайник и удивительно твердую желтую паутину, мы поднялись еще выше и «выпали» на первый из двух расположенных бок о бок «лепестков» — тех самых, что были укрыты заливаемыми нескончаемым дождем рощицами, скрывающими какие-то руины.

В руинах были пауки сто семидесятого и двухсотого уровней — нам повезло увидеть их заранее и, наверное, только это и спасло нас от гибели. Красные ники говорили о их агрессивности, а названия пугали «черный сорокопут-кровежор». Размерами они были со здоровенную собаку, двигались с удивительным проворством, но явно были подслеповатыми, раз не заметили наше шествие по самому краю островка — уж лучше прыгнуть в бездну, чем драться с этими многоногими уродами. Там хоть аркан спасет и есть шанс зацепиться. А в битве с пауками шансов у нас нет.

После тяжелейшего марш-броска через Пущу следом за золотистой осой, после перелета через мрачную бездну, я даже думать не мог без содрогания о том, чтобы повторить этот путь. А ведь именно туда нас и вышвырнет после гибели — на ближний берег Большого Рачьего озера.

Провал посередине моста мы преодолели прыжком, страхуясь моим лассо, после чего осторожно сошли на мокрую траву, усыпанную звенящими от дождя стеклянными колокольчиками. Я неосторожно наступил на один из них, и он удивительно громко хрустнул под подошвой, после чего рассыпался с пронзительным стоном-плачем, который разом подхватила вся поляна. Настоящий скорбный перезвон и мы, подгоняемый этим жалобным плачем, рванули что есть сил через поляну, безжалостно давя стеклянные цветы — потому что увидели, как из рощи позади нас вымахнула целая стая огромных пауков сорокопутов и рванула за нами. Ругаясь, падая, вскакивая, мы оббежали пустую на вид рощицу с руинами, Бом выдрал по пути ржавый двуручный топор из массивного пня, перебрались через поваленное толстенное дерево, сдирая с него пласты гнилой коры и, вцепившись в покачивающиеся на ветру виноградные лозы, начали спешный подъем.

Пауки почти настигли нас.

Почти.

Но они оказались на покинутом нами цветочном пятачке секунд через двадцать после того, как мы его покинули. И этого драгоценного промежутка нам хватило, чтобы подняться повыше, зацепиться понадежней и замереть в полной неподвижности и в глухом молчании, не сводя испуганных глаз с происходящего внизу. Пауки тоже замерли. Страшные, похожие на перевернутые суповые тарелки, покрытые густой черной шерстью, они мокли под проливным дождем и терпеливо ждали очередного звона или еще какого-нибудь звука. Но не дождались. Мы оказались терпеливее и не шевелились до тех пор, пока разочарованные твари не решили, что добыча ускользнула и не пришли в движение. При этом пауки не убрались обратно на отделенный разбитым мостом лепесток — они спрятались под ветвями ближайшей рощи. Получается, теперь те первые заросли пустые, а здесь засели в засаде жуткие монстры. И если сейчас не привлекая их внимания вернуться туда и хорошенько пошариться, то можно и отыскать что-нибудь стоящее. Но мы просто полезли вверх, следя за тем, чтобы не производить лишнего шума. Старые лозы легко выдерживали наш вес, по пути мы подкрепились терпким виноградом, увеличившим наши силы и выносливость, что было как нельзя кстати. Поднимаясь, я бросил взгляд вниз и только сейчас заметил, что вокруг каждого из раздавленных нами случайно стеклянных колокольчиков, вдавленных в траву, расплылись пугающие красные пятна.